— Бунталина Вольё, — представилась я, понимая, что в этом мире мою фамилию смело можно было называть даже стражникам. Меня никто не искал и не преследовал, во всяком случае, на первых порах.

— Какое необычное имя. Псевдоним?

— Я его сама придумала, — ну да, моим братикам можно менять имена, данные от рождения, а я чем хуже? Еще в девять лет, я придумала себе такое имечко. Знали бы вы, каким кошмаром нарекли меня родители! От настоящего имени я оставила только первые две буквы.

— У меня тоже псевдоним, — Серафим умолк, будто чего-то ожидая.

И ничего не дождался, что там делалось с его именем, меня не интересно. Кстати, позже, когда я узнала, кем он является, то поняла, что мое поведение было самым неправильным. Если я хотела избавиться от него сразу после поездки, то вести себя следовало совершенно иначе.

— Мы приехали, — сказал Серафим.

Я вышла из тачки, кстати, у меня уже самостоятельно получилось открыть дверцу, и отстегнуть ремень безопасности. Предо мной возвышался один из высоченных домов этого мира, более величественный и помпезный, чем соседние дома. По своим размерам он был примерно в четверть замка нашего Герцога. За огромными окнами я увидела каких-то истуканов в странных одеждах этого мира. Они все были освещены чем-то, сильно напоминающим блуждающие огоньки, этот свет так же манил к себе, но был неподвижен.

— Обожаю шопинг, — глаза Серафима заискрились.

Я неопределенно передернула плечами, догадываясь, что шопинг — это какая-то магия данного мира. От одного только слова «шопинг» так сильно преображаются люди, или может быть не все люди, но Серафим точно преобразился.

— Согласен, слышать такое признание от мужчины очень странно. Ведь обычно шопингом увлекаются девушки, — дополнил Серафим. — Но я просто не могу устоять.

На стеклянной двери висела табличка «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера». Я широко и приветливо улыбнулась, желая понравиться этой самой камере.

— У тебя прекрасная улыбка, — восхитился Серафим.

— Это для скрытой камеры, — быстро ответила я.

— Но камеры тут нет, они висят в магазине.

— Хорошо, ты можешь меня с ними познакомить? — попросила я, и, принимая всю неизбежность еще одного знакомства, добавила. — А заодно познакомь и с шопингом.

Серафим впал в ступор, точно так же как в банке при нашем первом диалоге. Велико было искушение вот так и оставить его там с открытым ртом и сбежать, но он должен был объяснить мне реалии этого мира. При всей его несуразности неоспоримым плюсом было то, что он не задавал лишних вопросов.

— Пошли в лавку, — пробормотал он.

— В бутик, — гордо ответила я. — К кутюрье и брендам!

— О! Ты все-таки разбираешься в моде! — Серафим захлопал длинными ресницами. — Нас ждет пять этажей сплошного восторга.

— Пять этажей одежды? — не поверила я. Тогда я была уверена, что человечество не в силах за всю свою жизнь сносить столько материи, и этот торговый дом — единственное место этого мира, где торгуют одеждой.

— Одежды, обуви, аксессуаров! Мы мигом обойдем весь комплекс. Тут нужно покупать, а не объяснять, — быстро добавил он.

У меня закружилась голова. Да, я хотела заполучить себе новое платьице, сапожки, духи. И еще разные мелочи из одежды. Но с трудом представляла, как можно обойти все это здание. Следом за Серафимом я вошла в раздвижные двери.

— Обычные камеры висят вон там, там и там, — Серафим изящным пальчиком указал на небольшие черные штуковины. — Где висят скрытые, я не знаю. Они спрятаны ото всех. Я всегда изучаю, где находятся камеры…

— Зачем? — удивилась я.

— Я всегда интересуюсь камерами, потому что… — Серафим хотел сказать невероятно важный факт из своей жизни, но это было совершенно неинтересное для меня.

— Зачем камеры спрятаны ото всех? — спросила я.

На его лице появилась чуть ли не физическая боль, так ему хотелось рассказать свою тайну, и так не хотелось прерываться на объяснение различных мелочей. Мелочами, как я поняла, он считал все, что не касалось его особы.

— Через эти камеры следят, чтобы никто тут не воровал, они снимают все, что происходит и ведут запись.

— Что-то не похоже, чтобы эти штуки что-то записывали, — мне показалось, что Серафим издевался надо мной. — У них нет ни перьев, ни бумаги.

Рот у Серафима приоткрылся сам по себе.

— Снимают, это… они запоминают все происходящее. И потом специальные люди, могут увидеть все, что здесь происходило.

— Это как ведьмы видят в хрустальном шаре, — выдвинула я гипотезу, в которой, если честно, не особо-то сильно разбиралась. Сама-то я ничего в хрустальном шаре разглядеть не могла.

— Да! — выдохнул Серафим, похоже, что и его знания работы камер были весьма поверхностными.

Но суть я тогда уловила — кражи в этом мире отличаются особой специфичностью. За каждым шагом здесь следят и запоминают. Но уже тогда я твердо верила, что у здешних коллег разработаны методики по работе со скрытыми камерами и прочими наворотами этого мира.

— Начнем с этого бутика! — заявил Серафим и вошел в одну из лавок.

Я сразу уставилась на короткое бордовое платье, мягкая ткань которого должна была плотно облегать фигуру. Пожалуй, так же плотно, как платья у ведьмы Ди-Гнемы, да и подол гораздо короче. Впрочем, я могу позволить себе носить такие модели.

— В этом платье вы будете выглядеть как истинная леди, — улыбаясь, ко мне приближалась торговка. Да, тут ошибки быть не могло, у нас и в этом мире одинаково любезно улыбаются, когда пытаются что-то продать. — Оно отлично сядет на вашей фигуре.

При этих словах Серафим шумно сглотнул и энергично закивал.

— Истинные леди носят корсеты и штук пятнадцать нижних юбок, — ответила я, чтобы она понимала, что разговаривает со знатоком, а не с какой-то там селянкой.

— Вижу у вас весьма специфический вкус, — еще шире улыбнулась торговка. Я признала, что улыбки у всех торговок всех миров одинаковые.

— Нет, — быстро среагировала я и сменила тактику. Если уж решила смешаться с толпой, стать одной из них, то мне следовало принять чужие правила. — Мне нужно выбрать что-нибудь совершенно обычное, чтобы я легко могла ходить по городу.

— Ежедневное? — подсказала торговка.

— И вечернее тоже, — вмешался Серафим. — Ведь может случиться, что кто-нибудь вечером тебя пригласит в ресторан, — на его нежном эльфийском личике вновь мелькнула улыбка голодного упыря.

— И утреннее, — добавила я, старательно игнорируя моего спутника. И вообще меня тогда весьма удивили порядки этого мира, на каждое время суток носить свою одежду. — И еще ночное нужно, — вспомнив о работе, добавила я.

Глаза Серафима вспыхнули, лицо покраснело. Легко догадаться, с чем ассоциировалась у него ночная одежда, но в этот момент мне не было дело до его фантазий. Я пошла по лавке, присматривая товар.

— Кхм, пожалуй, я смогу вам помочь, — сказала торговка. — Девушка, это не шляпка, а сумка… Пожалуйста, не натягивайте носки на уши… Чулки тоже носят на другом месте… Нет, нет, колготки не наматывают на талию, их надевают на ноги… Это женская модель джинсов… Не режьте ткань ножом, у нас есть портниха… Это лейбл… Идите лучше в примерочную, я сама вам принесу все, что нужно.

Я сделала два шага и уставилась на красивую кружевную тряпочку, вначале мне показалось, что это носовой платок, но уж больно страной формы.

— Хотите примерить стринги? — спросила торговка.

— Да! — я уверенно схватила кружевную тряпочку и попыталась сообразить, куда же ее нужно надевать.

С нескрываемым восторгом Серафим уставился на меня.

— Наверное, вам будет удобней в примерочной, — чуть смутилась торговка. — Молодой человек может вам помочь.

Серафим с готовностью кивнул, но тут мой взгляд упал на неподвижного истукана в точно таких же стрингах. Ох, а я думала, что уже разучилась краснеть.

— Так это панталоны! — смущенно пробормотала я и, оттолкнув пытавшегося пристроиться следом Серафима, прошла в узкую кабинку, под названием примерочная.