— Убьёт! Отец всех убьёт! — кричал один из них.

Второй лежал молча, а третий лишь тихо стонал, издавая при этом нечленораздельные звуки.

— Вот-с, господин Мечников, — указал на больных Куртасов. — Может, хотя бы вы сможете их в себя привести. Вся троица оказалась под прямым ударом магии Бахмутовой. Что с ними — я понятия не имею.

— Это уже мои проблемы. Через полчаса вернусь в ваш кабинет, — произнёс я.

— Нет-нет, я лучше подожду здесь, чтобы убедиться в том, что вы сдержите своё обещание, — заявил Фёдор Валерьевич и присел в кресло.

Всё равно не доверяет мне. Но оно и понятно. Заявился невесть кто, представился лекарем. Осторожность не повредит.

Я подошёл к первой кушетке, на которой корчился самый крикливый юноша.

— Не могу! — пропыхтел он. — Это невыносимая боль! Я не смог справиться с этим…

— Уважаемый, вас что конкретно беспокоит? — перебил его я.

Он тут же замолчал и перестал дёргаться. Взглянул на меня одним глазом, а затем вновь начал дёргаться.

— Боль по всему телу… Того и гляди, умру, не выдержу! — заявил он. — Вы — лекарь?

Понятно… Уж симулянта я из тысячи пациентов вычислить смогу. Хотя… Но перестраховаться не помешает.

Я обхватил его ногу и резко согнул в колене.

— Да, я — лекарь, — произнёс я, прощупывая всего его суставы.

Юноша продолжал стонать, пытаясь изобразить некое подобие агонии. Однако всё его тело было в полном порядке. Больные так себя не ведут — это я точно знаю. Скорее всего, парень просто испугался. Столкнулся с силой, которая ещё никогда перед ним не вставала. А потому впал в истерику.

Убедившись, что с первым больным всё в порядке, я коснулся его живота и заставил парасимпатическую нервную систему работать активнее. Другими словами, «включил» спокойствие. А когда он начал дышать чуть реже, заставил его эпифиз выработать мелатонин — гормон сна.

Пусть поспит немного.

— Ну что? Лучше вам? — тихо спросил я.

— Намного… — разомлев, кивнул он. — Только спать очень уж сильно тянет… Наверное, до приезда отца немного… подремлю.

Истерик вырубился, а Куртасов удивлённо взглянул на меня, осознав, что я только что справился с первым пациентом всего за несколько минут.

Остались всего двое. И больше всего меня напрягал тот, что лежит молча. Не всегда это хороший признак. Отсутствие реакции на окружающий мир может служить тревожным симптомом.

Я подошёл к крепкому парню с перебинтованной головой, который молча смотрел в потолок. Его глаза закрывались, но он усилием воли пытался поддерживать себя в сознании.

Прощупав его пульс, я обнаружил, что тот сильно замедлен. Брадикардия… А этот признак может сказать о многом. Особенно если учесть, что больной, судя по бинтам, повредил голову.

Я растянул пальцами его веки и заметил, что зрачки парня расширены.

Пониженный пульс, угнетение сознания, ослабленное дыхание, расширенные зрачки. Всё ясно. Похоже, воздушной магической волной его приложило обо что-то твёрдое. Очевидно, что передо мной ушиб головного мозга.

А значит, задача у лекарской магии будет стоять предельно конкретная. Убрать отёк, наладить кровообращение, восстановить расположение нервных клеток по отношению друг к другу и возобновить в них здоровый обмен веществ.

Плюсом к этому я вернул ему нормальный сердечный ритм и давление. Парень впервые за всё время, что я находился перед его койкой, медленно повернул голову и произнёс:

— Спасибо. Мне намного легче…

— Поспите, — посоветовал я. — Утром будете, как новенький. Все последствия травмы я убрал.

Он молча кивнул и закрыл глаза.

Терпеливый юнец. Судя по тому, сколько я потратил маны, ушиб там был довольно серьёзный. Ему в принципе повезло, что не произошёл разрыв ствола мозга или его травма. Тогда бы наступила мгновенная смерть. Однако он даже в таком состоянии старался держать себя в сознании вплоть до прибытия лекаря.

Я прошёл к последней — третьей койке. Меня беспокоил тот факт, что я потратил слишком много лекаркой энергии, однако… Судя по ощущениям, сил осталось чуть больше трети. Всё-таки три витка невероятно уменьшали затраты на колдовство. Кроме того, каждый раз, когда я следовал заповедям клятвы, она награждала меня дополнительной маной.

А если верить трактату Асклепия, теперь мои витки будут расти с удвоенной скоростью. Похоже, это решение я принял не зря.

— А-а-а-а… — вяло протянул третий пациент. — Помогите… Кто-нибудь, пожалуйста…

— За этим я сюда и пришёл, — ответил я. — Расскажите, что вас в данный момент беспокоит?

— Помогите… — продолжил шептать дворянин.

Странно, он полностью игнорирует мои слова. Но ответ на эту маленькую загадку последовал почти моментально. Юноша перевёл взгляд на меня, вздрогнул, громко вскрикнул и чуть не свалился с кушетки.

— Кто вы⁈ Что вам нужно? — заикаясь, произнёс он.

Тембр его голоса постоянно менялся. И заметил меня парень только после того, как я попал в его поле зрения. Вывод очевиден — он меня не слышит.

Ну Соня… Уделала же ты парнишек. Одного чуть с ума не свела, второму — голову пробила, а у третьего, судя по всему, баротравма.

Лопнули барабанные перепонки из-за мощной звуковой волны.

Вообще, разрыв барабанной перепонки — это обратимое состояние. Маленькая плёночка, которая передаёт колебания среднему уху, способна к хорошей регенерации. Мне лишь остаётся помочь ей.

Мне невольно вспомнился случай из практики. С этим я столкнулся ещё в прошлой жизни, когда, будучи молодым и неопытным, дежурил в стационаре ночью. Тогда ко мне приехали два молодых человека — парень и девушка. Краснели, суетились, не знали, как объяснить, что у них стряслось.

Оказалось, что девушка так поцеловала парня в ухо, что у него лопнула перепонка. Да уж, что только не делает страсть с людьми!

Тогда я понятия не имел, что делать. Наивно полагал, что мужчина останется глух на всю жизнь. Но нет — пришёл опытный ЛОР, осмотрел пациента, дал несколько рекомендаций и сказал, что перепонка затянется сама.

Я отстранился от воспоминаний и вернулся к реальности. Направил поток лекарской магии в его уши и заставил лоскутки порванной ткани стянуться. Пациент вздрогнул и схватился за голову. Скорее всего, в этот момент он испытал не самые приятные ощущения. Возможно даже, что из-за моего колдовства в его анализаторы попали фантомные звуки.

Но процесс завершился очень быстро, и я задал ему вопрос:

— Ну что, теперь-то хорошо меня слышно?

— Д-да… — кивнул он, с трудом сдерживая слёзы. — Ой… И голос свой… Голос свой слышу! Вы лекарь?

— Лекарь-лекарь, — устало кивнул я.

Уж больно часто мне задают этот вопрос. Похоже, в этом мире действительно не так уж много людей с такой способностью. Даже в Саратовском госпитале на доске с перечнем сотрудников, я заметил лишь семь человек. Семь! Чуть больше, чем в Хопёрске.

А ведь ещё в моём мире люди жаловались, что врачей не хватает. Вот уж где действительно не хватает лекарей! Едва ли пятнадцать человек на один большой город наберётся.

Я оставил троицу пациентов, которые, освободившись от мучений, почти сразу заснули, и подошёл к Фёдору Валерьевичу Куртасову.

— Я свою часть договора выполнил, — произнёс я. — Ожидаю, что и вы не откажетесь от своих слов.

— Не откажусь, — помотал головой он, удивлённо глядя мне в глаза. — А вы, Алексей Александрович, не так просты, как кажетесь на первый взгляд. Откуда же к нам такой лекарь пожаловал? Дайте отгадаю — из Пензы? Да, точно оттуда! В Пензенской губернии всё лучше, чем в Саратовской. И боевые маги, и лекари и…

— Я опаздываю на поезд, — перебил его я. — И госпожа Бахмутова — тоже.

Куртасов выдохнул сквозь стиснутые зубы, а затем резко поднялся и заявил:

— Ладно! Я задержусь в этой комнате ненадолго. Забирайте Софью, а я сделаю вид, что ничего не видел. На пропускном скажете, что Куртасов позволил уйти. С вами спорить не станут — не сомневайтесь.

— Благодарю за честность, — кивнул я. — Я перескажу родителям девушки, какие перед ней открываются возможности. Пусть решают сами.