— Да сама не знаю, как! — Юлика всплеснула руками. — Гляжу: из-под снега торчит что-то, я фонарем туда посветила, гляжу — рука… Ох, страху набралась! А ну как стрыгой из сугроба выскочит!

— Стрыгои по сугробам не прячутся, — утешил ее Кайлен.

— Да мне ж откуда знать! — Юлика вздохнула. — А следы там если и были какие — так все замело потом. Там и крови-то сперва видно не было под снегом. Я гляжу: не шевелится, вроде… Ну, думаю, авось, не стрыгой. Так надо ж откопать! Вдруг живой еще! Кто ж знал… Я снег разгребла маленько, а там черное все… ну, красное, но темень же! Все черное от крови, сплошь, как в Сорине и осталось-то ее хоть сколько-нибудь…

— Как именно он лежал? — спросил Фаркаш.

Юлика нахмурилась и принялась сосредоточенно показывать, поводя в воздухе руками.

— Ну, дорога, значит, вот тута… а он вот этак на обочине ногами к ней, наискось… шага три там от дороги было, наверное…

— И на дороге тоже никаких следов крови нигде не было? — поинтересовался Кайлен. — Только на обочине под снегом?

— Да, мож, и были… так темень! Я не видала точно. Вы у Николае спросите, мож, он видел, когда Сорина забирал… — тут она решительно набрала воздуха в грудь и выпалила: — Вы расследуйте, конечно, только все одно это приколич, оборотень!

«Так вот от кого эти слухи пошли!» — обрадовался открытию Кайлен. Шандор попытался сохранить невозмутимую физиономию, но вышло у него не очень, и он заметно скривился.

— А почему вы так решили? — дружелюбно поинтересовался Кайлен у Юлики.

— Ну а кто еще⁈ Чтоб этак живого человека подрать за просто так! Всем известно, что приколич, если уж где завелся, овец поест, а людей, ежели встретит — задерет из лютой звериной зависти к тому, что не выпала им его страшная доля…

— Жуткие твари, — сочувственным тоном сказал Кайлен, глянув на совсем уж выразительно перекосившуюся физиономию Шандора. — Но, говорят, они самоходок очень боятся… Если что, будем его моей самоходкой отпугивать.

— Думаете, поможет? — очень серьезно спросила Юлика.

— Точно поможет, — заверил Кайлен, с трудом удерживая серьезное выражение на лице. — Я проверял.

Когда они вышли от Юлики, Шандор нарочно приотстал от Ионела, ведущего их к дому бабки, и потянул Кайлена за собой за рукав только для того, чтобы сообщить ему зловещим шепотом:

— Я вас, Неманич, когда-нибудь придушу, честное слово…

— Из лютой звериной зависти? — тихо спросил Кайлен и весело фыркнул в кулак.

У места смерти Сорина они были часам к трем. Кайлен попросил остановить телегу, до него не доезжая, чтобы по уже натоптанному и наезженному еще сильнее не ездить и не топтать — может, какие-то следы все же сохранились. Снег их, в конце концов, держал порой лучше грязи, особенно свежий, который сильно укатать еще не успели. В этот раз поехали без Ионела: бабка его не отпустила, сказав, что ей тоже помощь нужна, а они как-нибудь сами вдвоем управятся. Николае же, по счастью, оказался не слишком любопытным и с Кайленом и Фаркашем смотреть на «городское расследование» не потащился, оставшись у телеги. И можно было обсуждать все напрямую без посторонних ушей.

Погода по-прежнему стояла ясная и морозная, задавая Кайлену воодушевляющий настрой. Нет ничего лучше для жителя холмов, чем по-настоящему летняя погода летом, весенняя весной, осенняя осенью и зимняя зимой. Любое из состояний природы в своей кульминации истекало и искрилось совершенно дармовой энергией, которую можно было черпать прямо из воздуха. И перед Солнцестоянием, на пике зимы, это ощущалось особенно сильно. Даже летний двор находил в темной половине года свою прелесть, а Кайлен, которому повезло соединить в себе обе линии магии эс ши, мог равно пользоваться преимуществами как зимы, так и лета. Хоть и в меньшей степени, чем чистокровные жители холмов.

А после обеда у Андры расположение духа у Кайлена было и вовсе уж замечательное. Во-первых, кормили, хоть и по-деревенски просто, но вкусно: ведьмы всегда умеют готовить, а хорошие ведьмы умеют прекрасно. Во-вторых, Кайлен сперва имел удовольствие наблюдать, как Мария хлопочет вокруг стола, ловко и проворно, а потом в конце концов перехватил ее за руку и усадил рядом с собой на лавку, потребовав:

— Сядь и поешь сама, у всех руки есть, они сами себе все положат… А если тебя вдруг паче чаяния беспокоит, что лично моей господской заднице придется надорваться, самостоятельно себя обслуживая, то сиди тут, рядом, мне так приятнее.

Мария хихикнула и принялась накладывать ему еды в тарелку. А он, воспользовавшись ситуацией — непристойно хватать ее под столом за коленки, от чего Мария хихикала еще задорнее и возмущенно пихала его локтем в бок. Все это — и застолье, и его заигрывания — разумеется, тоже было продолжением зимнего праздника плодородия. И придавало сил не меньше, чем вчерашние безумные развлечения в холмах. Так что к делу Кайлен приступил с большим энтузиазмом.

— Здесь, — объявил он, когда они, стараясь держаться обочины, дошли до того места, где снег был разрыт у дороги и изрядно утоптан вокруг. Сугроб и правда был изрядно залит потемневшей уже кровью, а вот на дороге следов не было. Кайлен даже лупу достал и осмотрел все вокруг тщательно. — Мы знаем, что он не тут умер. Его уже после смерти волокли, мы это знаем, причем волокли изрядно, аж ногу вывернули и руку в третий раз сломали… учитывая, сколько с него крови натекло, должны остаться следы. Если на дороге их нет — значит, волокли не по дороге.

— По снегу из-за деревьев? — резонно предположил Фаркаш. Он все еще дулся за шутку с самоходкой и отвечал мрачно и односложно.

— Разумеется, — кивнул Кайлен. — Юлика была права в том, что снега тут намело изрядно, тело почти целиком засыпало. Но ты, Шандор, вон туда глянь, — он указал пальцем на снег перед собой правее места, где они стояли. — Что видишь?..

— Следы. Заячьи, — безошибочным взглядом охотника определил Шандор.

На снегу виднелась цепочка неглубоких продолговатых ямок. Их почти занесло снегом, и края были размыты и сглажены свежевыпавшим снежным покровом, и все же они явно виднелись до сих пор.

— Ну вот. А след от того, что тело приволокли, где тогда? — Шандор хлопнул себя по лбу и недовольно глянул на Кайлена. Похвалить мешала задетая гордость, признать, что медленнее сообразил, тем более. — Вот эта ложбинка, которая влево идет — и есть след. И если мы по нему пройдем, может, нам повезет увидеть следы нашего убивца возле места убийства…

Отсюда тот, кто подрал Сорина, вернулся назад по тому же следу, по которому тело волок, а вот дальше — вполне могли попасться его следы отдельно. Такие же полузаметенные, как заячьи, и, тем не менее, по ним можно было что-то сказать, так же как можно было отличить следы зайца от следов куницы или лисы.

Кайлен полез в сугроб первым, прекрасно зная, что провалится на рыхлом снегу куда выше уровня сапог, а также устроит не меньший бардак, чем там, где Сорина откопали. Поэтому он пошел рядом с ложбинкой, на том расстоянии, на котором до нее можно было дотянуться, но сама она осталась неповрежденной.

— Давай-ка проверим, на всякий случай — сказал он, отойдя чуть подальше, наклонился и стал разгребать руками снег в ложбинке. Кровавое пятно ему удалось отрыть с третьей попытки, но все же он нашел. И было оно достаточно крупное и безошибочно опознаваемое. — Отлично, значит, правильно идем, — обрадовался Кайлен и зашагал дальше, медленно, проваливаясь в снег выше колена. У Фаркаша даже в человеческом обличье куда ловчее получалось, так что на середине пути он Кайлена обогнал и смог наконец первым обнаружить очередной след.

— Там две ветки сломаны, — сообщил он, стоя в сугробе под молодым вязом и глядя наверх. — Сажени полторы от земли, может, чуть больше… — определил он, прищурив один глаз.

Кайлен подошел поближе к дереву и выразительным жестом поднял руки вверх. От кончиков его пальцев до обломанных веток оставалось еще порядочное расстояние.