Это был приказ, которому я ожидаю беспрекословного выполнения.

Однако Майе, кажется, не терпится испытать меня. Она открывает рот, но прежде чем она успевает выразить какие-либо протесты, я хватаю ее за челюсть.

— Это для твоей защиты, мышонок. Твоей и моих детей. Я не оставляю тебе выбора в этом вопросе. Не бросай мне вызов. — Я придаю своему тону решительности. В конце концов, у меня было слишком много терпения.

Выражение лица Майи говорит о внутренней борьбе. Желание, чтобы ее оставили в покое. Наслаждаться своей сладкой свободой. Однако вскоре ее подбородок расслабляется, когда она вздыхает.

— Хорошо. Я позволю тебе обеспечить мою безопасность ради детей.

На самом деле ни у кого из нас нет особого выбора. Майя останется рядом со мной. Мы вместе будем растить детей. Я знаю, что она не сможет устоять перед этой идеей.

Теперь она не одна. Я помогу ей всеми возможными способами. У нее будет любовь, к которой она стремится, и безопасность, которая, как она знает, необходима для безопасности ее и наших детей.

С каждой секундой, которую мы проводим вместе, она будет становиться ближе ко мне и детям. По правде говоря, ей будет немного спокойнее знать, что у нее есть моя защита.

— Согласен. Просто знай, что твоя жизнь не будет легкой, — предупреждаю я ее. — Будут моменты, когда будет очень тяжело. Однако, хотя это может быть трудно, ты будешь не единственной, кто борется за себя и своего ребенка. Я убью любого, кто попытается причинить тебе боль.

— Не волнуйся, я переживу, — говорит она, посмеиваясь. Ее лицо смягчается, но затем в глазах появляется странный блеск. — Просто пообещай мне, что что бы ни случилось, ты никому не позволишь снова овладеть мной.

Я наклоняюсь вперед. — Конечно. — Я нежно целую ее в щеку. — Ты больше никогда не пройдешь через это. Я не шутил, когда сказал, что ты моя.

Мы замолчали, пока машина едет по оживленным улицам Нью-Йорка под звуки проносящегося вокруг транспорта.

Глава 13 — Майя

Особняк. Я слышала об одном слишком много. Я видела несколько вблизи. Но была ли я на самом деле хотя бы в одном? Очевидный ответ, нет.

Когда мы подъезжаем к резиденции Доминика, зрелище, которое меня встречает, было не чем иным, как великолепием. Здание представляет собой зрелище, сумасшедшее произведение искусства. Девственно белый, с огромными окнами, выходящими во двор, особняк внушительно вырисовывался на горизонте.

Честно говоря, я чувствую себя немного напуганной, когда смотрю из окна машины на свежую зеленую лужайку, аккуратные клумбы с цветами и аккуратные ряды подстриженных кустарников.

Ряд крепких дубов молча наблюдают, как мы проезжаем мимо них по направлению к резиденции.

Добравшись до дома, я разглядываю одну удивительную деталь за другой, от большого фонтана и каменных ступеней до идеально ухоженных садов и прекрасных красных роз, которые цветут повсюду. Все, что здесь было, было прекрасно.

Это слишком большой дом для человека, который живет один. Тот факт, что это место существует, означает, что оно принадлежит кому-то богатому и влиятельному, а Доминик определенно был богатым и влиятельным.

— Добро пожаловать в мой… наш дом, — говорит Доминик с легкой улыбкой, пропуская меня внутрь.

Мои туфли ступают на мраморную плитку, и, посмотрев вниз, я вижу отражение высокого белого потолка. Кажется, что он вырезан вручную, с замысловатыми и красивыми узорами.

Весь дом безупречно чистый, а убранство минималистичным. Небольшое количество мебели. Нигде не было ни единого пятна. Ни одна деталь не была на чужом месте или сломана.

Комнаты очень светлые и хорошо оформленные, что можно подумать, что они предназначены только для гостей. Это напоминает мне о том, каким я представляла себе дом, когда была моложе, и заставляет меня задуматься, что же именно случилось с той жизнью.

Меня окружает все больше красоты. Над камином висит огромная картина.

Сцена изображает великолепную женщину, стоящую на берегу океана, ее длинные светлые волосы развеваются за спиной. Это действительно захватывающе. На переднем плане мужчина на картине явно смотрит на свою любовь, но выражение его лица не радостное, как у нее, смотрящей на него.

Книжные полки заполнены множеством названий, а по каждой стене коридора разбросана небольшая коллекция оружия.

Все это в совокупности делает дом действительно очень привлекательным.

Доминик проводит меня в хорошо обставленную комнату, достаточно большую, чтобы в ней поместились три моих квартиры. Здесь стоит кровать королевских размеров, покрытая темно-синим с золотом покрывалом.

На стенах висят две большие картины. На одной изображен элегантный морской пейзаж с горами на заднем плане, в то время как на другой изображена потрясающе привлекательная дама, держащаяся за руки с мужчиной в короне, но более замысловатая и запутанная, чем все, что я когда-либо видела.

— Это будет твоя новая комната, — говорит Доминик и жестом приглашает меня войти, добавляя — По крайней мере, ты можешь называть ее своей… до свадьбы.

— Чьей свадьбы? — Рассеянно спрашиваю я, окидывая взглядом комнату.

— Нашей.

— Хорошо. — Внезапно осознав, что он только что сказал, я поднимаю на него свои широко раскрытые, ошеломленные глаза. — Подожди. Что-что ты только что сказал?

Мне нужно убедиться, что я не выдумываю ответы других людей, иначе, если мой случай настолько плох, лучше оставить меня в больнице до полного выздоровления, поскольку я даже не уверена, в чем проблема.

Вздохнув, Доминик уставился в пол, затем поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. — Я, женюсь на тебе. Ты мать моих детей, и, согласно нашей традиции, это означает, что мы должны пожениться. Так обстоят дела. Кроме того, ни один мой ребенок не родится вне брака. И хотя…

Я качаю головой. — Нет. Категорически нет. — Я скрещиваю руки на груди. — Я не готова к браку. У меня есть жизнь. У меня есть вещи, которые я хочу сделать. У меня есть мечты и цели. Нет. Брак не находится в поле моего зрения в данный момент, и этого не изменится еще много-много лет. Ладно, по крайней мере, три или четыре. Не сейчас.

Пока я в замешательстве, Доминик берет меня за руку и притягивает к себе резким рывком, от которого у меня перехватывает дыхание. Я вдыхаю его одеколон, чувствуя на себе его пристальный взгляд.

Доминик тихо говорит — Я знаю, это не то, чего ты хочешь. Я знаю, что у тебя впереди долгая жизнь. У тебя есть планы. Ты говоришь об этом снова и снова.

Он качает головой, по-видимому, раздраженный. — Я говорил тебе, что все это не имеет значения. Скоро ты будешь принадлежать мне, каждая частичка тебя будет моей. Неважно, готова ты или нет. Это, дорогая Майя, судьба. — Он снова качает головой. — Не сопротивляйся этому.

Его упоминание о “судьбе” что-то задевает во мне, и я чувствую себя оскорбленной. Доминик считает себя судьбой или, возможно, проводником судьбы?

— Я хочу слышать смех в этом доме, — продолжает Доминик, обволакивая меня своим телом, его голос становится все тише. — Смех детей, наших детей. Я устал от общества других дам. Я хочу то, что принадлежит мне. А ты? — Его хватка усиливается. — Ты моя, Майя. Ты останешься. Ты заполняешь пустоты в моей жизни, и ты заставляешь меня хотеть быть тем, кого я когда-то считал всего лишь мечтой дурака.

Доминик гладит меня по щеке тыльной стороной ладони, затем смотрит на мой живот, как будто на время прощаясь со своими нерожденными детьми, поворачивается и выходит из комнаты.

Медленно, я обдумываю все, что сказал Доминик, и, все еще любуясь видом изысканной комнаты, которая теперь была моей, я подхожу к кровати.

Я обдумываю перспективу действительно выйти замуж за Доминика. Это звучит сюрреалистично. Невероятно сюрреалистично. Если это сон, который я контролирую, я готова проснуться от него.

Я не хочу выходить замуж за монстра. Я хочу стабильный дом и обстановку, где не будет крови и насилия.