Первый такой инструмент должен быть изобретён только в 1888 году. Его прозвали треугольником Тейлора. Хотя сам «молоточек» больше походил на томагавк какого-нибудь воинственного индейца.

Потом молоточек претерпел ещё несколько модернизаций, и, в конце концов, французский невролог Жозеф Бабинский довёл дело до конца лишь в начале двадцатого века. Сделал такой же молоток, какой я прямо сейчас держу в своих руках.

К мыслям об этом инструменте я приходил дважды. Сначала, когда осматривал бабульку в Красных Гривках, а затем при консультации Клавдии Решетовой. Всё-таки аппарата КТ или МРТ здесь нет, и вряд ли он когда-то появится. А вот молоточком можно определить косвенные признаки инсульта и без технологий двадцать первого века.

На следующее утро я пришёл в амбулаторию одновременно с Иваном Сергеевичем Кораблёвым. Хоть у нас с главным лекарем и было множество разногласий, но я был очень рад его видеть. Короткая явка Филиппа Ловицкого мне совсем уж не пришлась по духу.

— Доброе утро, Иван Сергеевич, как прошла ваша поездка в Саратов? — поинтересовался я.

— Ух… — вздохнул он. — Сейчас всё вам расскажу. Но куда больше меня интересует, как вы умудрились довести до такого состояния Филиппа Артуровича, господин Мечников? Он вернулся вчера в Саратов чуть ли не со слезами на глазах. Сразу бросился внушать ордену, что пора вводить домашние вызовы. Хотя бы в Хопёрске. Я надеюсь, вы ему не угрожали?

— Что вы, Иван Сергеевич? — усмехнулся я. — Какие угрозы? Мы просто прошлись с господином Ловицким на один вызов. Видимо, он просто расчувствовался, осознав, какое это полезное нововведение.

— Что ж, поверю вам на слово, — кивнул Кораблёв. — А я боялся, что вы с ним не поладите. Всё-таки Саратовский куратор нашей амбулатории очень своенравный тип. Характер у Ловицкого не простой, уж это я знаю!

— Ко всем нужно уметь найти подход, — ответил я. — Не только к пациентам, но и к коллегам.

Кораблёв задумчиво покачал головой, пытаясь переварить всё, что я ему сказал. Мы прошли в кабинет главного лекаря, после чего Иван Сергеевич произнёс:

— В общем, Алексей Александрович, ситуация скверная.

Почему-то ничего другого я и не ожидал от него услышать.

— Я сообщил ордену, что покойный Сухоруков расплодил в Хопёрском районе некротику, — продолжил он.

— Хотите сказать, что они вам не поверили? — нахмурился я.

— Нет, к ним прибыли неопровержимые доказательства, — ответил Кораблёв. — Сухорукова вскрыли, нашил в его теле некротический магический центр. Однако совет орден лекарей решил, что мы уже уничтожили всю некротику, и их помощь нам не нужна.

— Но ведь Сухоруков тогда на суде пригрозил нам ещё несколькими очагами! — воскликнул я. — Они ведь не могут просто проигнорировать этот факт.

— Орден предполагает, что Сухоруков солгал, пытаясь сохранить свою жизнь, — ответил Кораблёв. — Однако они уточнили, что, если появятся признаки некротики, сначала нужно попытаться избавиться от неё местными силами и только потом уже звать их на помощь.

Ясно, нас бросили. Хотя мне самому хотелось бы верить, что Сухоруков солгал. Новые магические эпидемии нам совсем ни к чему.

— Ах да, Алексей Александрович, чуть не забыл! — воскликнул Кораблёв. — Я пообщался с орденом касаемо ваших изобретений. Сначала они отнекивались, но потом прибыл Ловицкий и поддержал ваши идеи. Правда, аргументировать свою позицию он не смог. Сказал, что не видел ваших трудов, но поверил, что у вас есть потенциал. Чем-то вы его сильно зацепили.

— Отлично, и что в итоге? Насчёт патента тоже сказали — подождать? — усмехнулся я.

— Нет, посоветовали приехать в Саратов и обратиться в Имперскую службу по интеллектуальной собственности. Лекарский филиал находится рядом со зданием ордена. Вот там свои изобретения и зарегистрируете. Только учтите, что для начала их протестирует комиссия, — объяснил Кораблёв.

— А вот это, Иван Сергеевич, прекрасные новости! — удовлетворённо улыбнулся я. — Тогда, смею просить у вас отгул. Скажем… На эту пятницу.

— Добро, — кивнул он. — Езжайте. Если всё пройдёт гладко, то вы, быть может, и вправду перевернёте некоторые аспекты лекарского дела.

— Только отгул потребуется ещё и Илье Андреевичу, — добавил я.

— Кому? Синицыну? — выпучил глаза Кораблёв. — А ему-то с какой стати?

— Он мой финансовый консультант. Без него в Саратов не поеду, — твёрдо сказал я.

— Ух, — выдохнул главный лекарь. — Ну не стану же я препятствовать будущему светиле лекарской науки? Езжайте, заменим вас.

— Благодарю, Иван Сергеевич, — ответил я. — Тогда пойду приступать к работе.

— Стойте, господин Мечников, работа у вас сегодня за пределами амбулатории. Ко мне подходил молодой солдат. Не помню фамилию. Вы ещё «воскресили» его сестру.

— Андрей Бахмутов? — удивился я. — А что случилось? Это он вызвал на дом?

— Да, встретил меня по дороге в амбулаторию и очень просил, чтобы я направил вас к ним домой. Вроде как нездоровится ему, но семья желает, чтобы вы ещё раз взглянули на девушку. Проконтролировали её состояние.

— В таком случае я выдвигаюсь, — заключил я. — Адрес я знаю, не беспокойтесь, уже бывал там. Постараюсь уложиться за час.

Дом Бахмутовых был в пяти минутах ходьбы от амбулатории. Андрей ждал меня на пороге. Солдат потирал руки, стараясь согреться. Из его рта шёл горячий пар.

— Наконец-то, Алексей, — улыбнулся он. — Я уж думал, что Кораблёв тебя не отпустит.

— Куда он денется? — усмехнулся я. — А чего это у тебя за чемоданы? — я бросил взгляд на разложенный в повозке багаж.

Точно… Три недели уже прошли.

— Пора, — коротко сказал он. — Снова на службу. Уезжаю на день раньше, чтобы последовать твоему совету. Пообщаюсь с военными лекарями. Может, поймут, что у меня с лёгкими происходит.

— Так ты оформил вызов только для того, чтобы попрощаться? — усмехнулся я.

— Нет, ни в коем случае, — помотал головой Андрей. — Я твоё ремесло уважаю. Просто Соню лучше ещё раз посмотреть. Пойдём скорее, занял я тебя опять своими разговорами, да ещё и на морозе!

Андрей провёл меня в спальню Сони Бахмутовой. Родители девушки остались в гостиной, чтобы не мешать осмотру.

— Доброе утро, Соня, как себя чувствуешь? — спросил я.

Девушка сидела на краю кровати. На ней была длинная ночнушка. Должно быть, она всё ещё придерживалась постельного режима.

— Уже намного лучше, — спрятав взгляд под длинной чёлкой, ответила она. — Но слабость пока что не прошла.

А ведь я так и не определил, из-за чего возник летаргический сон. Самое время осмотреть девушку более тщательно.

Я подошёл к Соне и достал фонендоскоп.

— Сейчас немного опусти, пожалуйста, ночнушку, не стесняйся, — попросил я. — Я лишь немного…

Но фразу свою я закончить не успел. Как только головка фонендоскопа коснулась её кожи, меня незримой чудовищной силой отбросило в сторону. Своим телом я пробил ветхую стену и рухнул прямо на диван гостиной, где сидели старшие Бахмутовы.

А это что ещё за сюрприз?

Родители Андрея и Сони Бахмутовых замерли в ужасе, осознав, что только что пришедший в их дом лекарь, проломив собой стену, упал на диван между ними.

— Алексей Александрович! — воскликнул Бахмутов-старший. — Что с вами? Что случилось?

Я аккуратно подвигал плечами и поясницей. Обошлось, позвоночник не сломал. Отделался ушибами.

— Я и сам пока не понял, что произошло, — поднимаясь на ноги, произнёс я. — Какая-то сила оттолкнула меня от вашей дочери.

Громко топая, в гостиную вбежал Андрей. Через щель в стене я заметил, что испуганная Соня спряталась с головой под одеяло. Солдат взглянул на меня, убедился, что со мной всё в порядке, а затем произнёс:

— Отец, у Сони, кажется, произошла инициация.

— Что-что? — вздрогнул мужчина. — Но этого быть не может!

Инициация? Кажется, помню… В книгах по лекарскому делу говорилось об этом явлении. Это момент, когда у будущего мага впервые пробуждаются его способности. Видимо, Соня Бахмутова случайно шарахнула по мне магической волной. Уверен, она сделала это не специально. Видимо, девушка ещё не научилась контролировать свою силу.