Это место напоминает начало «Брута», где Цицерон так же воспоминает о Гортензии. Главными собеседниками в диалоге выступают Луций Лициний Красс, широко образованный оратор, и Марк Антоний — оратор-практик. В ответ на сомнения в необходимости и целесообразности общих знаний для оратора, высказанные Антонием, Цицерон темпераментно и увлекательно показывает, что дает оратору знание литературы, истории, права и его любимой науки — философии. Он повторяет здесь идеи, уже высказанные им в ранней работе («О подборе материала»), но развивает их уже более подробно и обстоятельно. Он объясняет, какие преимущества дает оратору знание той или иной науки. Историю надо знать, говорит он, ибо не знать, что случилось до твоего появления на свет, — значит всегда оставаться ребенком. Ибо что такое жизнь человека, если память о древних событиях не связывает ее с жизнью наших предков? К тому же исторические примеры хорошее подспорье оратору для доказательства или опровержения («Об ораторе», I, 18 и 256).

Право в республиканском Риме имело значение общеобразовательной науки, так как каждый римский гражданин имел возможность выступить в суде в качестве обвинителя или защитника и стремился к участию в государственных делах, а то и другое требовало знания права. Красс в трактате «Об ораторе» обстоятельно излагает преимущества, которые дает знание права: изучить его очень важно, а знать приятно, так как знакомишься с бытовой стороной жизни общества и удовлетворяешь свое патриотическое чувство сознанием того, что в этой области римляне превзошли греков. Кроме того, знание права может дать почетное положение (там же, I, 173, 185, 195–198).

Однако среди всех предметов в образовании оратора первое место, конечно, принадлежит философии. Из трех разделов древней философии — учения о природе (φυσιχή), учения о нравственности (ήθιχή) и логики (διαλεχτιχή) — Цицерон считал наиболее полезными для оратора последние два — этику и логику. Знание логики помогает обработать содержание речи, логически правильно построить ее и способствует выяснению дела. Знание этики помогает оратору сознательно выбрать тот прием, который вызовет нужную реакцию у слушателей — или расположит их к себе и создаст благоприятное настроение, или пробудит в слушателях какие-то сильные чувства. Только познав людей, можно воздействовать на их души (там же, I, 5).

Из трех необходимых для красноречия данных: природного таланта (ingenium), навыка (usus) и знаний (doctrina), — важнее всего наука, так как первенство принадлежит образованному оратору (docto oratori palma danda est — там же, III, 143). И свое преимущество Цицерон видел не в таланте, а в образовании. Без знаний нет истинного красноречия. «Истинный оратор, — говорит он, — должен исследовать, переслушать, перечитать, обсудить, разобрать, испробовать все, что встречается человеку в жизни, так как в ней вращается оратор и она служит ему материалом» (там же, III, 54). Знание дает содержание красноречию, материал для выражения, ведь никто без знакомства с предметом не может говорить о нем иначе, чем самым постыднейшим образом (там же, И, 101). Безумие стараться говорить изящно, когда в речи нет содержания, нет мыслей, ибо именно из усвоения содержания должен развиваться блеск и обилие выражения (там же, I, 120). Изложению учения об украшениях речи Красс предпосылает такие слова: «Всякая речь состоит из содержания и слов, и во всякой речи слова без содержания лишаются почвы, а содержание без слов лишается ясности» (там же, III, 19).

Лучше всего резюмируют эти мысли Цицерона знаменитые слова «copia enim rerum verborum copia gignit» («обилие содержания порождает и обилие выражения, и если содержание значительно, то оно вызывает естественный блеск и в словах. Пусть лишь тот, кто намерен говорить или писать, получит в детстве воспитание и образование, достойное свободного человека, пусть в нем будет горячее рвение и природное дарование; пусть он, приобретя опытность в рассуждениях на общие темы, изберет себе образцом для изучения и подражания писателей и ораторов, чья речь особенно хороша; и тогда, конечно, ему не придется расспрашивать нынешних наставников, как построить да как расцветить изложение» (там же, III, 125).

Цицерон протестует против шаблонного преподавания риторики в школах, которое, по его мнению, готовило проворно работающих языком ремесленников, а не ораторов. «С моего разрешения, — говорит он, — клеймите насмешкою и презрением всех этих людей, которые думают, что уроки так называемых нынешних риторов открыли им всю сущность ораторского искусства» (там же, II, 54). Тем не менее Цицерон находит нужным повторить в трактате это «пресловутое» учение. Его излагает все тот же Красс и, очищенное от обширных цицероновских рассуждений и отступлений, оно сводится, в конечном счете, к той же схеме, которая преподавалась в риторических школах (там же, I, 137–145).

Обязанность оратора заключается в следующем: 1) найти, что сказать (inventio); 2) найденное расположить по порядку (divisio); 3) придать ему словесную форму (elocutio); 4) утвердить все это в памяти (memoria); 5) произнести (actio).

Кроме того, в задачу оратора входит: 1) расположить к себе слушателей; 2) изложить сущность дела; 3) установить спорный вопрос; 4) подкрепить свое положение; 5) опровергнуть мнение противника; в заключение — придать блеск своим положениям и снизить положения противника. Говорить надо чисто и сообразно с духом языка, ясно, красиво (украшенно) и соответственно содержанию.

Кроме такого важного фактора, как образование, Цицерон считал необходимым для оратора обладание природным даром (там же, I, 113). Оратору нужны быстрота и подвижность ума, находчивость в развитии мысли, хорошая память — а все это дается от природы, а не приобретается. Кроме того, оратор должен иметь определенные внешние данные: звучный голос, сильное и складное сложение. При выборе профессии необходимо все это учитывать. Но ни образование, ни природные способности не помогут оратору, если он не будет развивать их постоянными упражнениями.

В распоряжении оратора имеется огромное количество средств для придания нужной формы тому, что он хочет сказать. Здесь, правда, необходимо учитывать предмет, о котором говорит оратор: надо, чтобы форма выражения соответствовала содержанию, чтобы не только в целых фразах, но и в отдельных словах соблюдалось то, что уместно. Украшения должны быть разбросаны по речи с умом, как по платью. Язык предоставляет оратору огромное поле деятельности, по которому оратор может ходить, как хозяин, и выбирать именно то украшение речи, какое ему больше всего подходит. Это опять-таки при условии, что оратор хорошо образован, одарен от природы и, кроме того, много упражняется. Так, постепенно выясняются требования, каким должен удовлетворять истинный оратор в современных условиях. В трактате «Об ораторе» образцу истинного оратора более всего соответствует Луций Лициний Красс, в уста которого Цицерон вложил свои собственные мысли.

Окончательно сложившаяся в эллинистический период риторическая наука была педантична и концентрировала свое внимание преимущественно на технической стороне. Ее отличала исключительная продуманность всех технических деталей, направленная, главным образом, на достижение победы в судебных процессах. Эллинистическая риторика во многом предопределила рамку риторических работ Цицерона. Однако он, сознавая ее значение, для своего идеального оратора требовал значительно больше, чем судебная виртуозность. Выразительный пример — его трактовка вопросов стиля в III книге трактата «Об ораторе». Характеристике четырех достоинств стиля (классификация, идущая от Феофраста, — говорить правильно, ясно, красиво и в соответствии с предметом) и намеренно небрежному перечню фигур мысли и речи (т. е. тому, что входит в понятие ornatus), Цицерон предпосылает знаменитый абзац (там же, III, 19; см. выше, стр. 99), где все то, что связано с украшением речи, ставится в зависимость от общего запаса знаний оратора.