— О, так он знает, что ты приходил сюда?

Ник кивает.

— Он не просто знает, что я здесь, он прочитал твой список желаний.

Мои глаза вылезают из орбит. Я знаю, он упоминал, что его отец прочитал мое прошлогоднее желание, но это не кажется таким ужасающим, как подробные пожелания, которые я загадала в этом году.

— О боже мой, — говорю я, прижимая руки к лицу, когда мои щеки начинают гореть от смущения. — Он, должно быть, думает, что я шлюха, пытающаяся развратить его сына.

— Нет, — смеется Ник. — Если уж на то пошло, он думает, что я большой засранец, который развратил эту милую маленькую девочку, которой он дарил кукол.

— Срань господня.

Я падаю на простыни рядом с ним, зарываясь лицом в подушки, пока он смеется.

— Все в порядке, ему действительно все равно. Он знает, что у нас… странные отношения, и его это устраивает. Пока я не увиливаю от своих обязанностей, у нас все хорошо.

— Ладно, — бормочу я, устраиваясь поудобнее у него на груди. — А что касается всех этих маленьких эльфийских шлюх, с которыми ты трахался.

Ник смеется.

— Я разобью тебе сердце, если скажу, что на Северном полюсе нет эльфов? Это всего лишь нелепый миф, придуманный СМИ, и остальной мир согласился с ним. В мастерской работают тысячи помощников, которые, кстати, тоже люди. И да, иногда мне было весело с некоторыми из них. Но не с тех пор, как у меня появилась ты.

— Значит, были только ты и твоя рука?

— Твои письма, безусловно, помогли в некоторой визуализации.

Смех вырывается из моего горла, и я кладу руку ему на грудь, чувствуя биение его сердца под ней.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — говорю я ему, опасаясь того, что последует дальше.

— Я знаю, — говорит он, протягивая ко мне руку и поднимая меня, пока я не оказываюсь на нем верхом. — Пройдет всего год, прежде чем я увижу тебя снова.

— Год — это очень долгий срок.

Он кивает, и я знаю, что он чувствует это так же сильно, как и я.

— Я бы хотел, чтобы мы были всегда вместе.

На моих глазах выступают слезы, и он притягивает меня ближе, сокращая расстояние между нами, когда его губы опускаются на мои. Он крепко целует меня, и, как и раньше, я не могу избавиться от чувства, что это какое-то дурацкое прощание.

— Если бы был способ, — говорит он мне в губы, позволяя фразе прозвучать ровно.

— Я знаю, — шепчу я.

Одинокая слеза скатывается по моей щеке, и Ник быстро ловит ее, прежде чем вытереть.

— Сейчас мы вместе, Мила, — говорит он мне, кажется, в чем-то сомневаясь, но разве мы оба не в таком состоянии?

Хотя он прав. Сейчас мы вместе, и я не хочу тратить это время на слезы из-за того, что скучаю по нему, когда он еще даже не уехал. Я должна извлечь из этого максимум пользы, и это именно то, что я делаю, когда возвращаюсь своими губами к его губам. Я целую его глубже, на этот раз взяв контроль на себя, когда мой язык проникает в его рот.

Он твердеет подо мной, и я прижимаюсь к нему, чувствуя, что становлюсь влажнее с каждой секундой. Только что-то подсказывает мне, что на этот раз все будет по-другому. Это не будет дикий, животный трах в гостиной у стены. На этот раз только он и я, на кону наши сердца.

Его губы перемещаются к моей шее, и я закрываю глаза, чувствуя, как необузданное удовольствие пульсирует в моих венах.

— Я не готова скучать по тебе, — говорю я ему, чувствуя, как мои глаза снова наполняются слезами.

— Тогда не скучай по мне, Мила. Будь счастлива, зная, что я вернусь. Не огорчайся моему отъезду, ожидай моего следующего приезда.

По его словам, это звучит так просто, но мы оба знаем, что на самом деле это не так. Он был на том же месте что и я. Он знает, каково это — прощаться, зная, что ты не увидишь другого человека еще двенадцать месяцев. И все же, все, что я могу сделать, это улыбнуться ему в губы, когда он целует меня.

— Ты полон дерьма.

Ник смеется, и я поднимаюсь на колени. Его рука обвивается вокруг моей спины, прижимая меня к нему, и когда он берет свой член другой рукой, я медленно опускаюсь на него. Я стону, чувствуя легкую боль от и без того сумасшедшей ночи секса, но сейчас я не собираюсь сдаваться.

В моем списке указано, что мне нужно кататься на нем, пока он не кончит, и я не собираюсь отказываться от этого. В конце концов, заставлять его кончать глубоко в меня — мое любимое занятие.

Я раскачиваю бедрами и прижимаюсь к нему, когда наши губы сливаются воедино, каждый из нас впитывает момент, не желая отпускать это прямо сейчас. Наши тела движутся в унисон, мы оба тяжело дышим, когда он сжимает мои бедра, но на этот раз он знает правила. Ему не позволено брать контроль в свои руки. Он может только лечь на спину и терпеть это до тех пор, пока не развалится на части.

Я беру его так, как мне нравится, сжимаю свои стенки вокруг него и позволяю ему почувствовать, как отчаянно я хочу его, когда поднимаюсь и опускаюсь на его члене. Затем, схватившись за спинку кровати, я наклоняюсь к нему, и он захватывает ртом мой сосок поверх шелкового халата. Ник признал, что он прирожденный нарушитель правил. Я должна была предвидеть, к чему это приведет. Черт возьми, я должна быть благодарна, что он позволил мне сохранить контроль, но я не сомневаюсь, что достаточно скоро он возьмет этот контроль в свои руки.

Ник проводит языком по моему соску, и я чувствую горячую пульсацию прямо в своей сердцевине. Я не могу удержаться и выгибаюсь ему навстречу, молча прося большего. Он сдается, давая мне именно то, о чем я просила, и когда он делает это снова, я издаю отчаянный стон.

— Черт, Ник. Ты — все, что мне нужно.

Я подпрыгиваю на его члене, сжимаясь при каждом подъеме и опускании, и когда его рука опускается между нами и терзает мой клитор своими сладкими пальцами, я чувствую знакомое напряжение глубоко внутри меня.

— О Боже.

Руки Ника сжимаются на моем теле, и когда я обхватываю бедра, его поцелуи становятся более неистовыми.

— Черт, Мила. Я должен взять тебя.

Я улыбаюсь ему в губы, наслаждаясь тем, как моя киска мучает его.

— Попроси вежливо.

— Мила, — рычит он, находясь на гребаном краю.

Я снова ухмыляюсь, и на этот раз он знает, что это мой способ сдаться, и в мгновение ока я оказываюсь на спине, рука Ника обхватывает мое колено, подтягивая его как можно выше. Он отводит бедра назад и в мгновение ока входит глубоко в меня, беря меня под совершенно новым углом.

— О Боже, — стону я, делая глубокий вдох.

Он закрывает глаза, и я наблюдаю, как напрягается его челюсть.

— Черт, Мила. Мне никогда не будет достаточно того, что я внутри тебя.

— Еще, — умоляю я.

Он отстраняется и снова толкается, и на этот раз мы оба теряем рассудок. Мои ноги начинают дрожать, и я обвиваю руками его сильную спину, впиваясь ногтями в его прекрасную кожу. Его губы опускаются на мою шею, в то время как другая его рука скользит под платье и обхватывает мою грудь, его большой и указательный пальцы нежно поглаживают мой сосок.

Наслаждение слишком велико, и когда все это сливается воедино, я кончаю в последний раз, мой оргазм пульсирует во мне, как расплавленная лава, заявляя права на каждый дюйм моего тела. Ник кончает вместе со мной, извергая свой горячий заряд глубоко в меня, и когда мы оба спускаемся с нашего кайфа, вместе с ним приходит тяжесть, и все, что я могу сделать, это прижать его к себе.

Он перекатывает нас так, что я лежу у него на груди, его большие руки так надежно обнимают меня, что я никогда не хочу их отпускать. Мы лежим в тишине, оба погруженные в свои мысли, и когда я тянусь за смятым списком на простынях, то тяжело вздыхаю.

Прижимаясь к груди Ника, я кладу список ему на грудь и пытаюсь расправить смятую бумагу. Не поймите меня неправильно, я так рада, что мы смогли сделать все дикие и захватывающие вещи из этого списка, но часть меня хочет, чтобы это длилось намного дольше, чтобы ему никогда не пришлось уезжать. Я могла бы держать его здесь на цепи до конца дней в качестве сексуального раба. Я имею в виду, конечно, может показаться неодобрительным держать секс-раба прикованного к своей кровати, может быть, это немного незаконно, но я уверена, что если бы я пропустила эту идею мимо ушей Ника, он бы согласился.