— Вот у этих может быть тяга… Фиг поймешь, они пишут «товар». Но маршрут совпадает вроде, со стороны приисков яхта пришла. И еще некоторые детали… Процентов семьдесят вероятность, что это наши клиенты. Но вот в чем проблема: товар они на яхте держат, то есть слить за борт могут за пару секунд из любой точки. Есть и хорошая новость: с товаром остаются всего два охранника. Меняются пары раз в три дня — завтра ближайшая смена.
Два охранника! Это все равно что тяга висит на кусте, и надо просто подойти и взять ее. Вот только… море. И я в прошлой жизни, и Сто Тринадцатая были безнадежно сухопутными тварями. Плавание по водам залива Терпения — развлечение на любителя, больше десяти минут мне в этой холодрыге не продержаться. Сомневаюсь, что смогу подойти к яхте на лодке так, чтобы с борта никто не заметил. Значит, остается только спрятаться на транспорте, который повезет смену…
— Есть фотография лодки, которая пойдет к яхте?
— Прямо-таки той самой нет… но у них вот эта модель. «Хикагэ», с японского — тень.
Название благоприятное! И конструкция вроде тоже оставляет пространство для маневра. Спрятаться, укрывшись тенью, можно и в отделении для багажа, и под вот этой широкой скамьей… если в лодке всего двое контрабасов, причем один из них ее ведет — вообще халява. Только вот…
— А обратно как?
— Сейчас дяде Борхесу позвоню. Если он одобрит план, поставим в том районе полицейский катер… только не очень близко, а то контрабасы увидит и тягу сольют. Наберешь патруль… а, нет, сота не ловит в том квадрате. Ну, фальшфейером вызовешь, как все закончишь… или если нужна будет помощь.
Похоже, это будет самое простое мое дело на Тверди! Даже скучно. Тем более что и погода оказалась идеальной: ветреный пасмурный день, небо щедро затянуто быстрыми облаками, создающие многочисленные, пусть и не всякому глазу видимые тени.
Растворившись в суете пристани, поджидаю клиентов. К моему изумлению, контрабас является к лодке один… интересно, как он собирается подменять пару? А, не моя печаль. Втискиваюсь между пятидесятилитровыми пластиковыми канистрами с водой и даже не все время прикрываюсь тенью — неохота снова глотать кровь из носа, как в особняке Барона. Если контрабас отойдет от руля — я услышу даже сквозь шум мотора.
От скуки разглядываю ящики с консервами и крупами. Похоже, контрабасы планируют скорое отплытие — тут гораздо больше еды, чем требуется двум людям на три дня. Судя по маркам продуктов вроде «…зато дешево!», дела у них идут неважно. Есть ли у них вообще тяга или хоть что-то ценное? Может, я зря трачу время на эту морскую прогулку?
У меня при себе полный комплект снаряги — пока еще остался и «Эскейп», и ампулы с обезболом. Запас теперь не пополнить, значит, чем-то придется заменять… Ладно, решим по ходу пьесы. Сегодня, похоже, ничего серьезного тратить не придется.
Минут через сорок лодка пристает — кажется, правильно говорить пришвартовывается — к высокому борту некогда белой, а теперь довольно облезлой яхты. Вообще, при слове «яхта» представляешь себе что-то роскошное, но эта оказалась скромным и обшарпанным суденышком. С борта спускают металлическую лестницу, рулевой поднимается; мы подошли с затененной стороны, так что я без проблем составляю ему компанию. Тут же шмыгаю за каюту. Надо немного понаблюдать, что здесь происходит.
То, что смена состояла из одного человека, оказалось сюрпризом не только для меня, но и для дежурных — для них, конечно, неприятным.
— Ну не тупите, пацанва, — оправдывается коренастый крепыш, который, сам того не зная, привез меня сюда. — Дебила кусок Сиплый нажрался вчера у домбайцев этих их шашлыков, типа из свинины, и пузом маялся всю ночь. Я бы его не довез, он бы мне «Хикагэ» обдристал, да и тут от него толку хрен да нихрена.
— И чо, мне ща из-за него еще три дня тут торчать без баб и бухла? — возмущается один из дежурных. — Сиплого давно пора списывать.
— Я останусь, но при разделе мне два косаря сверху от договора, — холодно говорит третий. Его речь кажется более грамотной и менее эмоциональной, чем у прочих.
— Какие два косаря, ты с дуба рухнул, Светляк? Пятьсот, ну край — семьсот денег, и это я без ножа себя режу…
Они жарко торгуются еще минут пять, потом приступают к разгрузке лодки. Наверно, лучше подождать, пока охранники не останутся вдвоем. Осторожно изучаю обстановку. Контрабасов я сейчас не вижу, но по запаху ясно: все трое — люди, глуховатые и медлительные, тут никаких сюрпризов.
Каюта завалена каким-то хламом… эх, замучаюсь я искать тут тягу. И есть еще люк, ведущий в трюм. Он приоткрыт на ладонь. Ветер уносит запахи, но я все же принюхиваюсь и тут же морщусь: у них там даже биотуалета нет, просто поганое ведро. Тоже мне, яхта… Кроме этого запаха есть другой, отлично знакомый мне и отчаянно неуместный здесь. Еще и еще втягиваю воздух — никакой ошибки: так пахнут очень грязные маленькие снага. Похоже, их там не меньше десятка, это два-три выводка. Но почему так тихо? Спят они все, что ли? И что на контрабандисткой яхте делают дети-снага? Кто-то из команды взял свое потомство в рейс? Ему что, настолько не на кого их оставить? И как мне быть? На детях «Эскейп» не тестировался, рисковать нельзя. Ладно, с двумя людьми справлюсь и так, надо только на палубе, чтобы детей не зацепить ненароком…
Контрабасы наконец разгружают лодку, и освободившийся счастливчик сваливает в туман — рев мотора «Хикагэ» отдаляется. Остаются двое — крепыш в кожаной куртке, которой я вволю налюбовалась по пути сюда, и высокий худой парень в натянутой на лоб вязаной шапочке. А я никак не могу определиться с планом действий — чертовы дети спутали все карты. Допустим, мужиков я сложу кастетом из тени — но выводок куда потом девать? Чьи они вообще, где шляются их родители? Может, охранники сейчас сделают или скажут что-нибудь, что прояснит ситуацию?
И они делают.
— Слышь, Светляк, а ты давно воздух в трюм пускал? Не передохнет у нас половина товара опять?
Товар.
Эти двое — мертвецы.
— Вчера проветривал, — отвечает Светляк, еще не знающий, что только что стал мертвецом. — Снага живучие, ничего им не сделается.
— Лучше пойду открою, — решает плечистый крепыш, который привез меня сюда.
Он явно опаснее — Светляк дрищеват и вряд ли создаст проблемы. Кутаюсь в густую тень. Заставляю себя дождаться, пока крепыш сдвинет крышку люка — самой мне может и не хватить сил — подпрыгиваю и резко бью его кастетом в шею. Тело мешком падает на палубу. Теперь второй… Не успеваю повернуться к нему — что-то с силой прилетает в плечо слева. Откатываюсь, перегруппировываюсь, вскакиваю на ноги… и снова удар, едва ухожу прыжком.
Светляк вертит веревку, к которой привязана гирька. Оружие выглядит совсем простым и неопасным — но только не в его руках. Не могу предсказать, куда придется следующий удар… Но хуже всего — подонок, чуть ухмыляясь, смотрит прямо на меня.
Он меня видит!
Гирька свистит совсем рядом. Уворачиваюсь, отступаю на шаг, прыжком ухожу вправо — надо сделать рисунок своих движений непредсказуемым. Выкидываю из кастета нож — шутки кончились. Запрыгиваю на крышу каюты. «Эскейп»? Нет смысла — газ мигом снесет ветром. Перебегаю по крыше и соскакиваю так, чтобы оказаться у Светляка за спиной — но он успевает развернуться и блокировать удар. Лезвие, целившее в его шею, пропарывает всего лишь плечо. Ублюдок почти такой же ловкий, как я… и сильнее. Что он, черт возьми, такое?
Отпрыгиваю назад, но недалеко — за спиной перила и холодное море. Подныриваю, чтобы уклониться от кастета и перетечь противнику за спину. Гирька вскользь задевает спину — больно, но жить можно. Хуже другое — Светляк перехватывает запястье моей правой руки, где кастет. Это то, чего всегда избегала Сто Тринадцатая — клинч. Бью коленом в пах — противник блокирует удар бедром. Выкручивает мне руку, заставляя коротко взвыть; но вторая-то свободна! Бью со всей силы ребром ладони по шее сбоку. Светляк падает, но не так, как задумано — на меня, сверху. Он в сознании, даже ухмыляется… что у этой твари с анатомией⁉ Он всем телом прижимает меня к палубе, не выпуская правой руки и заблокировав левую.
