— Ого! Это же взрывпакеты! — изумился я.

— Что? Это мощная армейская петарда производства США М-80 с виско фитилём. Пригодятся, если нужно будет отпугнуть какую-нибудь тварь… А теперь приступим к делу! — он опять сунул портфель Бернадино и схватил бумагу, сразу раскладывая её прямо на капоте «Нивы».

Перед нашими глазами оказалась искусно нарисованная от руки карта, позже отпечатанная на большом принтере. Хорошо у них тут в Канберре с офисным оборудованием, однако. Приступим

Пригласив подойти ближе, капитан сбросил с лица улыбку, став предельно серьёзным и даже строгим.

— Это последняя версия полной карты так называемой «Дикой дороги», изначально проложенной здесь Правителями, трассы между Канберрой и Стамбулом, протяжённость которой, по последним данным, составляет четыреста тридцать семь километров… Карта постоянно дополняется и уточняется по сведениям, полученным рейнджерами от драйверов, пассажиров и нашего патруля, работающего на глубину примерно в тридцать километров. А так же после расследования произошедших на дороге инцидентов… Смотрите внимательно, слушайте и хорошенько запоминайте. Итак, Дикую дорогу можно разделить на два больших ландшафтных участка…

Распрощались быстро.

Крутой поворот дороги в лес — и исчез человек, словно и не было. Ни его самого, ни чёрного дубового Форта, ни мостика через тихий 3-й ручей, ни садика с греховными райскими яблочками. Если не обращаться к делам насущным, то многое перетрётся в пыль прошедшего времени, забудется в движении, смажется новыми заботами, смоется дождями пота и слёз, перекроется мелкими радостями… Если нет ниточек связей, то человек остаётся в памяти лишь аватаром, кусочком накопленной мифологии.

Разве что в старости вдруг накатит у камина — шевельнётся строка в дневнике, налетят былые впечатления и смыслы…

Записывать надо, записывать. Сам всё не упомнишь.

Пригородное редколесье быстро сменилось матёрым дубовым лесом, который с каждым километром становился всё гуще и гуще. Да… Строительного материала здесь хватит на сотню таких крепостей, как Форт-Доббс. И это не какие-нибудь рощицы, капитан сказал, что дубовый лес без разрывов тянется миль на тридцать!

Может быть, когда-то и в северной Европе встречались подобные дубовые массивы с лешими, кикиморами и «робин гудами», но я даже представить не могу, где бы на Земле в XXI веке могли уцелеть такие заповедные края.

Вековые дуплистые деревья стояли, тесно сдвинувшись, подступая прямо к дороге. Их толстые разлапистые корни порой причудливо извивались, прежде чем уйти в земную толщу, а мелкие вздымались гладкими потревоженными змеями и выступающими из земли заросшими мхом кочками. Они оседали под тяжестью колес, огибали друг друга, и терялись, проваливаясь в покрытые травами ямы.

При всём желании быстро здесь не разгонишься. Дикая дорога сразу стала показывать, что воспринимать её нужно серьёзно, со всем шофёрским уважением.

Новенький прицеп вёл себя отлично, не подскакивал, не мотался из стороны в сторону, а только спокойно раскачивался вслед за автомобилем. Прицеп позволил существенно разгрузить крышу машины и пересмотреть распределение багажа. Топливо теперь везу с запасом, как и питьевую воду.

Через три километра сделали первую остановку в удобном месте посреди поляны. Ибо сказал персонально мне, причём так, чтобы слышали остальные, великий и ужасный капитан рейнджеров Ричард Касвелл:

'Лесистую часть Дикой Дороги проходи неторопливо, чаще делай остановки, хорошенько осматривайся вокруг и внимательно слушай. Изучай обстановку и отмечай всё необычное. Там будет очень тесно, не везде и не всегда ты сможешь развернуться, а задним ходом далеко не убежишь… Трасса на этом отрезке извилистая, поэтому видимость будет ограничена. В лесу бойся зверей, а не людей, их нет. Плохие парни ещё ни разу там не появлялись. И хижин нет. Хотя слухи об отшельниках порой начинают гулять по Канберре.

Никогда не позволяй своим людям отходить от машины и углубляться по нужде в чащу, ничего хорошего их там не ждёт. Этот лес реликтовый, и звери реликтовые, огромные. Самый опасный из них — реликтовый гриззли, иногда он у нас появляется, чёрт бы его побрал! Волков ты в лесу не увидишь, а вот дикие кошки встречаются. Но бойся не их, а кабанов и лосей, это настоящие монстры, способные перевернуть машину вместе с вами.

Провиант у вас имеется, поэтому не стреляй дичь без крайней необходимости. Вы не сможете прямо там переработать добычу, а желающие поживиться свежим мясом непременно появятся. Движения машин на магистрали не будет, пока не поедут турки, никто на Дикую дорогу без дела не выбирается. И помни, эту часть маршрута нужно пройти до темноты, останавливаться в лесу на ночлег не советую…'.

Постепенно режим движения, как говорится, устаканился. Самое время поговорить на общие темы, сверить наши песни.

— Ну что, Екатерина Матвеевна, вы поделитесь мыслями насчёт загадки Скуфоса?

Услышав столь интересный вопрос, Дино развернулся на пассажирском месте вполоборота, но я его тут же вернул в исходное положение, приказав:

— На дорогу смотри! И по сторонам, и так всё услышишь.

— Кхе-кхе… ой. Поделюсь, конечно, — откликнулась Селезнёва, прокашлявшись. Слишком долго мы молчим, связки расстроились.

— Я уже всё в уме сложила, сама себя перепроверила, и получается, что наши именитый гангстер ни кто иной, как Спасатель! Точно такой же Спасатель, как всем известный каждому школьнику герой России Фёдор Потапов!

— Он может управлять Чёрной Плитой? — спросил Бернадино, снова обернувшись.

— Да, может. На одной из служебных лекций нам достаточно подробно описывали систему донор-каналов и протоколы снабжения анклавов, установленные Смотрящими… Кстати, американцы их называют Резчиками.

— Резчиками? Всё у них не как у людей, — проворчал я.

— Каждый селективный кластер при перемещении на место назначения сразу получал своего оператора донор-канала. У нас это Сотников, который позже получил ещё и право самостоятельно назначать дополнительных операторов. То есть, с какого-то момента времени Смотрящими может быть установлен расширенный порядок управления донор-каналом.

— Вообще-то, мутная это тема, дополнительные операторы… — опять вставил я своё слово.

— Ничуть, если учесть, что Смотрящие подходят к процессу развития селективных кластеров довольно гибко, — тут же терпеливо возразила Катя. — По-моему, всё логично! Так они поощряют наиболее успешные сообщества.

— Согласен, проехали, — предложил я.

— Аппаратура, та самая Чёрная плита, всегда находится в главной цитадели. Порядок функционирования известен всем, и с основными донор-операторами, в общем-то, всё ясно. В то же время статус Спасателя до сих пор не совсем понятен.

— Да что тут непонятного⁈ Спасатель нужен на тот случай, если главный оператор по какой-то причине двинул кони! Ласты склеил!

Тут уж Селезнёва не выдержала.

— Блин! Да ты уже задрал меня перебивать, Макс! — Екатерина рявкнула так, что мы с Бернадино вздрогнули. — Сам рассказывай, если такой умный и до фига знаешь! Только что же не ты сообразил, а я⁈ На дорогу смотри!

— Всё-всё! — стушевался я, послушно уставившись на грунтовку.

— Он больше не будет, — заступился за меня adottato. — Рассказывай дальше, Кэт, это очень интересно.

Селезнёва пару раз глубоко вздохнула и продолжила:

— Теперь о терминалах… Со временем люди стали находить особые, транспортируемые терминалы с донор-каналом, которые у нас быстро прозвали «шоколадками». Такой, например, стоит у Потапова в Форт-Росс. Панели у них гораздо меньше размером, имеют заниженный лимит веса разовой поставки. Конечно, транспортируемые терминалы появились и в других анклавах… Дислокация их по большей часть известна, но какое-то количество таких плит общины скрывают, избегая публичности.