Мы с Джеймсом оторопело переглянулись. Да, мы были мужем и женой и не убегали от супружеских обязанностей – но все равно эта новость оказалась неожиданной.

– А та девушка, которую не смог спасти папа? – поинтересовалась Киллиан, когда мы закрыли наше зелье крышкой. – Расскажи про нее!

Изучая шкуру Червозмея, Эдвин неожиданно обнаружил в ней очень интересное свойство: истолченная в порошок и смешанная с зельями Проясняющей правды, она могла пробуждать речь и разум. Так и узнали, что все это время Эва была жива по-настоящему, ее душа по-прежнему занимала тело, но только она не могла никому об этом ни рассказать, ни написать.

Все обвинения с Джеймса были сняты. Он восстановил честное имя, а Эдвин, который увидел в Эве еще один потрясающий опыт, с жаром принялся за дело. Он работал с Эвой, развивая ее речь, заново научил читать и писать, использовал редкие и дорогие зелья, и готовился защитить докторскую диссертацию. Впрочем, Джеймс, который заехал их навестить, потом сказал, что дело пахнет не только диссертацией, но и скорым семейным союзом.

В общем, дела шли своим чередом. Киллиан играла мерными ложками и корешками луб-дуба, училась ходить, держась за лабораторный стол, и сварила первое зелье в полтора года. Сейчас ей было четыре, Джеймс уверенно заявлял, что наша дочь – исключительный талант, и она еще переплюнет и отца и мать в искусстве зельеварения. Я соглашалась: синские болотные совы всегда талантливы, а искорки, которые иногда появлялись у дочки в глазах, подсказывали, что она тоже будет совой.

Однажды мы вдвоем полетим над вечерним миром, будем ловить полевок и задавать перцу воронам. Однажды…

Кстати, мои родители захотели помириться со мной после того, как мы открыли зельеварню. Вот только я не захотела. Бывают вещи, которые нельзя отменить, исправить и забыть – я простила их за изгнание, но забывать не стала и принимать в своем доме тоже.

Люди не чужие игрушки – история с Червозмеями это ясно показала.

– Так вот все и кончилось, – сказала я, отходя от лабораторного стола, и в это время послышалось деликатное покашливание. Джеймс стоял в дверях лаборатории, держа в руках конверт с безумным количеством печатей.

– Папа! – Киллиан бросилась к нему; Джеймс подхватил на руки свою принцессу, и девочка заговорила: – Мы сварили целый котел зелья! А правда, что если взять треть малой меры черноводника и смешать с прахом бенвиан, то можно взлететь?

– Откуда ты это узнала? – нахмурился Джеймс. – Киллиан, это боевое зелье… и не смей делать его без меня или мамы. Или Персиваля, по крайней мере.

Голем по-прежнему жил с нами – был незаменимым помощником. Сейчас он маячил за плечом хозяина с таким видом, словно нам предстояло что-то важное.

– Что-то случилось? – спросила я. Джеймс показал мне письмо и ответил:

– Нас с тобой приглашают снова принять участие в королевском конкурсе. Как, пойдем?

Я задумчиво посмотрела на мужа и дочку у него на руках – Киллиан обхватила отца за шею, Джеймс улыбался, и ответ здесь мог быть только один за всех нас.

– Нет, – улыбнулась я. – Все наши заветные желания уже исполнены.