Но это — их проблемы. А мне сейчас нужно спасать раненного.

— Всем отойти от него! — велел я. — Не толпитесь, вы мешаете мне и забираете драгоценный для него воздух.

Анна за моей спиной заплакала и прижалась к отцу.

— Алексей Александрович, — прошептал барон Елин. — А вы сможете ему помочь?

— Попытаюсь, раны серьёзные, — ответил я. — У вас есть семейный лекарь? Мне бы не помешала его помощь.

— Нет, — помотал головой барон. — Кособоков запретил нам нанимать лекарей.

Обстоятельства всё накаляются. Мне придётся вытаскивать парня с того света в одиночку. Главное, чтобы меня в очередной раз не прозвали некромантом.

Я разорвал рубашку на парне и обнаружил, что в его животе две колотые раны. Грудь рассечена — не слишком глубоко, но всё же из этой раны тоже вышло немало крови.

Судя по глубине ран, повреждены внутренние органы. Однако ни одно из раневых отверстий не находится в проекции печени или поджелудочной железы. Ему порубили кишечник. Сначала придётся восстановить его, а уже после — затягивать остальные раны.

Правда, всё это бесполезно, если учесть, сколько он уже потерял крови. Парень — не жилец. Если, конечно, я не придумаю другой способ его спасти.

Я положил правую руку на его живот и отдал приказ магии — восстанавливать стенки повреждённого кишечника. Левой рукой рванул в сумку и извлёк оттуда тонометр. Затем натянул манжету на плечо парня и начал нагнетать воздух. Давление мне удалось услышать с большим трудом.

Там не больше шестидесяти на сорок. Он умирает. Стремительно.

Моя магия перестала действовать, но мана в витке ещё оставалась. Значит, первую задачу она уже выполнила — кишечник в порядке. Осталось залечить оставшиеся открытые раны — с этим всё намного проще.

К моменту, когда все источники кровотечения стянулись, я уже потратил половину чаши. Но это ещё не всё. Хоть ранений больше нет, Павел Елин может умереть от двух других причин. Первая — перитонит. В брюшную полость точно попала инфекция. А значит, здесь придётся отработать обратным витком.

Я ударил по его животу убийственной магией левой ладони, тем самым стерев все микроорганизмы. Антисептическая магия расходует много энергии, но, по крайней мере, в лекарской чаше у меня ещё остался небольшой запас.

— Алексей Александрович, вы закончили? — аккуратно спросил Елин.

Всё это время Иннокентий Сергеевич приближался ко мне — всё ближе и ближе. Боялся, что упустит момент, когда его сына спасать будет уже поздно.

— Не торопите меня, господин Елин, — попросил я. — Раны я заживил. Но у него слишком мало крови.

Точно! Я могу рискнуть и высвободить депо… И не только… Правда, хватит ли мне на это энергии?

Вот сейчас и узнаем. Какие бы отношения ни были у меня с бароном, но сын его ни в чём не виноват. Если у меня есть хотя бы один шанс спасти его — я это сделаю.

Я должен высвободить депо крови. Резервы клеток хранятся в печени и селезёнке. Начну с них, а потом попробую ещё один трюк.

Магия получила команду. Павел Елин вздрогнул, изогнулся всем телом, испытав сильную боль.

— Паша! — крикнула Анна, заливаясь слезами.

— Он умирает? — трясущимися губами промолвил Елин.

— Нет! — крикнул я. — Помолчите оба! Не мешайте, иначе магия сорвётся.

Болевой синдром возник из-за напряжения органов. Сразу большое количество элементов крови вырвалось в кровоток. Капсулы печени и селезёнки, в которых содержатся нервные окончания, напряглись, раздулись. Поэтому эта боль показалась Павлу даже более сильной, чем та, которую принесли раны.

Наконец-то я услышал дыхание. Оно было и до этого, но уловить его, не имея медицинского образования, было практически невозможно. Услышав вздох сына, кажется, даже барон заплакал.

Слёзы счастья? Рано. Ещё рано. Он всё ещё может умереть от постгеморрагической анемии — от потери крови.

Резервов печени и селезёнки недостаточно. У меня осталось ещё немного маны. Попробую-ка я повлиять на костный мозг. Заставлю его увеличить производство клеток крови. Поскольку структура этого органа мне хорошо известна, я смогу грамотно дать ему команды.

Заставить центр кроветворения работать на полную мощность.

И как только я это сделал, всей моей мане пришёл конец. Эритроциты, тромбоциты и лейкоциты полетели в кровь. Я был уверен, что смог вытащить Павла из тяжёлой анемии. Даже никакие анализы не нужны. Но восстанавливаться он будет ещё очень долго. Зато останется живым.

— Всё, — коротко сказал я и поднялся. — Жить будет.

Моё тело зашаталось так, будто у меня самого развилась ишемия головного мозга. Кто-то из стражников попытался поймать меня за руку, но я отбросил её и, превозмогая слабость, упёрся в стену.

— Не надо, я сам, — прошептал я. — Просто сильно устал.

— Я же говорила, отец! — воскликнула Анна. — Если бы Владимир Мансуров остался, вдвоём с Алексеем Александровичем, им бы удалось справиться без лишних усилий! Он — подлый выродок! Посмотри, до чего довёл себя господин Мечников, чтобы спасти нашего Пашу!

— Успокойся, Анна, — тихо сказал барон, присаживаясь рядом с сыном. — Я уже всё понял. Жаль только, что понял так поздно.

— Ему нужно больше пить, — произнёс я, рухнув на стул. — Вместе с кровью он потерял и жидкость. Теперь ему поможет только постельный режим, чистый воздух и хорошее питание. Больше мяса.

Барон медленно поднял взгляд на меня. Посмотрел прямо в мои глаза. Долго. Не моргая. А затем произнёс:

— Я благодарен вам от всей души, господин Мечников. Простите меня за все неудобства, которые я учинил. Отныне и навсегда можете считать меня своим союзником.

Я лишь молча кивнул. Ответить барону мне было нечего. Я лишь сделал свою работу, как и всегда. Хотелось поправить его и напомнить, что я — никакой не господин. Нет у меня титула. Но ему и так это известно. Хочется — пусть называет.

Раздался громкий крик.

Павел Елин резко вскочил, но затем схватился за живот и снова рухнул на пол.

— Тише-тише, Паша, тише, — попросила его Анна. — Всё хорошо. Ты дома. Тебя осмотрел лекарь!

Несколько минут Павел лишь встревоженно озирался по сторонам. Будто боялся, что его вновь атакуют.

— Кто это сделал с тобой⁈ — проревел барон. — Паша, отвечай! Я утоплю этих ублюдков! Нет… Я заставлю их помучиться перед смертью!

— Отец… — простонал Павел. — Прости меня за всё.

Сначала я подумал, что молодой человек бредит. Такое возможно после потери большого объёма крови. Всё-таки мозг в такой ситуации отказывает первым.

Но это был не бред. Скорее момент откровения из-за страха умереть в любую секунду.

— За что мне тебя прощать, сынок? — спросил Иннокентий Сергеевич. — Да, в последнее время мы много ссорились — это правда. Но всё это — мелочи. Сущие пустяки! Главное, что ты жив.

— Нет, отец, ты не понимаешь, — прохрипел Павел. — Я… Прости, я действовал на эмоциях. Последний наш спор взбесил меня и я… Это я подкупил городовых. Я забрал огненное кольцо.

На этот раз барон Елин побледнел чуть ли не сильнее, чем его сын.

— Зачем оно тебе понадобилось? — прошептал Иннокентий Сергеевич.

— Я хотел доказать, что сильнее тебя. Хотел проучить тебя этим чёртовым кольцом! — всхлипнул Павел. — Но ничего не вышло…

— Так где кольцо сейчас, Паша⁈ — крикнул барон, попутно ощупывая карманы сына. — Где оно?

— Рокотов, — произнёс Павел.

И эта фамилия заставила барона отпрянуть от тела сына.

— Люди Рокотова тоже пришли за кольцом. Поняли, что оно у меня… — просипел Павел. — Это они меня так изрезали. Теперь артефакт у них. За это и прошу прощения, отец. Я… Всех подвёл…

Павел потерял сознание. На этот раз, наплевав на все указания, супруга барона Елина выскочила из соседней комнаты и упала рядом с сыном.

Я набрался сил и подскочил к телу Павла снова. Тонометр показал сто десять на шестьдесят.

— Давление хорошее, — сказал я. — Он уснул, не переживайте. Это нормально. Лучше скажите, кто такой — этот Рокотов?