— Ворф! — Кэтлин воскликнула, вставая, чтобы оттащить его от меня. — Ты не можешь прыгать на него так, как будто… О Боже! Ты проснулся!
Она отпрянула и сделала несколько шагов назад, прижимая маленького фудиана к груди.
— Не бойся, Кэтлин, — сказал я успокаивающим голосом. — Я никогда не смогу причинить тебе вред.
Я посидел в капсуле, прежде чем встать на ноги. Я был на голову выше нее — идеальный рост для идеальных объятий. Из всех исследований людей, которые я проводил, следует, что самки часто зарывались лицом в шею своего партнера. Я хотел почувствовать это с Кэтлин, как ее вьющиеся волосы будут щекотать мою кожу, а дыхание овевать грудь.
Взгляд Кэтлин блуждал по мне со странной смесью благоговения, возбуждения и ужаса. Последнее серьезно сбило меня с толку.
— Ты голый, — сказала она, как будто думала, что я этого не замечаю.
— Действительно, — ответил я, не зная, как реагировать.
— Тебе нужно прикрыться! Почему они отправили тебя голым? — спросила она.
Мое сердце упало, когда я услышал эти слова.
— Тебе… Тебе не нравится моя внешность? Если да, я приношу извинения. У меня не было конкретных сведений о твоих предпочтениях. Поэтому я импровизировал…
— О нет! Ты в порядке! Я имею в виду, ты очень в порядке! — перебила Кэтлин, ее взгляд невольно скользнул по мне. Ее неоспоримая увлеченность смягчила мое растущее беспокойство по поводу внешности. — Но… Ты знаешь… — она прочистила горло. — Тебе не следует обнажаться перед незнакомцами.
— Искателям обычно нравится видеть своего лирианина обнаженным, чтобы они могли полюбоваться конечным результатом своего желания во плоти. Многие также хотят спариться с ним сразу, чтобы поскорее обзавестись потомством, — объяснил я.
Подавленное выражение ее лица вызвало у меня желание рассмеяться. Странная смесь ее противоречивых эмоций была довольно интригующей. Она была возмущена из-за нас, и все же эта мысль возбудила ее, и она даже посочувствовала Искателям.
— Тебя это… не беспокоит? — спросила она, слегка сбитая с толку.
— Что? Что наши Искатели захотят переспать с нами сразу после пробуждения? — спросил я.
Она кивнула.
— Вовсе нет, совсем наоборот, — искренне ответил я. — Мы с нетерпением ждем установления более глубокой связи с нашим партнером. Эмоции партнера для нас почти как наркотик. Немногие моменты столь же сильны эмоционально, как интимная близость.
— Правда? — спросила Кэтлин, опуская Ворфа, который извивался у нее на руках, чтобы его освободили. — Ты не будешь возражать, если я прямо сию минуту затащу тебя в свою спальню и сделаю с тобой все, что пожелаю? — с вызовом спросила она.
— Возражать? — я повторил со смешком. — Я бы этого очень хотел.
К моему удивлению, мой голос понизился, приобретя более глубокий тон по собственной воле, когда я произносил эти слова. Медно-коричневая кожа Кэтлин покрылась мурашками в ответ. Мой мозг сразу же зарегистрировал, что низкие голоса вызывают у моего партнера реакцию удовольствия. Одновременно в моей нижней части расцвело очень приятное тепло. Картинки обнаженной Кэтлин в моих объятиях, ее руки блуждают по мне, когда я толкаюсь в нее, промелькнули в моем сознании.
К моему ужасу, кровь прилила к паху, наполняя мой фаллос, который начал подниматься. У меня не было проблем с тем, чтобы дать ей понять, что она меня возбудила, но сейчас это казалось неуместным.
— О Боже! — воскликнула Кэтлин, увидев мою эрекцию.
Она развернулась на каблуках и бросилась в комнату, примыкающую к гостиной. То, что я видел со своего места, давало возможность предположить, что это спальня. Она вернулась через несколько секунд с голубым одеялом, которое развернула и протянула мне. Я взял его, забавляясь ее попытками не смотреть, в то время как ее эмоции кричали о том, насколько она возбуждена.
— Спасибо, — сказал я, заворачиваясь в ткань. Она торчала впереди, как палатка, отчего мне захотелось рассмеяться, но это, казалось, помогло немного смягчить смущение Кэтлин. — Я приношу свои извинения за это. Похоже, что определенные функции человеческого организма невозможно контролировать, в отличие от большинства других видов на Альфе Центавра.
— Как контролировать? — спросила Кэтлин с искренним любопытством. — Например, сказать своему большому мальчику не высовываться?
На этот раз я не удержался от смеха.
— Большой мальчик? Надеюсь, не слишком большой? — спросил я, тут же ругая себя за это.
Мне было действительно любопытно, насколько она довольна этим телом, или мне следует вернуться к проекту. Но ее комфорт рядом со мной был важнее. Я не хотел, чтобы она думала, будто я какой-то извращенец. К моему крайнему удивлению — и полному восторгу — она действительно ответила.
— Нет, не слишком большой. Твоя общая концепция, — сказала она, указывая на меня, — была абсолютно верной. Ты суперсексуальный.
Мои щеки и грудь внезапно потеплели. Изучая людей по пути сюда, я распознала признаки покраснения. Это было необычно, но не неприятно. И, прежде всего, одобрение Кэтлин еще больше усилило мое чувство благополучия.
— Хорошо, я рад, — сказал я смиренно. — И, отвечая на твой вопрос, да, большинство видов Альфа Центавра — как самцов, так и самок — способны контролировать свои репродуктивные органы. В некоторых культурах мое проявление возбуждения без твоего явного согласия и заинтересованности в совокуплении привело бы к моей кастрации.
— Ох, ой! — сказала Кэтлин, съежившись.
— Ой, действительно, — ответил я с улыбкой, более чем когда-либо восхищенный ее личностью.
— Ладно, что ж, ты мог бы присесть, — сказала она, внезапно показавшись слегка ошеломленной. — Ты хочешь пить? Голоден?
— Не голоден, но стакан воды или сладкого напитка был бы кстати, — сказал я, прежде чем с радостью присесть на ее диван с тремя подушками.
Кэтлин отправилась за напитком на кухню, примыкающую к гостиной открытой планировки. Помещение было просторным, в светлых тонах, которые создавали умиротворяющую обстановку. К моему удивлению, декор был довольно минималистичным, ее настенные украшения в основном ограничивались семейными фотографиями. В уголке для чтения в гостиной была огромная плюшевая подушка, которая напомнила мне мешок, но достаточно длинная, чтобы ее можно было использовать как шезлонг. Силуэт Кэтлин, запечатленный на пышной подушке сверху, свидетельствовал о том, что она часто ею пользовалась.
Она вернулась с подносом, который оставила парить рядом со мной вместо кофейного столика, сдвинутый в угол, чтобы освободить место для моей капсулы. На подносе стояли стакан воды, кувшинчик сладкого чая со льдом и еще один пустой стакан, если я решу выбрать чай. Держа в руке стакан чая со льдом, Кэтлин пошла занять место в кресле, вместо того чтобы присоединиться ко мне на диване. Хотя я был разочарован, я понял ее сомнения.
Я залпом осушил стакан воды, осознав, насколько сильна была жажда на самом деле, прежде чем налить себе чая со льдом.
— Спасибо, — сказал я с благодарностью.
— Хочешь еще воды? — спросила она.
Я покачал головой.
— Нет, сейчас я в порядке. Спасибо, — искренне ответил я.
Между нами повисло немного неловкое молчание. Я хотел поговорить еще, но чувствовал, что она пытается разобраться в своих эмоциях и понять, что делать дальше. Я был в полной растерянности, не зная, как справиться с этой ситуацией. Лириане пользовались большим спросом на Альфе Центавра. Никто из моих братьев никогда не попадал в ситуацию, подобную моей. Неприятно было чувствовать, что моя партнерша не уверена, действительно ли она хочет быть со мной.
— Итак,… Кто ты? — наконец спросила Кэтлин. — Я имею в виду, ты лирианин, но какой ты на самом деле? Ты выбрал свою внешность в соответствии с твоей интерпретацией моих вкусов. Ты похож на мозг, помещенный в синтетическое тело?
Я расхохотался.
— Нет, все это — я, — сказал я, указывая на свое тело. — лириане — оборотни. Мы можем принимать любой облик, какой захотим, и становиться любым видом, какой пожелает наш Искатель. Как только мы соединяемся, этот облик становится постоянным. Мы наследуем все черты этого вида, включая любые способности или ограничения.
