Спустя еще полчаса я выдернула у мужчины платье прям из-под носа, потому что его задорные смешки стали больше походить на кашель:

— Отдохните, пожалуйста, — склонила я голову. — Я справлюсь.

Женщина уже сидела в уголке рядом с кассой и обмахивалась резной колотушкой.

Тут осталось-то, пять человек и у всех по одному чехлу. Теперь даже не рычит никто, потому что время выпендриваться вышло, и надо быть благодарным, что “Валек” еще работает.

— Ой спасибо, — выдохнул мужчина и схватился за поясницу. — Чтоб мы без тебя делали, радость наша.

— Работали бы еще часа три, — ответил ему Илья.

Мужчина вынес со склада стул и сел рядом:

— Ну что, товарищ. Сам заварил, вот сам и разгребай.

— Вот и разгребаю, — улыбнулся Илья очередному клиенту. — Счастливого рождества!

“Сам заварил”? Неужели и правда старший здесь? Олег бизнес примерно в его возрасте начал, но “Золотому вальку” уже лет пять, не меньше. Мама сюда захаживала шали свои сдавать перед ответственным сватовством, и постоянно сокрушалась, что дорого, но лучше прачечной не сыскать. Родители бизнес подарили? Ведь они явно разбираются в освященных вещах, теперь у меня даже сомнений не было, ведь особенно женщина восхищалась очельем, которое на первый взгляд было самым простецким, а на деле пережило уже свадеб пятьдесят, и было освящено столько же раз.

— Илья, может позвонишь кому-нибудь? Тут сортировки до рассвета, отца-то пожалей, — шепнула парню женщина, когда глава семейства умотал в подсобку.

— Можете идти, справлюсь, — отмахнулся он.

— Справится он, — ворчала женщина. — И вот надо было! Рублем больше, рублем меньше, не обеднели бы…

— Мама, прекрати. Дело не в деньгах, ты же знаешь. Мы на имидж три года горбатились, и я не собираюсь его терять, — отрезал Илья.

Упертый, как баран. Понятно, что помощников в такую пору ищи свищи, но можно же было и заранее подготовиться, новый год, время обновлений, а у них из-за этого треклятого имиджа очереди многокилометровые…

Я задрала к свету шитую блузку:

— Обратите, пожалуйста, внимание, — мямлила я, боясь глянуть измотанной клиентке в лицо. — Здесь порченые нити, видете, как раз на защите. Рекомендую отдать на пересвет.

Девушка фыркнула:

— Чего?.. Это сколько стоит?

Я сверилась с прейскурантом:

— На шелк и лен три пятьсот.

— Еще чего! — взвизгнула она. — Не надо мне тут навязывать. Третий раз отдаю, никогда вопросов не было!

— Видимо, раньше они порчеными не были, а теперь выдохлись, — боязно мямлила я, и старалась улыбаться, чтобы не портить тот самый имидж.

И взъерепенилась же… Носит такие мощные обереги для чего?! Красоты?

— Позвольте, — улыбнулся ей Илья во все тридцать два. — Коляда же, пересвет в подарок!

Девушка надулась и кивнула:

— Тогда делайте, — махнула она мне.

Я потупилась. Если бы мне платили, сейчас бы наверняка вычли эти несчастные три тысячи из зарплаты! Акция, ну конечно, началась аккурат с ее блузки в половину одиннадцатого ночи. И чего он так переживает, да кого не спроси, все сюда свою одежду заговоренную таскают. Я на всякий случай сегодня в институте уточнила, но кроме “Валька” и припомнить никто ничего не смог, будто они на рынке наших прачечных и химчисток монополисты. И ведь неспроста прям напротив института нашего находятся, знают, где их главные спонсоры обитают.

Я приняла брючный костюм от последнего клиента и засопела. Может потому и монополисты, что так к своим клиентам относятся? Люди злые, весь вечер в очереди простояли, тут криво посмотри, уже пойдут на все отзовики гневные простыни писать. Там не то что о качестве услуг, еще и к маникюру сотрудниц придраться могут. С другой стороны, кто мешал им заранее этим озаботиться?..

Фиговый из меня бизнесмен будет, конечно. Вообще не клиентоориентированный.

— Извините, — буркнула я.

— Не страшно, красавица, — подбодрила меня женщина. — Им невдомек, нужно просто не обращать внимания.

— Да, я понимаю.

— Конечно, здесь только мы и понимаем, — посмеялась она. — У этих же главное “имидж”!

— Мама… — застонал парень, глядя на женщину и обернулся на меня. — Прекрати, матрешка, это не проблема. Умеешь пересвет делать? — ехидно сощурился он.

Еще чего! Сейчас еще припрягут, а я, как выяснилось, вообще отказать не могу.

— Умею, — зачем-то вякнула я.

Что там делать-то, старые нити снять и по тем же стежкам иглой пройтись нитками освещенными!

— Буду иметь в виду, — вымученно улыбнулся он. — Но мы и так планировали акцию на него вводить, я про нее с этой суматохой забыл.

— Не больно-то она и нужна. У вас и так отбоя от клиентов нет.

— Это пока нет, нужно держать планку.

Я подняла голову и вздохнула. Колокольчик на двери звякнул и последний в этом году клиент покинул эту альма-матер чистоты. Я закинула свой чемодан на стойку. Женщина тут же встала и подошла ближе:

— Чувствую что-то выдающееся! — почти что облизнулась она опираясь на стойку.

Я улыбнулась и расстегнула молнию. После всех этих парадных одежд выдающимся здесь и не пахнет, только если анютиными глазками. По-хорошему, мне можно было свой чемодан даже не распаковывать, ведь состав его содержимого я знала наизусть, но похвастаться все равно хотелось, ведь не часто встретишь таких просвещенных людей.

— Ух ты, — прошлась она рукой по пятилистникам. — Бабушкин? Вижу, счастливый!

— Очень.

— Судьбоносный, небось, — подмигнула она мне.

Я сдержанно засмеялась. Судьбоносный, не то слово!

— Как знать…

Первый листок повис на сарафане, я спрятала его в чехол и отложила. Женщина хмыкнула себе под нос и занялась изучением кокошника, мужчина в это время ходил по залу, закрывая на замок двери и жалюзи, а Илья завис по соседству над какой-то огромной книгой с кучей цифр.

Неужели нельзя этим завтра заняться?.. Ну не нагрянет же к ним проверка в новогоднюю ночь. Конечно, Карачун не лучшее время дела на потом оставлять, но экономисты, на мой взгляд, суеверностью никогда не отличались. Может у чисел есть какие-то свои суеверия?

Я расправилась с описью своего имущества минут за тридцать, и позволила себе немного завысить стоимость, ведь мне бесплатно, а ребятам у стиральных машин и отпаривателей лучше бы отнестись к моему наследству с чуть большим уважением.

А теперь что? Домой пора, что ли?..

Мужчина накинул на свои плечи тулуп, протянул жене шубку и обернулся на меня:

— Тебя как хоть зовут, красавица? Черт меня спутал, надо же! — засмеялся он. — Всемил Бориславович, — протянул он мне руку.

— Милослава Васильевна, — приняла я руку и поклонилась.

— Это Людмила Бояновна, — указал он на кутающуюся в меха жену.

— Мне очень приятно. И спасибо… — кивнула я женщине.

— За что еще? — отмахнулась она. — Тебе спасибо!

Людмила зарылась в сумочку и протянула мне визитку: Людмила Бояновна Красных. Я перевернула карточку и увидела знакомую эмблему магазина натуральных тканей “Золотое веретено”, где у нас частенько затаривалась княжна и то по связям, ведь у других на это просто денег не хватало.

Так тут у нас целый конгломерат, даже не удивительно, что они такие нарядные и знают толк в тканях и шитье!

— Обращайся. Для своих по себестоимости!

— С-спасибо…

— Ой все, — опять отмахнулась она. — Милый, идем? — задрала женщина бровки и глянула на мужа. — Молодежь разберется!

Всемил Бориславович надул свои и до того пухлые губы, расправил усы и кивнул.

— Давно пора, — ворчал терзающий прическу Илья с ручкой в зубах.

Я схватила в охапку свои наряды и протиснулась вслед за румяной парочкой в подсобку из которой был выход на склад. По кривым рядам вешалок в самом конце сразу было понятно, — сегодня все пошло не по плану. Свалив свою одежду поверх кучи разномастных чехлов я прошла вглубь и осмотрелась. Сортируют по составу сразу на приемке, ожидаемо. Шерсть, шелк, синтетика, “ювелирка” видимо, о кокошниках и прочих инкрустированных изделиях, но начиная с середины помещения очелья уже перемешались с галстуками, а сарафаны болтались на одной вешалке по три.