Алиса продолжала сверлить меня взглядом и иногда тихонько вздыхать на протяжении всего завтрака. Откровенная, не слишком умелая и тонкая манипуляция, которой я, скорее всего, поддамся, ибо, как говорилось в старом анекдоте - “ проще дать, чем объяснить, что не хочется”. Не по магазинам, и ладно. Может, будет интересно.
В общем, с экскурсоводом Алиса угадала. Парень рассказывал много интересного, перемежая сухие факты забавными байками и историями. Группа подобралась небольшая, а я, держась чуть в стороне от всех, неплохо прогулялась, подышала воздухом, видами полюбовалась. Из приятного - группа подобралась достаточно адекватная, видя мое нежелание общаться, ко мне никто и не лез. Попытки были, но поняв, что я не жажду общения, от меня отстали. И все было хорошо: приятная погода, красивый закат. День мог быть просто чудесным, пока кое-кто из группы не наткнулся на труп.
За некоторое время до столь неприятной находки я насторожилась, когда порыв ветра буквально швырнул в лицо крайне неприятный, но характерный запах. Потом краем глаза, в стороне от группы, я заметила девушку-художницу, уткнувшуюся в мольберт. Ну рисует и рисует, кажется, что в этом такого? Да ничего. Просто поза у нее какая-то странная. Судя по всему, это отметила не только я, наш экскурсовод, парень, балагур, весельчак, пикапер, решил, что неплохо пообщаться с девушкой, пока группа занята видами. Подойдя к девушке, хотел было тронуть ее за плечо, но вдруг побледнел. Отшатнулся, да так, что чуть не упал. Попятился… Такое поведение не могло не привлечь моего внимания. Так что я подошла ближе и нахмурилась, доставая трубку:
—Что вы делаете, — парень-экскурсовод попытался выхватить у меня телефон.
— Что-что, полицию вызываю. Труп. Криминальный, — огрызнулась я.
— И что? — продолжал паниковать экскурсовод. — Уходить же надо!
Судя по доверительному гулу, большая часть присутствующих, уже подошедшая ближе и успевшая присмотреться, была на его стороне. Некстати вспомнилась где-то прочитанная статья о том, что почти все экскурсии по крышам незаконные. Кажется, у кого-то проблемы будут. Я равнодушно пожала плечами, и когда в трубке недовольно заворчали, быстро затараторила.
— Кирилл Анатольевич, записывайте адрес. Тут труп. Бригаду надо.
У Кирилла Анатольевича Бурого я проходила практику. Характерами мы откровенно не сошлись. Бурый клановых терпеть не мог, я терпеть не могла, когда мне хамили. Так что на скандалы девчонки-стажерки и старшего следователя по особым делам приходили смотреть, прихватывая семечки и попкорн. Нет, по-хорошему я была не права, и старших, в том числе и по званию, надо уважать, но чего это он! Но если оставить в стороне личную неприязнь, которая неожиданно работе не слишком мешала, Великий и ужасный Каа был, не побоюсь такой фигуры речи, “специалистом экстра-класса”. Недаром его тягали на все самые сложные и интересные дела, не глядя на территориальную принадлежность, и постоянно грозили принудительно перевести из любимого и родного пятого отделения в Центральный департамент, а то и в “Научку”, недавно созданное специализированное отделение “Научно-исследовательский институт криминалистики”. Бурый плевался, ругался, и каждый раз грозился подать в отставку. Его то повышали, то понижали и оставляли в покое.
— А может, она еще живая? — раздался еще чей-то голос. — и ей скорую надо?
—Ей уже ничего не надо. — буркнула я. Воротник светлого платья был забрызган высохшей кровью, а горло было разрезано от уха до уха, ей почти голову отрезали. С таким не живут.
— И что нам теперь делать? — всхлипнула одна из участниц экскурсии, косясь в сторону входа на чердак.
— Сидеть смирно, ждать приезда специалистов и потом правдиво ответить на вопросы, — пожала я плечами. — уходить не советую. Найдут и все равно допросят, но нервов вам это будет стоить гораздо больше, чем сейчас.
— А чего это ты командуешь! Ты хоть знаешь, кто я?! — возмутился ее кавалер, а я неожиданно проявила интерес к этому типичному аргументу людей, обладающих властью, и зачастую властью небольшой. Парня я не знала, а представителей прямых ветвей кланов первого и второго эшелона мне пришлось буквально зазубрить. Одеты дорого. Очень дорого, но вычурно. Здесь бы сказать, что представители кланов так не одеваются, но нет, могут и так. Перстня на руке нет. Вариант наследника или главы небольшого клана отметаем. Держится уверенно, даже нагло. А вот осанка плохая, точнее, неправильная. В общем, данных мало, поэтому вариантов много:
— Ну точно не крестьянин, руки слишком ухоженные. Не глава или наследник даже маленького клана, а остальное не слишком важно. “Кто ты, маска?” меня не интересует — развела я руками. — И командую здесь я, потому что так решила, готова взять на себя ответственность и знаю, что надо делать в такой ситуации. И если уж меряться статусами, позволь вернуть тебе вопрос: ты хоть знаешь, кто я?
Некоторое время мы мерялись взглядами. А потом он фыркнул, буркнул что-то вроде: “ с бабами не спорю” и закурив, отошел к своей девушке.
— Окурок только здесь не бросайте, и пепел тоже постарайтесь не стряхивать. Бригада приедет, может не так понять. — бросила я, возвращаясь к трупу. Девушка сидела за мольбертом, почти уткнувшись в него головой. Издалека казалось, жертва занята проработкой мелких деталей в картине, но сейчас, вблизи, щеки, которые видны с моего ракурса, были неприятного землистого цвета. Если это не новый модный макияж, то трупные пятна налицо, простим себе столь нелепый каламбур, так что мертва она уже несколько часов. Запах указывает на это же. Неприятный, отвратительный запах, который ни с чем не перепутать. Странно, что его не ощутили сразу, как оказались на крыше. Сильный порыв ветра заставил поежиться, потереть руки и покачать головой. Вот и ответ. Хотя еще немного и ветер уже бы не помог. Присмотрелась повнимательнее - на волосах и платье птичий помёт. Кровь запекшаяся, да и довольно много ее, в темно-коричневой, почти черной луже отпечатки птичьих лап. Поза казалась мне странной. Создавалось впечатление, что убитую застали врасплох. Точнее, что она до самого последнего момента не подозревала о том, что за ней кто-то есть, а это неправильно. Для интереса прошлась по крыше. Шаги хорошо слышны. Сильно погрузилась в работу и не ничего не заметила? Вполне возможно. И все равно поза странная. Прикрыла глаза, попытавшись воспроизвести в голове последовательность событий. Вот жертва рисует, вот ее хватают за волосы, оттягивают голову назад и перерезают горло и отпускают. Резкая боль, слабость, потеря контроля над телом. Она еще жива, недолго. Падает. Сбивает мольберт…
—Мира Александровна.
Я вздрогнула и едва не подпрыгнула, недовольно посмотрев на Алису, а потом вздохнула и потерла переносицу.
— Да, что ты хотела?
— Там Александра кофе принесла. Сказала, на крыше холодно и спустилась. Остальные ворчали, но она так глянула, так глянула. Даже у меня душа в пятки ушла, хотя я ничего не говорила. Так будете кофе?
Я усмехнулась. В книгах и фильмах детективов часто изображали сонными, усталыми, с неизменной кружкой кофе. Шаблон и клише. Под порывом пронзительного ветра я снова поморщилась, и пошла забирать у Сашки стаканчик. Поддержим стереотипы в массах.
***
Бригаду ждали недолго, но этого времени хватило, чтобы все устали, замерзли и тихо меня ненавидели. Не думаю, что у ребят великого Каа когда-нибудь было такое количество свидетелей, к несчастью, относительно бесполезных. Из приятного - допрашивать на холодной крыше нас не стали, загнали в подъезд. Хорошо еще, у нас группа была небольшая, иначе беседовали бы с операми до морковкиного заговенья. Я сидела на грязных ступеньках подъезда, грела руки о стаканчик с остывающим кофе и изучала трещины в стене. Меня мстительно оставили напоследок. Сильно к опросу ребят, в компании которых лазила по крышам, не прислушивалась, не думаю, что они много чего расскажут. Ну, может быть, только экскурсовод. Это же он привел нас сюда, мог что-то и знать. Вдруг он такой прошаренный убийца, что специально привел нас сюда. Перевела взгляд на него, сквозь решетку перил казалось, что я в клетке или за клеткой рассматриваю забавную зверушку. Возмущается, фыркает, чешет в затылке, снова возмущается, почти как обезьяна в зоопарке на потеху публике. Мысли в голову лезут странные, отрешенные. Он не похож на расчетливого убийцу, который выбирает момент, чтобы предъявить свою жертву миру. Слишком у него лицо простое, точнее, слишком обычное. Настолько обычное, что физиогномист легко бы отметил, что этот человек хоть и не лишен интеллекта, но не способен на экстраординарные поступки. Не считать же поступком запредельной крутизны экскурсии по крышам столицы?
