Я иду по опустевшему двору, загребая ногами влажную, прелую листву. Каждый шаг отдается шуршанием, наполняя осень тихими, мертвыми звуками. Запах земли и тлена впивается в нос, будто сама природа в разложении. Деревья – черные, безжизненные скелеты, протянувшие к небу свои изломанные ветви, выглядят как стражи забытого кладбища. В этом месте царит какая-то потусторонняя тишина, словно все живое давно вымерло, а я осталась одна среди этого упадка.

Глубоко вдыхаю сырой воздух, пытаясь успокоиться, но это не помогает. Холодок пробегает по спине, поднимаясь от поясницы вверх к затылку, словно невидимые пальцы дотрагиваются до меня. Откуда-то сзади слышится тихое шуршание. Останавливаюсь. Замерла. Сердце словно встало на секунду, а потом глухо забилось в груди.

Прислушиваюсь. Тишина. И тут снова: еле слышный шорох по листве, такой же мягкий, как мой шаг. Только это не я. Кто-то идет за мной. Кто-то здесь. Поворачиваюсь, будто в замедленном кадре, но не вижу ничего – только туман. Но я знаю, что он там. Вижу мелькающие тени между стволами деревьев. Мерещатся? Или это… нет, не может быть. Снова трещит сухая ветка. На этот раз звук отчетливый, реальный. Уже совсем близко.

Сердце начинает бешено колотиться, как молот в кузнице. Что-то цепенеет внутри меня. Это они. Я знала, что они найдут меня. Они всегда находят. Всегда идут за мной. Даже здесь, за этими высокими стенами и с охраной. Я ускоряю шаг, но ноги кажутся ватными. Паника начинает накрывать. На каждый мой шаг – их шаг. На каждый мой вздох – их приближение.

"Беги!" – кричит голос в голове, рвущийся из прошлого кошмара. "Не оглядывайся! Если обернешься, они схватят тебя!" Я сжимаю кулаки, пытаясь удержаться от истерики, но страх уже завладел всем моим существом. Чудовище страха, спавшее где-то в глубине души, вырывается наружу, выползая на свет.

Быстрее. Нужно вернуться в дом. Только там безопасно. Я задираю капюшон глубже на голову, словно он может защитить меня от того, что преследует. Ноги тяжелеют с каждым шагом, я будто проваливаюсь в вязкую тьму под ногами. Шорох позади становится все ближе. Вот-вот. Дышу глубже, чувствую, как к горлу подступает ком ужаса. Сейчас… Еще секунда, и я почувствую на себе чьи-то холодные, липкие пальцы. Они вцепятся в меня и утащат. Куда? Об этом даже думать страшно. Об этом я мечтала забыть.

Я ускоряюсь, но шаги звучат все громче и быстрее. Они почти рядом. Меня трясет. Не оборачивайся. Если обернешься – все пропало. Дом. Только бы дойти до дома. Туда. Сердце глухо стучит о ребра, почти срывается. Страх сковывает движения, я чувствую, что вот-вот свалюсь. В груди давит боль, холодный пот стекает по лбу. Вижу угол дома, вот еще чуть-чуть. Беги! Не оглядывайся!

Нет, так больше не может продолжаться. Я не могу жить в вечном страхе, вечно убегая, как загнанный зверь, не смея посмотреть в лицо опасности. Я не жертва. Дышу прерывисто, приказываю себе остановиться. Но ноги, предатели, продолжают двигаться, еще несколько шагов вперед, словно отказываясь слушаться разума. Сердце колотится так громко, что, кажется, даже этот проклятый туман слышит его. За спиной – тишина, холодная, липкая. Секунды тянутся как вечность.

Осторожно поворачиваю голову, готовясь увидеть нечто ужасное, от чего кровь застынет в жилах. И вот он – всего в нескольких метрах от меня. Широкоплечий мужчина, капюшон глубоко надвинут на лицо, темный силуэт, впитавший всю тьму этого туманного утра. Я его знаю, кажется, видел его пару раз. Он из охраны. Это не Олег, это другой мужчина. Но почему он так близко, почему молчит, и что за жуткая, всепоглощающая тишина вокруг нас?

Холодный пот стекает по спине, все пережитое за эти минуты собирается комом внутри. Страх перерастает в злость – колючую, напряженную, рвущуюся наружу. Не могу сдержаться, и раздражение обрушивается на него резким, почти злым вопросом:

– Вы что, теперь постоянно планирует ходить за мной по пятам? – едва сдерживаю злость, которая уже пульсирует в висках.

Охранник спокойно разводит руками, его лицо сохраняет непроницаемое выражение:

– Указание господина Лазарева.

Чувствую, как внутри все закипает. Лазарев не доверяет мне. Боится, что сбегу. Ну, конечно, для него я – проблемный ребенок, нуждающийся в постоянном контроле. Приставил ко мне этого бугая, чтобы тот следил за каждым моим шагом.

“Ну, хорошо. Хочешь выполнять указания? Ну так отрабатывай!”

Не выдержав, срываюсь с места. Мгновенно набираю скорость, ветер свистит в ушах. Адреналин обжигает кровь. Охранник, явно не ожидавший такой выходки, бросается следом. Слышу за спиной его тяжелое дыхание, неуклюжие шаги – да, не в лучшей он форме. Или ботинки жмут?

Я только ускоряюсь, наслаждаясь кратким ощущением свободы, чувствуя, как натянулась до предела пружина внутри. Нарезаю несколько кругов вокруг дома, то приближаясь к нему, то вновь отрываясь. За каждым поворотом слышу, как охранник отчаянно пытается догнать меня.

Легкие пылают, словно в них вдохнули раскаленные угли, но я заставляю себя продолжать. Терплю до последнего, пока в боку не начинает колоть так, что кажется, кто-то вонзил нож. Резко останавливаюсь, сгибаюсь пополам, опираясь руками на колени, дышу прерывисто, как выбившийся из сил бегун на финише. Кажется, еще чуть-чуть – и язык сам собой вывалится наружу. Где-то рядом охранник шумно выдыхает через нос, явно недоволен моими выходками.

"Да ладно тебе, – мысленно ухмыляюсь, – утренняя пробежка – это же для твоего же блага." С такой работой, тебе бы на тренировки записаться, дружок.

Я шагаю к скамейке, видя, что она покрыта влагой после недавнего дождя, но ноги так наливаются свинцом, что сидеть хочется больше, чем думать о мокрой одежде.

В окне второго этажа маячила Наташа. Что-то в ее образе всегда меня раздражало – может, этот ее задумчивый, отстраненный взгляд, словно она все понимает и предугадывает каждый мой шаг. В руке она держала чашку и мелкими глотками отпивала напиток, продолжая пристально на меня смотреть. Казалось, будто ее обязанность – следить за каждым моим движением, как за заключенным, чтобы не сбежал.

Я подошла ближе к дому, встала под окном и, широко ухмыляясь, громко бросила:

– Что, следишь за мной, да? А если я вдруг грохнусь в обморок, что будешь делать? Бросишься спасать? Пробьешь окно и спикируешь на меня, как супергерой?

Жестом она показала, что не слышит меня, но добродушно улыбнулась в ответ, чуть приподняв уголки губ, и кивнула, как будто знала какой-то свой, особенный ответ на мои выпады. Потом, не теряя этого холодного спокойствия, словно отрепетированного годами, легонько отсалютовала своей чашкой, делая это так, как будто я была просто частью ее повседневного спектакля.

Охранник, стоявший неподалеку, молчал, качая головой с явным неодобрением, будто мое поведение ему было чем-то непостижимым. Его взгляд словно говорил: "Зачем ты это делаешь?" Но я не могла удержаться. Мне нужно было выпустить эту злость, это раздражение.

– Ну что, тебе тоже что-то не нравится? – обратилась я к нему, чувствуя, как раздражение переполняет меня.

Он даже не удосужился ответить, просто тяжело вздохнул, скрестив руки на груди, и вновь посмотрел в сторону Наташи, как будто она могла дать ответ на все мои несуществующие вопросы.

За завтраком Наташа, как всегда, проявила свою привычную щедрость – великодушно приготовила еду на всех. Я не могла удержаться от легкой улыбки, когда увидела, как Артур, так оказывается зовут моего верного стража, уселся за стол, словно стальной рыцарь при дворе.

Он слишком серьезно воспринял свою роль охранника, словно даже за завтраком был готов защитить меня от невидимых угроз. Возможно, он боялся, что я могу захлебнуться чаем или случайно подавиться бутером. В его глазах сверкала решимость спасти меня в любой момент, и это вызывало легкий смешок внутри меня.

Но было очевидно, что его повышенная бдительность имела еще одну цель. Наташа. Артур, явно польщенный ее скрытым вниманием, сложил руки на столе так, чтобы продемонстрировать свои впечатляющие бицепсы. Я могла видеть, как напряженно он выпячивал мышцы, чтобы произвести на нее эффект, словно тот самый рыцарь, показавший свое мужество.