Глава 12

Андерс

Я никогда не испытывал такой глубокой боли. Даже на Лирии, когда меня отчитывали за мои постоянные шалости и неспособность придерживаться правил, я никогда не чувствовал себя отвергнутым или нежеланным. Я был другим, и это было нормально, даже если требовалось соблюдать дисциплину, чтобы я не нарушал устоявшийся порядок вещей. Но это…?

На Альфе Центавра лириан почитали. Стать парой с одним из нас было большим источником гордости. Слишком немногие Искатели удостаивались чести быть избранными одним из моих братьев. Я понял, что это исказило мои ожидания относительно опыта здесь. Джарак предупредил меня, что эта пара может быть сложной и что путь к нашему единению может быть трудным, если не болезненным. Но я никогда не думал, что буду чувствовать себя настолько раздавленным.

Унижение, которое она испытывала всякий раз, когда кто-то видел меня, было похоже на кислотный дождь, лившийся на меня. Последние несколько дней в уединении ее дома были такой иллюзией.

Но она почувствовала себя ужасно, когда я противостоял ей.

Ужасно. Стыд и раскаяние душили Кэтлин, пока мы разговаривали в ее лаборатории. Но в тот момент мы снова были наедине, скрытые от посторонних глаз. Я не знал, как справиться с этой ситуацией. Ничто не подготовило меня к такому. Возможно, если бы Лирия начала рекламировать нашу программу спаривания здесь, в Солнечной системе, человеческое общество было бы лучше подготовлено к тому, чтобы принять меня. Ну… принять — не совсем правильный термин. Я не почувствовал никакого неприятия с их стороны, в основном любопытство, замешательство и удивление. Они не совсем понимали, кто я такой. Но, прежде всего, они не понимали, почему я в паре с Кэтлин.

И это было настоящей проблемой.

Эта мысль немного приглушила мою боль, но раздула мой гнев. Считали ли они меня секс-ботом или инопланетянином, они думали, что я слишком хорош для Кэтлин, и не понимали, что я в ней нашел. Неудивительно, что у нее была такая низкая самооценка, несмотря на ее «Мне все равно».

Кэтлин была моей второй половинкой. В этом не было никаких «если» или «но». Я чувствовал это всем своим существом, всей глубиной своей души. Ее аура была для меня больше, чем волшебной. Даже сейчас, несмотря на то, что только что произошло, я жаждал снова ощутить ее присутствие. Эмпат во мне хотел подчиниться ее желанию и навсегда запереться в ее комнате. Но моя личность, Андерс, отказывалась подчиняться. Я не был маленьким грязным секретом, и тоже хотел, чтобы меня любили и принимали таким, какой я есть. Хотя я бы очень хорошо адаптировался к ней благодаря эмпатической связи, нам нужно было быть равными в этих отношениях, не госпожа и слуга.

Глубоко вздохнув, я забрал продукты, доставленные в охлаждающий шкаф, встроенный в стену рядом с входной дверью Кэтлин. Когда я вошел в жилую часть, Ворф приветствовал меня со своим обычным энтузиазмом, но быстро остановился, поняв, что что-то не так. Я поставил ящик со всей едой на стойку, затем взял маленького зеленого фудиана, похлопал его по лбу и посадил к себе на плечо. Глубина любви, исходившей от маленького существа, когда он обнимал меня за шею, заставила мои глаза защипать, но в то же время успокоила мое ноющее сердце.

Я нежно погладил его по спине, позволяя себе проникнуться его любовью.

— Знаешь, ты совсем другой, маленький Ворф, — мягко сказал я.

Он поднял голову, чтобы посмотреть на меня своими большими бездонными черными глазами, затем ткнулся лбом мне в щеку.

— Буп, — сказал он.

— Спасибо тебе, мой друг, — ответил я.

Он улыбнулся своей беззубой улыбкой. Почувствовав себя немного лучше, я убрал продукты и приготовил ужин, из-за которого начался весь этот беспорядок. Закончив, я покормил Ворфа и поставил еду на разогрев. Как бы сильно меня ни огорчала эта ситуация, я не жалел, что она произошла. Лучше столкнуться с этим сейчас, чем позже, когда я буду еще больше очарован своей женщиной.

Чувствуя растерянность относительно того, как справиться с ситуацией, я вошел в свою стазисную камеру, которая теперь стояла рядом с кроватью, и установил связь с Лирией. Передовая технология позволяла вести разговор в режиме реального времени с минимальной задержкой, несмотря на большое расстояние.

К моему облегчению, Джарак отреагировал быстро. Сигнал транслировал его образ перед моим мысленным взором и мое голографическое изображение ему. Поскольку наш следующий звонок должен был состояться только через три дня, Патриарх сразу понял, что что-то пошло не так. Обеспокоенное выражение его лица глубоко тронуло меня. С нашими неяркими чертами лица тот факт, что я мог так ясно прочитать эмоции, просто взглянув на него, говорил о многом.

— Что случилось, сынок? — спросил Джарак вместо приветствия.

— Я чувствую себя потерянным, Патриарх, — сказал я, чувствуя себя совершенно обескураженным. — Я люблю Кэтлин всем сердцем. Я хочу окутать себя ее аурой и утонуть в ней. Она определенно создана для меня. Но человеческая культура и это человеческое тело ставят меня в тупик.

— В подавляющем большинстве случаев да? — спросил Джарак.

— Нет. Со временем я смогу к ним приспособиться, — признал я.

— Я рад это слышать. А Кэтлин? Что она чувствует к тебе? — спросил Джарак.

Я колебался, что заставило его нахмуриться.

— Я ей небезразличен. Когда мы вместе, все идеально. Она предпочла бы чернокожего мужчину в качестве партнера, но отказалась позволить мне соответствующим образом спроектировать новое тело, — сказал я, тщательно подбирая слова. Я хотел точно описать ситуацию, а не выставить мою женщину в плохом свете. — Кэтлин нравится внешность, которую я выбрал, и она настаивает, что я нравлюсь ей таким, какой я есть, а не таким, как она могла бы изменить меня.

— Это превосходно, — одобрительно сказал Джарак.

— Да, за исключением того, что сегодня все изменилось, — возразил я.

Он напрягся, его светящиеся глаза загорелись еще ярче, пока он ждал, что я продолжу. Я объяснил, что произошло, начиная с продуктового магазина, нашей прогулки по коридору и моего разговора с ней в лаборатории. Впервые Джарак, казалось, по-настоящему потерял дар речи.

— Мне так жаль, Андерс, — сказал Джарак, его голос был полон сочувствия. — Я боялся, что ты можешь не подойти человеческой женщине, но я никогда не ожидал такой возможной реакции со стороны людей. Но обойти это правило невозможно. Ты не можешь спрятать свою корону, если не покажешь свои рога или хвост.

— И я тоже не хочу, — сказал я решительно. — Меня не волнует закон. Я гордый лирианин. Моя пара должна принять меня таким, какой я есть, и гордиться тем, что я принадлежу ей, с короной и всем остальным. Это никогда не изменится, даже по прошествии десяти лет и получения полного гражданства.

Джарак склонил голову набок, и странное выражение появилось на его лице, когда он улыбнулся мне.

— Я знал, что ты идеальный посол Лирии в Солнечной системе, — сказал Патриарх мягким голосом. — Я так горжусь тобой, сынок.

Я отшатнулся, застигнутый врасплох этим неожиданным комментарием.

— Гордишься, потому что я теряю свою вторую половинку? — спросил я, сбитый с толку.

Джарак фыркнул.

— Нет, глупый мальчик, — ответил он. — Горжусь, потому что, несмотря на твои потрясающие способности к сопереживанию, ты не потерял чувства собственного достоинства. Ты слишком глубоко переживаешь, что объясняло твои бесконечные выходки в детстве. Я боялся, что ты окажешься среди тех, кто теряется в своем партнере. Многие из твоих братьев просто заперлись бы дома, чтобы доставить ей удовольствие, и были бы довольны и счастливы опосредованно через свою пару.

— Я ожидал, что это будет твой совет мне, — сказал я, искренне потрясенный.

— Нет, сынок. Потерять себя — это не выход, — сказал Патриарх. — Да, у вас обоих может быть приятная жизнь таким образом, но ни один из вас никогда не познает истинного блаженства единения двух душ, если вы это сделаете. Ты считаешь ее своей второй половинкой, тогда ты должен заставить ее полностью принять тебя. Сначала ты должен определить источник ее реакции. Считает ли она себя выше тебя?