— Срань господня.

— Ты совершенно права, — бормочет он сквозь сжатые челюсти.

Мои пальцы продолжают скользить по клитору, помогая мышцам оставаться расслабленными, и когда он действительно начинает двигаться, я понимаю, чего мне не хватало все эти годы. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой наполненной. Его движений достаточно, чтобы раскачивать меня взад-вперед, мое тело пульсирует на фаллоимитаторе. Каждое нервное окончание оживает. Я никогда не испытывала столько удовольствия сразу, и не знаю, что с этим делать.

Он двигается взад-вперед, нежно, в то же время входя в меня глубоко. Это зажигает мое тело наилучшим образом.

— О Боже, Ник. Да, — стону я, свободной рукой вцепляясь в край кофейного столика так сильно, что костяшки пальцев белеют. — Не останавливайся.

Он наклоняется надо мной и снова накручивает мои волосы на руку, оттягивая назад и заставляя меня выгнуть спину. Мои покрытые спермой сиськи приподнимаются над кофейным столиком, и я вскрикиваю от сладчайшего удовольствия. Угол, под которым я беру и его, и фаллоимитатор, меняется, и я погружаюсь в совершенно новый мир экстаза.

— Черт. Ник, я… я не могу. Я собираюсь кончить.

— Дай это мне, Мила. Сожми мой член. Покажи, как ты кончаешь для меня.

— Черт.

Он врезается в меня еще раз, и мои бедра дергаются, прижимая меня к дилдо и массируя мои стенки изнутри, и когда мои пальцы скользят по жаждущему клитору, я не могу удержаться ни секундой дольше. Мой мир взрывается, и я рассыпаюсь на миллион крошечных кусочков, когда мой оргазм сотрясает меня, унося на самый сладкий кайф.

— О черт, да! — восклицаю я.

Ник кончает со мной, мы оба потрясены, когда взрываемся в миллионный раз за сегодняшний вечер. Черт, я уже сбилась со счета, сколько раз он вызывал у меня душераздирающий оргазм и заставлял мир сотрясаться у меня под ногами.

Сжалившись над моим бедным телом, Ник не затягивает, вместо этого он останавливается, даря мне мгновенное облегчение, когда мы оба сдаемся. Он медленно отстраняется, и в тот момент, когда выходит, я выдыхаю, мое тело полностью расслабляется, несмотря на то, что красная копия его члена во мне так глубоко, насколько это возможно для человека.

Мое лицо упирается в кофейный столик, и в этот момент я слишком измотана, чтобы даже думать о сперме, которая теперь растекается между мной и столом. Скоро все станет слишком липким, и когда это произойдет, я могу гарантировать, что мне не захочется здесь находиться. У меня просто нет достаточно энергии, чтобы переживать об этом прямо сейчас.

— Ты в порядке? — Спрашивает Ник, проводя пальцами по моему позвоночнику.

— Угу, — это все, что я могу выдавить из себя.

— Давай, — смеется он. — Давай примем душ, а потом мы подумаем о том, чтобы отметить еще несколько вещей из твоего списка желаний. — И с этими словами он поднимает меня, оставляя фаллоимитатор торчать на кофейном столике, мягко покачиваясь взад-вперед.

11

МИЛА

Завернувшись в шелковый халат, я забираюсь в постель рядом с Ником, усталость ночи быстро овладевает мной, но пока он здесь, я буду бороться с этим. Я не потрачу впустую ни секунды ночи на то, чтобы случайно заснуть.

Я прижимаюсь носом к боку Ника, отчаянно желая, чтобы так было всегда, и хотя мы многое вычеркнули из нашего списка, я не могу избавиться от ощущения, что наше время вместе быстро подходит к концу.

— Что у нас осталось? — спрашивает он, хотя что-то подсказывает мне, что он точно знает, что есть в этом списке. Он не нуждается в напоминании, он просто пытается удержать мои мысли от того, что им не следует делать.

— Давай посмотрим, ладно?

Перегибаясь через Ника, я беру список и ручку с прикроватного столика и пытаюсь понять, как они туда попали, я была уверена, что оставила их на диване, но в какой-то момент мне приходится вспомнить, что, когда я с Ником, случается невозможное.

Просматривая список, я отмечаю несколько вещей, которые мы только что выполнили, на моем кофейном столике.

Май — Идеальный слепок резинового члена, желательно ярко-рождественского красного цвета. Не забыть про вены! Батарейки в комплект не входят.

Август — Наклонить ее и взять сзади, запустив руку ей в волосы, и не сметь сдерживаться. Быть с ней грубым. Позволить ей оседлать копию члена, пока будешь трахать ее в рот.

Сентябрь — Заяви права на эту сладкую попку, если она готова к этому. Не торопись. Она новичок в этом.

Октябрь — Удивить ее. Подарить ей то, чего она не ожидает. Одно жемчужное ожерелье на подходе.

— Ты действительно не сдержался с тем жемчужным ожерельем, да?

— Нет, не могу сказать, что я это сделал, но ты просила сделать сюрприз, и я подумал, что может быть лучший сюрприз, чем жемчужное ожерелье?

— Хорошая мысль, — говорю я, прежде чем сделать паузу, моя рука зависает над списком. — Подожди. Я отметила желание Августа наклонить меня и заняться сексом сзади, но как будто… То, что только что произошло на кофейном столике, все еще имеет значение, верно? Даже несмотря на то, что я предполагала, что это будет взятие киски, а не притязание на задницу?

— Ухххх, я думаю, это все еще имеет значение, — говорит он, снова просматривая список. — Я имею в виду, я все еще наклонял тебя и брал сзади, и в моем желании не было ничего, что указывало бы, для какой дырочки это предназначено.

— Ах, идеально.

— Не пойми меня неправильно, если это не засчитано, я более чем счастлив сделать это снова, пока мы не сможем отметить это должным образом, но сейчас у меня просто недостаточно энергии. Особенно учитывая, что мне предстоит совершить еще одну поездку.

— Итак, в июле, когда ты хотела узнать меня получше, что тебе рассказать?

— О, ммм… Вау. Поговорим о давлении, да? Я чувствую, что мне так много хочется узнать о тебе, но не хватает времени, чтобы охватить все.

— Что, по твоему мнению, для тебя важнее всего?

— Я хочу знать, что у тебя на сердце, — говорю я ему. — Что ты за человек? Каким было твое детство? Ты действительно нравишься людям дома или они терпят тебя только потому, что ты большой мужчина в красном? Какие у тебя родители? О, и откуда ты так хорошо умеешь трахаться? Ты тренировался на всех этих маленьких эльфах, хотя это немного странно, да?

— Вау, — смеется он. — Притормози.

Я тоже не могу удержаться от смеха и обнаруживаю, что сижу рядом с ним, как и в прошлом году, горя желанием узнать о нем все.

— Я действительно не знаю, с чего начать со всего этого, но я полагаю, что касается того, что я за человек. Я думаю, только ты можешь ответить на этот вопрос. Ты единственная, кому я когда-либо позволял подобраться достаточно близко.

Я хмурю брови, удивленная этим, учитывая, как мало уже знаю о нем, что красноречиво говорит об отношениях, которые у него сложились с другими людьми.

— А как же твои родители?

— Они видят во мне испорченного ребенка, которым я всегда был, и, честно говоря, я был таким только потому, что был зол на весь мир. Я хотел быть здесь, с тобой. Изоляция отправила меня по темной спирали. Долгое время я был настоящим мудаком для тех, кто этого не заслуживал. Так что да, я полагаю, это ответ на твой другой вопрос. Большинство людей просто терпят меня, потому что боятся, что я стану мудаком, и это справедливо, но за последние двенадцать месяцев, я бы осмелился сказать, что все стало лучше.

— Значит, твои родители терпят тебя.

— Нет. Мама и папа всегда были замечательными. Мама видит в людях лучшее и в значительной степени именно такая, какой ее изображают во всех этих дерьмовых рождественских фильмах. Она милая пожилая леди, которая просто хочет печь песочное печенье.

— А твой отец?

— С ним немного сложнее. Он видит во мне паршивую овцу в семье и с трудом верит, что я не испорчу все. Но я более чем доказал ему, что все еще могу выполнять свою работу и у меня есть ты.