Обидно так-то… А ведь сама могла ему сто раз позвонить, и хорошо не звонила! Еще не хватало услышать на другом конце провода это “недоступен”, точно бы спать спокойно не смогла. После дня рождения ведь и на день его выкинуть из головы не получилось, хоть все вокруг даже напомнить о нем боялись.

Я уставилась на облако в форме черепашки, которое быстро трансформировалось в крокодила. Почему мне так сложно говорить о нашем расставании, если по факту оно уже произошло? Каждый день просыпаюсь с мыслью, что сегодня мы вот уж точно расстанемся для всех, и продолжаю врать. Родным, друзьям. Может себе я тоже вру?..

Мне постоянно казалось, что я скучаю по парню, которого себе придумала, но теперь вот он, тот же самый, сидит, фыркает, шутит, что вообще для наших бесед нонсенс. Даже огрызается, как обычно, только в отличие от влюбленного еще извиняется за это.

Тиша постоянно ерзал, несколько раз звучно открывал рот, но сказать за почти три часа так ничего и не смог. Боится, что я его сейчас пошлю?.. Чувствует ведь. Не зря уже сотый раз коленом прижимается. Я крутанула браслет. И ведь я тоже в его ответе не сомневаюсь, а все равно страшно.

Как дети.

— Тихомир, почему ты до сих пор никому не рассказал?

— Не знаю.

— А если честно?.. — шепнула я, изучая взглядом облака.

Тихомир засопел. В жизни не поверю, что он об этом не думал всю дорогу. Мы учимся, живем каждый своей жизнью, не видимся и даже не созваниваемся, хоть для этого теперь есть все возможности, а расправиться с этим наваждением никак не можем.

— Не хочу, — спустя минуту сказал он.

Облака слились в пушистый грязный сугроб. Я проморгалась. Вот я и, похоже, не хочу, только…

— Это не ответ.

— Это ответ на вопрос, почему я не рассказал.

— И почему ты не хочешь рассказывать?

— На это ты знаешь ответ, он ничем не отличается от твоего.

Может, я всегда его знала, но завралась куда сильнее, чем могла бы представить? Я не хочу никому рассказывать, что мы расстались, просто потому что не хочу с ним расставаться. Это необъяснимо, глупо, но сейчас кажется таким очевидным, что даже не верится.

Вот уже месяц, каждый день я просыпаюсь с этим ответом, но постоянно прячу его за враньем. Что я его не люблю, что он мне даже не нравится, что он совсем не такой, каким казался мне под приворотом, хотя после того раза в гостинице мы даже ни разу не виделись, чтобы доказать друг другу, что мы теперь совсем не те. Что такие, как сейчас, мы друг другу просто не нужны.

Испугались, что так оно и будет, а оказалось с точностью наоборот. Неужели все так просто?

Рука соскользнула с пальто. Холодные пальцы жесткой ладони мягко проскользнули меж моих.

— Почему ты ни разу не позвонил?..

— На самом деле я звонил тебе кучу раз.

Я усмехнулась:

— Понятно. Ты в следующий раз как звонить будешь, не забудь телефон включить.

Тиша приподнял наши руки и стукнул ими себя по ноге:

— И почему я сам не допер?

Было страшно обернуться. Но я ведь знаю, что он такой же седой, волковатый и точеный. Он всегда таким был, пусть и казался мне крупнее, потому что скрывался в ореоле этой треклятой мужественности приворота. Это же все равно приворот, белый-черный, не важно, он всегда больше о физике, не о душе, пусть меня эта жажда обниматься и толкала к нему клюшкой, как мячик к лунке, мы же и без того неплохо ладили. Сейчас нравимся мы друг другу всяк меньше, но ведь так и должно быть. Мы только познакомились, только начали нашу историю, и на этот раз мне не нужна эта любовь с первого взгляда. Может однажды, я полюблю в нем вообще все, только надо это “все” хотя бы узнать.

Наша симпатия ощутимо откатилась назад, но осталось от нее явно не мало. Если так подумать, хоть внешне он для меня не идеален, а все равно ничего. Особенно, когда улыбается.

— Опять средней тяжести что ли? — усмехнулась я.

— Не знаю, похоже на легкую. Хотя я бы тебя поцеловал, так что это не точно.

Размечтался!

— О, подъезжаем, — уткнулась я лбом в стекло и старалась переключиться, чтобы хоть со второй попытки интригу подержать.

За окном замелькали ровные шпили витиеватого забора, посверкивающего серебром. Такими нам виделись все академии, и разница настроений поражала. С шиком, блеском и никаких тебе оберегов в каждом узоре. Здесь на территории повсюду были оборудованы клумбы и фонтаны, часть деревьев высаженных вдоль внутренней дороги замотали в зеленоватую пленку, но даже в ней они смотрелись произведениями искусства. Летом здесь наверняка красиво, как ботаническом саду, то ли дело Сорочинка: зимой и летом, одним цветом.

— Что за герб? — смотрела я на развивающиеся всюду флаги с каким-то непонятным пятном.

— Изумруд.

— И что за команда?

— Сильная, но мы выиграем.

Я надулась и всеми силами старалась сдержать просящуюся на язык шутку. Ну не загрызет же он меня!

— Дед шепнул? — вякнула я и обернулась.

Изо рта вырвался сиплый смешок. Надо было не в окно пялиться всю дорогу, а его рассматривать, чтоб сейчас паники меньше было! Тиша уже не сверкающий сугроб, как бы память мне не рисовала, но ведь все равно неплох. Пусть губы не такие пухлые, да и скулы слишком уж выпирают, но зато подбородок прорезался волевой. И совсем он не жуткий, даже как-то приятнее стал. Молодой и свежий, как весенний ручеек. Глаза пусть и не волшебные, зато ресницы-то какие длинные. Черные… Раньше я их что-то вообще не припомню.

Тихомир скользнул глазами по моим плечам, голове и застопорился на лице:

— Нет, — спокойно сказал он.

— Ч-чего, нет?

— Не дед.

— А. Да я шучу, прости за это. Не удержалась!

Уголки расслабленных губ парня медленно поползли к румяным щекам. Парочка аккуратных клыков сверкнули. Вот уберегло же меня его тихое счастье от преступления, в жизни бы не подумала, что Тихомир бывает таким улыбчивым. А один клык кривоват… Нечего леденцы грызть, получит в следующий раз. Стоматология дело не дешевое, а машина нам пригодится.

— А может и не выиграем, — усмехнулся он.

— Сдурел, — шепнула я, и стукнула его по ноге. — Не говори о таком!

Вообще сбрендил?! Суеверия суевериями, но нельзя ж так в новую жизнь заходить. С левой ноги!

Тихомир нахмурился:

— Если не поцелуешь на удачу, точно проиграем.

— Ах вот оно что.

— Что? Или все свидания теперь отменяются? — рыкнул он. — Укусить-то можно?

Я высвободила свою руку и схватила его недовольную моську за щеки. Теперь мне от его укусов точно смешно будет!

— На удачу, — сказала я, и не успела улыбку спрятать, как наши губы уже встретились.

Я испуганно отпрянула, но Тихомир схватил меня за голову и притянул обратно. Наглый, что под приворотом, что без! Язык шустро скользнул по губам, и в следующее мгновение резво сплелся с моим. Совсем другие ощущения, совсем другой поцелуй… Никакого страха, сопения или рыка. Настойчиво, открыто и даже без придыхания, а сердце все равно сейчас остановится. Я запустила руку в жесткие серые волосы, и чуть не начала скулить. Так соскучилась, что не проклинать себя за целый упущенный месяц теперь не получалось!

— Друзья мои…

Мы с Тихомиром дрогнули и расцепились. Даник стоял рядом в проходе и изучал глазами потолок.

— Что? — рыкнул на него Тихомир.

Я прикрыла лицо и скользнула пальцами по векам. Надо было куртку накинуть!

— Приехали, что! — обернулся на нас Данияр. — Я все понимаю, молодые-горячие но три часа дороги чем занимались?

Мы одновременно обернулись на окно, за которым уже высилось огромное посверкивающее здание. Стеклянное, что ли?..

— Вот блин, — шепнул Тиша и встал в проходе рядом с капитаном.

Белые ушки оттопырились. Да что за прелесть?! Щеночек, а не волк! И зачем он зарастает? Данияр улыбнулся и начал стучать по спинке кресла, через секунду к нему подключились остальные, и я ощутила себя внутри резонирующего барабана, удары по которому становились все яростнее.