6) Англо-Бурских войн было ДВЕ!!!! (враждебные Англии пропагандисты (см. выше) как правило говорят только о второй, с 1899 по 1902 год). В то время как Первую Англо-Бурскую войну 1880–1881 годов начали и ВЫИГРАЛИ буры. Причём, потери англичан были в 10 раз выше.
7) Вторую Англо-Бурскую войну начали буры!!! 9 октября Трансвааль предъявил ультиматум, в котором выдвигалось требование незамедлительно отвести британские войска от границ республики (это вам ничего не напоминает?). В ультиматуме отмечалось, что в случае отсутствия удовлетворительного ответа в течение сорока восьми часов, «правительство Трансвааля с глубоким сожалением будет вынуждено рассматривать действия правительства Её Величества как официальное объявление войны, последствия которой будут лежать на английской стороне». Ответ британского правительства был таким: «Правительство Её Величества с глубоким сожалением встретило категорические требования правительства Южноафриканской Республики, выраженные в Вашей телеграмме от 9 октября. В ответ извольте проинформировать правительство Южноафриканской Республики, что его условия таковы, что правительство Её Величества считает невозможным их обсуждать».
12 октября бурские войска перешли границу с Капской колонией на западе и колонией Наталь на востоке.
Задолго до песни про того, кто землю покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать
[178]
, была аналогичная песня про Трансвааль
[179]
.
Трансвааль, Трансвааль, страна моя!
Под деревом развесистым
Задумчив бур сидел.
О чём задумался, детина,
О чём горюешь, седина?
Горюю я по родине,
И жаль мне край родной.
Сынов всех девять у меня,
Троих уж нет в живых,
А за свободу борются
Шесть юных остальных.
А старший сын — старик седой
Убит был на войне:
Он без молитвы, без креста
Зарыт в чужой земле.
А младший сын — тринадцать лет —
Просился на войну,
Но я сказал, что нет, нет, нет —
Малютку не возьму.
Но он, нахмурясь, отвечал:
«Отец, пойду и я!
Пускай я слаб, пускай я мал —
Верна рука моя…
Отец, отец, возьми меня
С собою на войну —
Я жертвую за родину
Младую жизнь свою.
Отец, не будешь ты краснеть
За мальчика в бою —
С тобой сумею умереть
За родину свою!..
Я выслушал его слова,
Обнял, поцеловал
И в тот же день, и в тот же час
На поле брани взял.
Однажды при сражении
Отбит был наш обоз,
Малютка на позицию
Патрон ползком принёс.
И он в пороховом дыму
Дошел до наших рот,
Но в спину выстрелил ему
Предатель-готтентот.
Настал, настал тяжёлый час
Для родины моей,
Молитесь, женщины,
За ваших сыновей.
Трансвааль, Трансвааль, страна моя!
Бур старый говорит:
За кривду Бог накажет вас,
Такая вот «всемирная отзывчивость русской души». Интересно, есть ли во французской культуре такая же жалостливая песня про несчастных кавказских горцев?
Как всегда, наша пресса говорила, что «там, где не будет наших солдат, будут солдаты НАТО», что мы расширяемся в порядке самообороны и вообще воюем на стороне Добра. Нам все можно, потому что «свет и радость мы приносим людям». Служение наших агентов, ограниченных контингентов, добровольцев и т. п. — бескорыстно и служит благу и идеалам всего передового человечества.
Именно так говорилось в одной из передовиц «Нового времени» 1899 года: «Ведя на территории азиатского материка упорную борьбу с Англией, мы боремся не только за себя, но и за человечество, мы боремся за преобладание интересов гуманности над животным эгоизмом англо-саксонской расы»
[181]
. По мнению «Нового времени», Россия должна бороться против всего Запада, который якобы Россию презирает и унижает, а для этого «выгоднее было бы объединяться с будущими Мамаями и Чингисами и вести их на Европу, чем сражаться за тех, которые нас глубоко ненавидят и пытаются уничтожить не мытьем, так катаньем»
[182]
.
Официально российские власти придерживались политического нейтралитета в этой войне, но не препятствовали добровольцам частным порядком принимать участие в боевых действиях на стороне буров. Всего в отрядах свободных республик воевало около 250 российских подданных
[183]
.
Большинство «русских добровольцев» были евреями: многотысячная колония уехавших из России евреев была в южноафриканских республиках еще до войны. Интересно, что юный Илья Эренбург мечтал убежать на эту войну и даже, стащив у матери десять рублей, «отправился на театр военных действий»
[184]
. Но удалось ему убежать только на гражданскую войну в Испании.
Святой Иоанн Кронштадтский для духовного укрепления передал добровольцам икону Михаила Архангела с собственноручной надписью, которая гласила: «Призываю благословение Божие на ваши головы, желаю вам благополучно доехать, встать на защиту глубоко несчастных и угнетенных собратьев-буров и вернуться невредимо на родину. Вручаю вам образ архангела Михаила. Да охранит вас святой архистратиг в часы опасности!»
[185]
. Стоит отметить, что «на защиту глубоко несчастных и угнетенных» русских рабочих и крестьян св. Иоанн никого не благословил.
21 октября 1899 г. император Николай писал своей сестре Ксении:
«Ты знаешь, милая моя, что я не горд, но мне приятно сознание, что только в моих руках находится средство вконец изменить ход войны в Африке. Средство это очень простое — отдать приказ по телеграфу всем туркестанским войскам мобилизоваться и подойти к границе. Вот и все! Никакие самые сильные флоты в мире не могут помешать нам расправиться с Англией именно там в наиболее уязвимом для нее месте. Но время для этого еще не приспело; мы недостаточно готовы к серьезным действиям главным образом потому, что Туркестан не соединен пока сплошной железной дорогой с внутренней Россией. Однако я увлекся, но ты поймешь, что при случае невольно иногда самые излюбленные мечты вырываются наружу, и невозможно удержаться, чтобы не поделиться ими»
[186]
.
Это было всего два месяца спустя после завершения мирной конференции по разоружению в Гааге, созванной по призыву русского царя. И пусть это не реализованный проект, а мечты, но психоанализ учит нас, что мечты говорят о человеке не меньше, чем его дела.
