До Москвы дошли 10 корпусов Великой Армии. Но еще семь корпусов были у них в тылу и на флангах. Два нетронутых армейских корпуса (9 и 11) оставались в резерве на линии Москва-Смоленск-Вильно и не приняли участие в походе на Москву. 7 и 12 корпуса (41 тыс. человек при 107 орудиях) действовали против 50-тысячной группировки Тормасова и Чичагова на юге. 2, 6, 10-й корпуса (55 тысяч человек) — на севере против армии Витгенштейна[659].
Пехота в Москве вполне восстановилась. Проблема была в нехватке лошадей. В начале октября в Москве было уже не менее 4 тыс. спешенных французских кавалеристов[660]. Так что даже исход Великой Армии из Москвы вовсе не предвещал ее скорой катастрофы. Глава 49 Мороз и Голод для всех В этой кампании Наполеон не проиграл ни одной битвы, а армию потерял. Можно говорить об ошибках, допущенных им еще на этапе подготовки русского похода и по его ходу. Но с этической точки зрения (именно она, наверно, должны быть опорной для нас с патриархом) главный уничтожитель Великой Армии это Голод. Сдачей Москвы Кутузов повторил свой маневр в Рущуке: в 1811 году это была единственная русская крепость на правом берегу Дуная. Кутузов сдал ее без боя турецкой армии, взорвав рущукские укрепления. А когда турки вошли в крепость, блокировал ее. Лишившаяся запасов продовольствия сорокатысячная турецкая армия капитулировала. Дело было на нынешней границе Румынии и Болгарии (Рущук это Русе). Даты: успешное оборонительное сражение Кутузова на подступах к Рущуку — 22 июня. Затем следует его отход от Рущука на левый берег Дуная. Ахмет-паша переправляется через Дунай лишь 28 августа. 2 октября Кутузов разбивает турецкий лагерь около Рущука, но крепость не берет, блокируя ее. 23 ноября 1811 г. Ахмет-паша подписал акт о капитуляции. И в этот раз Кутузов навел Голод на неприятельский стан. Французская армия шла по бедным «нечерноземным» областям России. Местные ресурсы едва могли прокормить живущих на ней крестьян. А тут по ним туда-сюда идут огромные многостотысячные армии. Причем русская армия, отступая, увозит и сжигает все ресурсы. Остатки добирает Великая Армия на своем пути к Москве. И потом все повторяется. Легкая русская кавалерия (казаки, башкиры…) и партизанские летучие отряды опять оказываются впереди[661] французов и по их бокам и опять же — уничтожают все найденное [662] . Хорошо, у нас не принято жалеть оккупантов. Но каково было местному населению? По сути это взрыв серии атомных бомб на собственной и отнюдь не эвакуированной территории. Этот вопрос не устарел и к 2022 году: хорошо ли «освобождать» свои земли, выжигая ее мирных и якобы защищаемых жителей? Вопрос не то что не устарел, а даже не был поставлен «человеколюбивой матерью-церковью». Напротив, патриарх призывает: «Я обращаюсь к молодому поколению: берите пример с воинов Великой Отечественной войны — с маршала Победы Георгия Константиновича Жукова, с Зои Космодемьянской, с тех, кто, не рассуждая, жертвовал жизнью во имя Отечества»[663]. Но ведь Зоя лютой зимой сжигала дома подмосковных русских крестьян. Она жертвовала их жизнью, исполняя приказ Сталина приказ № 0428 от 17 ноября 1941 года[664]. Так громче, музыка, играй победу… Но профессиональные человеколюбцы (=христианские архипастыри) должны же ставить вопрос о человеческой цене победы. Почему в западной политологии и даже военной науке в порядке вещей обсуждение вопроса о «неприемлемых потерях», а у нас — «мы за ценой не постоим»? Ответ, впрочем, очевиден: там есть выборы, настроения избирателей и сменяемость правителей… Там даже победоносных Черчилля и де Голля сносили на выборах. А тогда, поздней осенью 1812 года, оголодавшие люди не могли сопротивляться холодам. 3 декабря 1812 года Наполеон составил 29-й бюллетень Великой Армии, в котором говорится: «По 6-е число ноября погода была прекрасная и движение армии происходило с наилучшим успехом. Морозы начались 7-го числа. С сего времени не происходило ни одной ночи, в которую бы мы не лишились нескольких сот лошадей, которые падали на биваках. Во время переходов до Смоленска артиллерия и конница наша также потеряли великое множество лошадей… Морозы, начавшиеся с 7-го числа, вдруг увеличились, и с 14-го по 16-е термометр показывал от 16 до 18 градусов ниже точки замерзания». Однако, русская армия, хоть и имела шинели (в отличие от французов), но тоже не имела палаток и спала на мерзлой земле. Кавалергардский офицер Ланской вспоминал о времени преследования французов: «Наступившие морозы еще сильнее голода донимали наше войско. Когда кавалергардскому полку пришлось обходить Москву, Н. И. Васильчикову удалось выписать из своего имения Лопасни полушубок, и этот единственный экземпляр теплой одежды служил предметом зависти для всех его товарищей. Вся обмундировка во время похода успела обратиться в грязные лохмотья, и заменить их было нечем. Единственная забота офицеров была раздобыть в выжженных и разоренных поместьях что-либо теплое. С. П. Ланской (брат автора. — прим. С. Теплякова) с радостной благодарностью получил от московской помещицы Недоброво, сжалившейся над его заморенным видом, ваточный капот и тут же напялил его на лохмотья мундира. Но еще курьезнее фигуру представлял Е. В. Давыдов. На его долю выпали три разноцветные набивные шали, и, недолго думая, он одною окутал стан, а остальные превратил в шаровары»[665]. «Наши так же были почернелы и укутаны в тряпки… Почти у каждого что-нибудь было тронуто морозом», — вспоминал И. Т. Радожицкий[666]. Случалось, и замерзали русские воины, даже из числа «гвардейских молодцов», а больным и отставшим не было числа[667]. Правда, в отличие от французов, они, как правило, возвращались в строй: 7 декабря Кутузов сообщал Царю, что «догоняют армию… до 16 тыс. выздоровевших», а 19-го — что «таковых прибудет в скорости не менее 20 тыс.»[668]. «Надо отметить осторожность Кутузова («подлинное число определить не могу», «надеюсь»). Вполне вероятно, цифрой в 20 тысяч он хотел хоть как-то подправить горестные цифры: русская армия, выйдя в октябре из Тарутина в числе 100 тысяч человек, к Вильно имела в своих рядах только 20 тысяч, хотя Кутузов всячески уклонялся от боя с французами. Даже при оптимистической цифре вернувшихся в строй получалось, что около 60 тысяч либо погибли, либо больны и ранены, либо разбежались»[669]. «В боевых действиях приняли участие примерно 480 тысяч строевых военнослужащих регулярной армии казачьих войск и ополчений. К февралю 1813 русская армия (рубеж «Отечественной войны» и «Европейского похода») лишилась примерно 300 тысяч воинов. Причем, боевые потери составили около 130 тысяч, остальные же 170 тысяч человек выбыли во время переходов на огромные расстояния по плохим дорогам, из-за недостатка продовольствия, воды, фуража, теплого обмундирования, болезней, то и дело принимавших характер эпидемий[670]. Из 622 орудий, которые была у русской армии в Тарутинском лагере, до Вильно довезли лишь 200 — по причине потери лошадей[671].
Еще в декабре 1812-го Кутузов не скрывал от царя: «если продолжить дальнейшее наступательное движение, подвергнется она в непродолжительном времени совершенному уничтожению»[672] вернуться Оценка Наполеона: «…400 тыс. человек перешли Вислу; только 160 тыс. перешли Смоленск для движения на Москву; 240 тыс. человек остались в резерве между Вислой, Днепром и Двиной». (Земцов В. Н. Наполеон о войне с Россией в 1812 году // Эпоха 1812 года. Исследования. Документы. М., 2023, с. 51) вернуться «В Могилевской провинции Наполеон планировал через руководителей еврейской общины закупить от 3 до 4 тыс. лошадей». (Там же, с. 239) вернуться «Я решился под вечер послать Чеченского полк вперед, чтобы ломать мостики, находящиеся на пути к Красному, заваливать дорогу и стараться всяким образом преграждать шествие неприятеля; всеми же силами, окружая справа и слева и пересекая дорогу спереди, мы перестреливались с стрелками и составляли, так сказать, авангард авангарда французской армии». (Давыдов Д. Военные записки. М., 1982, с. 214) вернуться Рецепт такой войны был применен Петром еще к армии Карла. В декабре 1706 года Петр собрал в Жолкве генеральный военный совет для выработки стратегического плана войны с Карлом. Совет решил: «Встретить противника в Польше, но баталии в Польше не давать; уклоняться от боя по крайней мере до пределов Российских, потому что на жителей Польши нельзя полагаться, и потому в случае неудачи, Русская армия подверглась бы величайшей опасности. На пути отступления опустошать край и тем лишать шведов средств к содержанию своей армии. Тревожить неприятеля отрядами для замедления его марша. Чтобы при избежании решительного боя стараться удерживать шведов на переправах и крепких местах и, где представиться случай, нападать превосходными силами на части шведской армии, которые будут удалены от главных сил; окружать неприятеля с боков и с тылу легкими отрядами, и ведя ими деятельную малую войну, не только утомлять и ослаблять тем противника, но и особенно затруднять способ продовольствия его войск, наконец, вместо опустошения Русской земли, приказать сельским жителям приграничных наших провинций удаляться со своими стадами в леса и болота, зарыв в ямах весь хлеб, который не в состоянии будут взять с собой». Предполагалось без боя оставить на разграбление шведам даже Киев: «Во время неприятельского приходу, осадя и управя Печерский монастырь, уступить за Днепр, а старый Киев оставить. И того ради надлежит зело трудиться, дабы Печерский монастырь как наискоряя укрепить и артиллерию управить, дабы при приходе неприятельском без страха возможно сию фортецию оставить» (см. С. М. Соловьев. История России. Т.15. гл.3). Так Петр писал гетману Мазепе 24 января — что, пожалуй, стало одним из мотивов перехода гетмана на шведскую сторону. вернуться Обращение к читателям // Патриарх Кирилл. Великая Победа. М., 2020. http://www.patriarchia.ru/db/text/5629277.html вернуться «Ставка Верховного Главнокомандования ПРИКАЗЫВАЕТ: 1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами. 2. В каждом полку создать команды охотников по 20–30 человек каждая для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населенных пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде. 3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников. 4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты». Источник: http://www.1941–1942.msk.ru/page.php?id=188 со ссылкой на ЦАМО, ф. 208, оп. 2524, д. 1, л. 257–258. Аналогичный приказ Петра Первого от 13 января 1707 года о создании режима «оголожения провианта» был мягче: «Ничем так чаю сему забежать, что от границы на двесте верст поперег, а в длину от Пскова чрез Смоленск до Черкасских городоф, дабы в начале весны хлеб ни у кого явно не стоял, ни в житницах, ни в гумнах, також и сена, но в лесах или в ямах, или инако как (а лучше в ямах) спрятан был, тако для скота и своего людем собрания в лесах же и болотах заранее, не в ближних местах, от больших дорог, каждой место себе уготовил, того для: ежели неприятель (как выше написано) похочет, обошед войско, впасть внутрь, тогда везде ничего не найдет, а потом войском ззади будет захвачен, тогда сам не рад будет своему начинанию». Об этом следовало объявить заранее, чтобы люди поняли опасность и приготовились к нашествию без страха, но пока сообщить только «несколким персонам, кому надлежит ведать», и указы послать в начале апреля. Впрочем, историограф Карла 12-го Адлерфельд, позже убитый под Полтавой, писал: «Мы видели вокруг себя зарево горящих деревень. Русские, уходя, уничтожали все, что возможно». (см. Соловьев С. М. История России.т. 15 гл.3.) вернуться Цит.: Кибовский А. В. Кавалергарды и Конная гвардия в 1812–1814 // Цейхгауз. 1998. № 8. вернуться Радожицкий И. Т. Походные записки артиллериста с 1812 по 1816 г. Ч. 1. М., 1835. сс. 282–283. вернуться Жиркевич И. С. Записки // Русская старина. 1874. № 8. С. сс. 664–665; Из записок генерала Н. П. Ковальского // Русский вестник. 1871. № 1. С. 98; Левенштерн В. И. Записки // Русская старина. 1901. № 2. С. 373; Каллаш В. В. Двенадцатый год в воспоминаниях и переписке современников. М., 1912. С. 222. вернуться Кутузов М. И. Сборник документов. Т. 4. Ч. 2. М., 1955, сс. 455 и 551. вернуться Историк Сергей Тепляков о том, как морозы повлияли на ход войны 1812 года https://www.gazeta.ru/science/2012/11/08_a_4845137.shtml Другая цифра от историка 19 века: 27 500 человек в строю и 48 800 в госпиталях (Богданович М. И. История войны 1812 года. М., 2012, с. 616). вернуться Шведов С. Правда ли, что победа в войне 1812 года стоила России двух миллионов жизней? // Родина. 1992. № 6–7, с.176. вернуться Богданович М. И. История войны 1812 года. М., 2012, с. 616. вернуться Кутузов М. И. Сборник документов. Т. IV. Ч. 2. М., 1955, с. 582. |
