Но стоило мне отряхнуть снег с его брюк, и я обнаружил, что его правая штанина разорвана, а под ней красуется зияющая рана. Будто от укуса.

Всё равно ничего не сходится. Даже если его волки подрали, рана не настолько серьёзна, чтобы из-за неё потерять сознание. Тем более на железнодорожных путях!

Я принялся стягивать повреждённые ткани, а поезд тронулся. Проводник молча смотрел в окно, а затем встрепенулся и рухнул на сидение рядом с моим пациентом.

— Аккуратнее! — воскликнул я.

— Там… Там… — шептал проводник, указывая на окно.

Я выглянул, полагая, что увижу снаружи волка или какого-нибудь упыря. Однако там не было ничего, кроме густого леса.

— Что вас так удивило? — поинтересовался я.

— Я не понимаю, как это возможно… — произнёс проводник. — Я тридцать лет на этом маршруте работаю. Но этих мест не знаю. Это всё что угодно, но только не дорога на Саратов!

— Хотите сказать, мы случайно куда-то свернули? — спросил я проводника.

— Нет! — помотал головой он. — Тут прямая дорога. Никаких развилок, никаких поворотов. До Саратова, грубо говоря, можно доехать с закрытыми глазами.

— Вы не перенервничали случайно? — уточнил я.

Из-за сильного стресса и воспоминания могут перепутаться, и привидеться может всякое. Хотя, чем дальше продвигался поезд, тем больше на меня наваливалось давящее беспокойство.

Действительно, за окном уже промелькнул указатель, информирующий о том, что до Аткарска осталось два километра. А затем ещё раз. И ещё.

— Мы будто по кругу ездим, — нахмурился я.

— Да, но дорога-то прямая! Сами видите! — воскликнул проводник.

Раненый мужчина, ногу которого я только что восстанавливал, громко вскрикнул и закашлялся. Он попытался вскочить со скамьи, но я поспешно подхватил его за плечи и удержал в лежачем положении.

— Тише, вам нельзя сейчас двигаться, — твёрдо сказал я. — Вы в безопасности, я — лекарь.

— В безопасности? — просипел он.

А затем рассмеялся, словно безумец. Смех был глухой, болезненный. Не проявление радости, но мучительная истерика.

— Теперь мы все в опасности, — с трудом выдавил из себя он. — Я до сих пор чувствую влияние этой поганой аномалии. Вы что, на поезде в неё умудрились проехать?

— К-какая ещё аномалия? — испугался проводник. — Не пугайте нас так! Для начала представьтесь! Вы кто вообще такой? Откуда нам знать, может, вы — раненый бандит!

— Бандит⁈ — обиженно воскликнул больной. — Обидно, что вы меня не признали, коллега. Я путевой обходчик из Аткарска. Николаем меня звать.

— Николай, расскажите, что с вами произошло? — попросил я.

А в это время за окном ещё раз промелькнул тот же самый злополучный дорожный знак.

— Я пойду к машинисту… — помотал головой проводник. — Нужно что-то с этим делать. Что-то решать!

Проводник убежал к голове поезда, а я вновь взглянул на измождённого, почти сошедшего с ума путевого обходчика. Я задал ему вопрос и рассчитывал, что он вскоре даст мне чёткий ответ.

— Что со мной случилось, спрашиваете? — вздохнул он. — Меня отправили осматривать дорогу вплоть до Екатериновки. Но и я трети пути не прошёл. Ни с того ни с сего в лесу оказался! Шёл вдоль железной дороги, никуда не сворачивал, а потом… Так, лекарь, уважаемый, я не пил! Клянусь!

— Я вас ни в чём и не подозреваю, — помотал головой я. — Лучше продолжайте рассказ.

— Опять же, если это важно для моего дальнейшего осмотра… Я выпиваю иногда, но в этот день был трезв, как стёклышко. Хотя, признаться, после столь долгого путешествия я бы сейчас не отказался от самогоночки на еловых шишечках…

— Подождите, — перебил его я. — Николай, вы как-то странно выразились. «В тот день». Вы попали в эту аномалию не сегодня?

— Да я уже со счёту сбился, сколько здесь хожу! — воскликнул он. — Мне кажется, в этом лесу больше недели провёл. Да ещё твари эти… Всего меня измучили!

— Какие твари? — спросил я.

— Поначалу я думал, что это волки или кабаны какие-то. Во мраке леса разглядеть было трудно. Но когда они до меня добрались, я догадался, что это не лесные звери. Гниением от них пахнуло. Какой-то… Смертью, что ли!

Сказав это, Николай громко вскрикнул и вновь обхватил свою ногу.

— Помогите, лекарь, сил больше нет терпеть… — пропыхтел он.

Да я ведь только что залечил рану! Почему у него до сих пор сохраняется болевой синдром?

Я поднял штанину и оторопел от увиденного. Ранее моя лекарская магия всегда помогала больным, работала с первого раза. Но на ноге Николая вновь разверзлась широкая уродливая рана. Стала даже больше, чем до лечения.

И на этот раз я и сам почувствовал гнилостный запах. Только это не гангрена, не гнойное воспаление. Нет.

Это некротика.

Но ведь мы уже выбрались за пределы Хопёрского района! Если даже Сухоруков не солгал и оставил в лесах очаги некротики, откуда им взяться в Аткарском районе?

Если только… А что, если они мигрируют? Вместе с животными? Правда, это до сих пор не объясняет, почему поезд катает по кругу.

Я отбросил окутавшие мой разум мысли и коснулся левой ноги Николая. Сначала убил все бактерии, а затем правой рукой испепелил некротику и залечил рану снова.

— Всё, больше не вскроется, — заключил я. — Пока что лежите здесь, я скоро вернусь.

Прежде чем отправляться к кабине машиниста, я заглянул в пассажирский вагон. Люди оживлённо болтали, и, кажется, никто ничего заподозрить не успел. Только Синицын выглядел встревоженным. Он, не отрываясь, глядел в окно. Соня, кажется, задремала. Оно и к лучшему. Ей переживать о происходящем точно не стоит.

— Алексей! — шикнул Илья. — Что тут творится? Я готов поклясться, что там за окном…

— Тише, — попросил я. — Не пугай народ. И Соне ничего не говори. Кажется, мы попали в аномалию. Чёрт знает, откуда она взялась. Но так бы не то что до Саратова, мы и до Аткарска не доедем.

— Кольцевая⁈ — удивился Синицын. — Портальная аномалия, что ли?

Ого, а Илья неплохо осведомлён.

— Уже слышал о таких? — поинтересовался я.

— Слышал, что в Сибири такие образуются. Но там из-за постоянных боевых действий некротики — хоть отбавляй!

— Мне только одно не ясно, каким образом некротическая магия может создавать порталы, — произнёс я. — Это же совершенно не связанные между собой явления.

— Я бы так не сказал, — помотал головой Синицын. — Если верить древним трактатам, некротика к нам совсем из другого мира пришла. Она не только живые организмы увечит, но и магию искажает. Отсюда и берутся аномалии.

— Что ж, это хорошие новости, Илья, ты меня порадовал, — усмехнулся я.

— Чего тут хорошего-то? — не понял он.

— Раз за всем этим стоит некротика, значит, это работа для лекарей, — заявил я, затем резко развернулся и пошагал к кабине машиниста.

Ругань сотрудников поезда я услышал чуть ли не через весь вагон. Оказавшись в кабине, обнаружил, что двое мужчин едва не передрались, пытаясь внушить друг другу своё мнение.

— Успокойтесь, господа! — воскликнул я. — Не время для паники. Что у вас тут творится?

— Этот болван хочет поддать скорости! — пожаловался машинист.

Мужчина всем своим телом закрыл рычаг подачи магического топлива.

— А если мы продолжим тащиться, как сейчас, то никогда из этой чёртовой аномалии не выберемся! — заявил проводник.

— Да мы всё топливо потратим! — не согласился машинист. — И тогда точно останемся здесь навсегда!

— Прекратите спорить! — повысил голос я. — Вы оба неправы.

— Да ну? — нахмурился проводник. — А вы что предлагаете, господин лекарь?

— Остановите поезд, — заявил я.

Мои собеседники ошарашенно переглянулись.

— Как это — остановить? — не поверил своим ушам машинист. — Вы думаете, что пешком отсюда сможете уйти?

— Нет, — помотал головой я. — Источником аномалии, вероятнее всего, является некротика. Я нашёл её очаги на теле путевого обходчика. А это — задачка как раз для лекаря. Когда я прикажу, вы остановите поезд, я выйду и найду сердцевину аномалии, а затем сотру её.