— Для вас я — унтер-офицер Сапрыкин. Или господин Сапрыкин. Как вам будет удобно, — спокойно произнёс он.

В его голосе звучали нотки отвращения. Сапрыкин, похоже, испытывал искреннюю неприязнь ко мне и к моему дяде.

— В таком случае, и вам доброе утро, господин Сапрыкин, — ответил я. — В связи с чем желаете моей компании?

— Я пришёл сообщить, что суд над вами и над вашим дядей — Олегом Мечниковым — решили не откладывать. Он состоится сегодня. Ровно в полдень. У вас всего четыре часа, чтобы собраться с мыслями. Надеюсь, вы примете свою судьбу достойно.

— Конечно, — кивнул я. — Моя судьба — служить лекарем. Я уже давно её принял.

Сапрыкин тихо рассмеялся. Почти что беззвучно.

— Вижу, что наглость в крови у всех Мечниковых, — произнёс он. — Что вы, что ваш дядя… Ведёте себя так, словно закон писан для кого угодно, но только не для вас.

— Осуждать — это не ваша обязанность, — перебил его я. — Так что советую закрыть свой рот. В противном случае, когда меня оправдают, мне придётся вызвать на дуэль унтер-офицера. За оскорбление своей семьи. А мне этого делать очень не хочется.

Сапрыкин скрипнул зубами. И этот звук оказался куда громче его смеха. Кажется, даже спящий алкаш из камеры напротив проснулся, услышав этот мерзкий звук.

— Ох, с каким же удовольствием я повезу вас в Саратов — на казнь, — шумно выдохнул Сапрыкин. — Во Владыкино были мои родственники. Умерли от этой поганой заразы, которую вы распространили. Я бы очень хотел лично перерезать вам глотку, но погоны не позволяют. У меня, в отличие от вас, есть честь и вера в законы Российской Империи.

— Я искренне вам соболезную, — спокойно ответил я. — Если бы я прибыл во Владыкино раньше, ваши родственники были живы. Однако у меня тоже есть честь. А потому я бы не советовал клеветать на человека, который вместе с другими лекарями спас целое село.

— Ограбил целое село, — прорычал Сапрыкин. — Вы наслали мор, а потом собрали деньги с бедных людей.

— А тут все вопросы к законам Российской Империи, — пожал плечами я. — Лекарские услуги пока что не бесплатные. Раз вы уважаете законы, то не должны называть это грабежом.

Больше спорить со мной Сапрыкин не мог. Он со всей дури ударил по решётке кулаком и напоследок бросил:

— Надеюсь, что смерть ваша будет мучительной, Мечников.

Сказав это, унтер-офицер покинул подвал участка, оставив заключённых и меня в том числе наедине с собой.

Заносчивый засранец — этот Сапрыкин. Однако даже его я могу понять. Когда все влиятельные люди города кричат, что я — некромант, сложно противиться эмоциям.

У меня осталось всего четыре часа, чтобы вспомнить все детали. Воссоздать в памяти события последних двух недель. Я упорно искал каждую зацепку, которая поможет очистить моё имя. И обнаружил несколько неоспоримых доказательств вины Сухорукова.

Должно получиться. Я смогу выбраться отсюда и дядю с собой заберу!

Когда до полудня остался всего один час, я услышал справа от себя грохот. Олег упал со скамьи и начал биться в конвульсиях.

— Дядя, ты чего? — прильнув к решётке, крикнул я.

Однако Олег не мог произнести ни слова. Его трясло так, будто к его телу прислонили оголённый провод. Неужели это из-за зелья? Синдром отмены? Своеобразное похмелье?

Проклятье… Мало того что в таком состоянии ему точно дадут срок. Он может вообще не дожить до суда! Его припадок чем-то напоминает эпилепсию. Судороги. Если всю мускулатуру тела спазмирует, то велик риск, что и дыхательные мышцы попадут под раздачу. И тогда он задохнётся.

— Дядя! Живо! — велел я. — Ползи сюда. Ко мне! Соберись, пожалуйста! Подкатись к решётке!

Однако он не реагировал. Олег видел меня и слышал, что я говорю. Но не мог взять своё тело под контроль.

— Хе-хе, — усмехнулся синелицый мужчина из камеры напротив. — Кажется, всё. Доигрался твой дядюшка. У меня так сват копыта отбросил. Мучительная смерть…

— Замолчи! — рявкнул я и протянул руку к дяде. — Давай, соберись же! Я не хочу заботиться о твоей семье вместо тебя! Я их не брошу, но заменить Серёже отца всё равно не смогу!

Услышав имя сына, Олег особенно сильно вздрогнул. И, кажется, это было сделано намеренно. Его тело откинуло от скамьи, дядя подкатился к решётке, и я смог дотянуться до него своей рукой.

Лекарская магия у меня ещё осталась. Я смогу помочь ему. Одна проблема — я ведь понятия не имею, из чего состоят эти знаменитые запрещённые зелья? Скорее всего, существует целый перечень этой дряни. И что на деле они из себя представляют? Успокоительные? Психостимуляторы? Спирт? Наркотики? Или всё вместе, да ещё и магическое⁈

Проклятье! Угораздило же моего дядю воспользоваться этой мерзостью! Лучше бы сразу рванул ко мне.

Однако одно мне ясно точно. У Олега судороги, а значит, мне нужно расслабить его мускулатуру. Я коснулся правой рукой его запястья и послал в тело дяди поток лекарской магии. За ночь она успела немного восстановиться.

«Проникнуть в мышцы, разорвать связи между волокнами, снять напряжение».

Но это лишь для начала. Источником любых судорог чаще всего является центральная нервная система. Уверен, что очаг находится где-то там — в головном мозге. Жаль, многотонного аппарата МРТ нет под рукой! Сейчас бы живенько определили, где возник патологический очаг.

Ладно, можно надеяться, что магия сама найдёт путь к нему. Я отдал второй и последний приказ:

«Улучшить кровоток в головном мозге. Проникнуть в кору больших полушарий и убрать вспышку электрических импульсов».

Я понимал, что этого недостаточно, чтобы полностью убрать приступ. Однако дядя перестал трястись, сделал глубокий вдох, а затем потерял сознание.

В таком состоянии он пролежал чуть больше получаса. Но хотя бы здесь судьба оказалась на нашей стороне. Он смог подняться за пять минут до прибытия полицейских.

— Всё, господа Мечниковы! — улыбнулся городовой. — Унтер-офицер Сапрыкин приказал вести вас в здание суда. Вот так представление намечается!

Могу себе представить. В таком маленьком городе, как Хопёрск, даже любой лживый слух о чьей-то измене становится настоящим событием. А уж суд, наверное, развлечение похлеще любого концерта или кино из моего прошлого мира.

Нас вновь заковали в наручники и вывели из участка на солнечный свет. Я прищурился, испытав жжение в глазах, а вслед за этим — боль в затылке.

— Ну что, Алексей? — прошептал мне дядя. — Вот и всё. Скоро наша судьба решится.

— Ты как себя чувствуешь? — поинтересовался я.

— Будто я — брусчатка напротив императорского дворца, — усмехнулся Олег.

— В смысле?

— По мне солдаты всю ночь маршировали. Не щадя ни своих ног, ни моей дурной головы, — отшутился он.

Однако Олег выглядел куда лучше, чем вчера вечером. Размер зрачков восстановился. На смену бледности пришла краснота. Видимо, мышцы налились кровью после судорог. Это к лучшему. Если не слушать его жалобы, может показаться, что мужчина в полном порядке. А именно его внешний вид нам сейчас особенно важен.

Жители Хопёрска смотрели нам вслед. Но лишь немногие. На улице почти не осталось людей. Похоже, самые любопытные уже успели пропихнуться в здание суда. Сложно даже представить, сколько в зале будет человек.

Городовые провели нас через чёрный ход большого двухэтажного здания. И вскоре мои предположения подтвердились. В зале суда были сотни людей. Настоящий цирк решили устроить! А мы с Олегом вместо клоунов. Вопрос только в том, где проклятый Антон Сухоруков⁈ Его ведь тоже должны были привести сюда, как обвиняемого.

Однако всё оказалось не так, как я надеялся. Нас подвели к столу, что стоял напротив судьи в левой половине зала. И это была сторона обвиняемых.

Только тогда, усевшись на своё место, я увидел злобную ухмылку некроманта Сухорукова. Он находился на противоположной стороне зала. Не прикованный, мирно сидящий на месте свидетелей рядом с Кораблёвым, Родниковым и Мансуровым. Странно только, что Синицына там не было.