– Миледи, дам пятьсот крон, если отдадите мне вашу юбку.

Я гневно сверкнула глазами в его сторону. Что за бесстыдство – предлагать такое? Но Джеймс лишь улыбнулся и произнес:

– Пять тысяч крон и юбка ваша.

Я даже воздухом поперхнулась от такого предложения, но юноша лишь кивнул и извлек из кармана пухлую стопку купюр.

Мне захотелось нырнуть под стол и никогда оттуда не вылезать. Могла ли я представить, что буду участвовать в королевском конкурсе зельеваров без нижней юбки? Может, ему еще и панталоны продать?

– Соглашайтесь, Абигаль, – негромко сказал Джеймс. – Купите себе хороший дом в приличном районе. Это никогда не помешает.

– Я хочу помочь вам, – ответила я. – Вам, а не ему, – и добавила, посмотрев на соседа: – Юбка не продается, извините.

– Вы достойнейшая женщина, – с искренним теплом и сердечностью произнес юноша и протянул мне руку. – Адеджаре Конхва, к вашим услугам.

Я пожала руку и представилась, а Адеджаре сообщил:

– Если обойду вас двоих, то буду просить освобождение из рабства.

Так вот получается: ты можешь быть богат, ты можешь варить прекрасные зелья и иметь огромные деньги, но ты раб, ты вещь, и хозяин никогда не отпустит тебя, потому что ты приносишь ему выгоду. И будет пороть тебя каждый день, просто потому, что может.

– Разве вы не пробовали откупиться? – спросила я.

– Пробовал, – ответил Адеджаре. – Хозяин сказал, что я могу принести ему владыческую казну, и этого все равно не хватит.

– Негодяй! – с искренним гневом ответила я, и Джеймс согласно кивнул. Если на остальных конкурентов он смотрел волком, то этот юноша вызвал у него интерес и почти дружеское расположение.

А я, кажется, придумала, что попрошу у короля, когда мы победим.

Не “если”, а “когда”.

***

Около девяти к нам подошел какой-то господин, уже успевший надеть халат и шапочку, и Джеймс с Адеджаре удивили меня, дружно выставив волшебные палочки боевым жестом.

– Что вы, коллеги? – изумился незнакомец. – Пристало ли так приветствовать своего собрата по ремеслу?

– Проваливай, – мрачно посоветовал Джеймс.

– Не брат ты мне, гнида алхимическая, – произнес Адеджаре.

На кончиках волшебных палочек загорелись сиреневые огоньки: готовился сильный удар. Незнакомец выразительно завел глаза к небу и выставил руки вперед защитным жестом.

– Какие вы нетерпимые, – пробормотал он. – Даже поздороваться нормально не хотите.

Когда он отошел, то я сразу же поинтересовалась:

– Кто это? И почему алхимическая гнида?

Зельеварение тонкая и солидная наука, в отличие от алхимии. Та, в принципе, идет рядом с зельеварением, но базируется не на научных принципах познания, а на мистике, видениях и древних легендах. Хотите оскорбить зельевара – назовите его алхимиком.

– Это Пауль Сентиан, редкостный мошенник, – ответил Джеймс, и Адеджаре кивнул. – Получил государственный грант на опыты по преобразованию металлов и растратил его на любовниц.

– А еще он любит забрасывать конкурентам бомбы-невидимки, – поддакнул Адеджаре. – Наверняка шел к нам с подарочком. Посмотрите сами!

Я обернулась в ту сторону, куда ушел Сентиан, и увидела, что везде коллеги приветствуют его кривыми лицами и поднятыми волшебными палочками. Значит, в курсе его прекрасных повадок.

На трибунах собирался народ, и организаторы выпустили студентов из академии магии, которые начали развлекать публику. Они выдували мыльные пузыри, которые превращались в драконов и кружили над зрителями, рассыпая искры. Когда-то нам тоже предлагали так подзаработать, но мы с подругами отказались: нужды в деньгах у нас не было.

Вот один из драконов пролетел над головами участников, и зельевары вскинули волшебные палочки, закрывая столы защитными куполами. Если хоть одна искорка от чужой магии попадет в ингредиенты, то это испортит зелье.

Но студенты не обращали внимания на возмущенные возгласы. Драконы рассыпались над зрителями ворохом сиреневых роз, и над волшебными палочками заплясали розовые пикси!

– Где же они их достали? – изумилась я. Пикси корчили такие потешные рожицы, так кривлялись и кувыркались, что нельзя было сдержать улыбку. А ведь это не чары, а настоящие существа-проказники, обитатели лесов и болот. Магическая редкость.

– Должно быть, приволокли из запасников академии, – ответил Джеймс.

Зрители так и покатывались со смеху, но я заметила среди них и совершенно серьезных господ в темно-синих одинаковых костюмах. Они сидели с такими сосредоточенными лицами, что было ясно: идет проверка и анализ магии в зрительских рядах.

Бывало так, что участники подсаживали помощников, которые давали подсказки.

Я заметила и Патрика: тот принял теневой облик и развалился на коленях прелестной барышни, которая ласкала и гладила роскошного кота – Патрик мурчал и урчал от удовольствия так, что было слышно всем.

Джеймс недовольно вздохнул.

– Ну что ты будешь делать… Он всегда так подмазывается к девицам. Стыдно!

– Может, он работает, – предположила я. – А на ней проклятие, которое надо снять.

– Знаю я, что он хочет с нее снять, – пробормотал Джеймс и вдруг озадаченно уставился на меня. – А с чего это вы взялись защищать его? Да так энергично!

Постойте, дайте-ка сообразить. Если это не ревность, то что? А если ревность, то откуда она взялась?

Мы ведь знакомы всего ничего. Или это братское соперничество виновато?

Но нет, они были из тех братьев, которые дерутся и обзываются, но при этом искренне дружат и не дают друг друга в обиду. Когда нужно, мигом прекращают дразниться и выступают единым фронтом.

– Ни с чего, – ответила я. – Просто.

Джеймс окинул меня подозрительным взглядом.

– Смотрите, будьте осторожны. Он любит вот так подкатывать к барышням. Сами не заметите, как погубите себя.

– Спасибо за заботу, – улыбнулась я. – Но ваш брат не в моем вкусе, честно говоря.

Джеймс вопросительно поднял бровь.

– С чего бы это? Он молод, хорош собой и из благородной семьи.

– Ну… – я даже растерялась, не зная, как сказать. Разговор вышел куда-то на очень зыбкую тропинку и надо было его сворачивать. – Это ведь вы спасли меня. Не он.

Правая рука зазудела. Я машинально потерла ее через рукав, и Джеймс нахмурился.

– Покажите, – потребовал он.

Я подняла рукав и едва не упала – земля предательски выскользнула из-под ног, я оперлась о стол и чуть не разроняла пробирки и ингредиенты. В животе шевельнулся ледяной ком.

Пятно проклятия было на месте. Красовалось, раскидывая лепестки, издевательски повторяя: ничего у тебя не вышло. Рано ты радовалась.

– Дьявольщина, – пробормотал Джеймс. Неловко взял меня за руку, принялся крутить ее, скользя пальцами по пятну; я понимала, что сейчас мне нужно сосредоточиться перед конкурсом, а не тратить силы на истерику, но слезы сами подступили к глазам.

Не вышло. Ничего у нас не вышло.

Все было напрасно.

– Абигаль, – негромко произнес Джеймс, выпустив руку и глядя мне в глаза. – Мы с вами обязаны победить, слышите? Победа все исправит.

***

Не чувствуя ни пальцев, ни ткани, я опустила рукав на место. Поправила стойку с пробирками, пододвинула листки для прописи ингредиентов, нашарила салфетку.

Не плакать. Только не плакать. На нас и так уже начинают таращиться, а до начала конкурса четверть часа.

И Джеймс прав, мы обязаны победить.

– Как это произошло? – спросила я, глядя на кубики зерен шуа, главного ингредиента зелья Пустынного дыхания.

– Он не сам вас проклял, этот Питер, – ответил Джеймс. – Обратился к специалисту, а тот бросил проклятие так, что оно вас связало. Вчера Мертвая рука разорвала эту связь, и отдача убила заказчика. Но проклятие не развеялось с его смертью, а лишь отступило.

Он сделал паузу и добавил:

– И вот вернулось. Мне очень жаль, Абигаль.

В душе было холодно и пусто, как ноябрьским утром, когда все укутано серой тишиной до горизонта, и вот-вот пойдет снег. Я вытерла слезы и спросила: