В такие истории трудно поверить, и все же они реальны. В воспоминаниях участника партизанского движения в Новороссийске Владимира Грезина описаны уникальные, кажущиеся невероятными эпизоды, связанные с оккупацией. Хорошо организованному подпольному движению новороссийских патриотов помогали и иностранцы, работавшие в немецких частях. В один из партизанских отрядов пришел сбежавший из гитлеровской армии поляк, отлично владевший немецким языком. Имея документы работника германской контрразведки, он помог осуществить несколько смелых боевых операций. С его помощью партизанам удалось уничтожить целый склад боеприпасов в станице Гостагаевской, а также разгромить немецкую комендатуру в хуторе Новокрымском, сжечь полицейский участок в хуторе Первомайском. По разведданным этого поляка стало известно о намерениях фашистов полностью очистить от партизан леса вокруг поселка Верхнебаканского. И это лишь небольшой эпизод.

Удивительную историю рассказала и новороссийская художница Лина Коваленко. Ее передала мама, которая живет ныне в Гостагаевской. Отцу Лины – Михаилу Коваленко – в начале войны было 14 лет. Однажды, во время оккупации, они с ребятами увидели, как сбили нашего советского летчика. Тот спустился на парашюте в поле, и мальчишки тайком от взрослых спрятали его в огородах семьи Коваленко. И пока летчик не набрался сил, ребята кормили его, лечили, хотя у каждого в семье хватало голодных ртов. Потом об этом узнали родители и помогли летчику перебраться к партизанам. Учитывая, что у Коваленко на постое тоже был немец, семья подвергалась серьезной опасности. Впрочем, тот немец хорошо относился к детям. Сам смастерил коньки и учил детвору кататься на них.

И это сочетание жестокости и проблесков человечности у фашистов было совершенно необъяснимо. Однажды зимой немцы собрали все село и повели на казнь. Там оказались и бабушка Лины вместе с грудной дочкой. Их собирались запереть в клубе и сжечь. По пути бабушка тайком бросила ребенка в снег в надежде, что кто-нибудь спасет младенца. Но потом пришел приказ отпустить людей. И бабушка долго искала дочку в снегу. Девочка осталась жива, но на всю жизнь заработала серьезные болезни суставов.

По всей видимости, именно раскаяние, настигшее немцев, воевавших в России, уже в наши дни заставляет их еще раз вернуться в наши края…

Новороссийские новости, 18.02.2005

Автор: Соня Ланская

На фотографии передо мной – худенькая девчонка с косичками. Это 1949, уже глубоко мирный год. Но для нашей сегодняшней героини, Тамары Владимировны Прасоловой, война отмерялась иными сроками. В сорок четвертом Тамара пошла добровольцем в отряд таких же, как она, парней и девчонок. Их задачей было очистить от мин и снарядов Новороссийск и прилегающие поселки. Практически голыми руками.

Многие погибли. Другие лишились ног, рук, стали инвалидами. Из 113 добровольцев остались живы 38. Есть ранения и у Тамары Владимировны – рваные сухожилия на руке. Но она считает, повезло: живая осталась. А вот Алла, близкая подруга, погибла…

Тамара Прасолова, по отцу Тарбеева, родилась в семье моряка, на Мефодиевке, где на улице Пироговской жила бабушка. Отец, Владимир Васильевич Тарбеев, закончил Ленинградскую мореходку, стал капитаном. В семье были еще дети, старшая сестра Валентина и брат Борис.

Девчонки, как и многие тогда, были активистками в обществе Красного Креста и Осоавиахиме. Учились перевязывать раненых, оказывать первую помощь, овладевали техническими и спортивными навыками. Им это было интересно, как будто знали, что скоро все пригодится.

Борису не повезло: хотел прихвастнуть перед девочками, прыгнул с мола, да неудачно. Травмы оказались очень тяжелыми, брат практически стал инвалидом.

С первых же дней войны сестры пошли в Красный Крест. Медсестер не хватало. На пятую пристань пришел санитарный поезд с ранеными, их надо было перегружать на катера и отправлять дальше, в более безопасное место. Валентина отправилась сопровождать раненых, а младшей сестренке пришлось остаться с матерью.

Отец в это время командовал тральщиком и тоже вывозил раненых из Севастополя. Однажды корабль торпедировали, но моряки сумели удержать его на плаву и дотянули до Новороссийска.

Семью командира Тарбеева эвакуировали в Сухуми, но год спустя, едва Новороссийск освободили, решительная Тамара предложила вернуться: ведь где-то там был отец. Возвратившись, они с матерью не могли узнать родной город. Вокруг сплошные руины, от их дома – одна труба осталась. Ходить им велели только по тропинкам: шаг в сторону – и взрыв. Где отца искать, неизвестно. Но вспомнили про крестную, что жила на Мефодиевке, отправились туда.

Наверное, провидение вело их. Отец, военно-морской комендант города, тоже беспокоился о семье: вернутся, куда пойдут? И тоже добрался к домику крестной – в тот же день. Прилег у нее отдохнуть. И тут – стук в дверь, на пороге Тамара с мамой. Крестная, тетя Лида, вскрикивает: «Откуда вы?». «С того света…», – отвечает мама, а Тамара вдруг замечает китель, наброшенный на спинку стула: «Папа здесь! Вот счастье!…».

Немца еще только гнали из этих мест, а в городе уже нужно было наводить порядок. В Новороссийске практически не было безопасных районов. Особенно нашпигованы взрывчаткой были Малая земля, плавни (от улицы Советов, где сейчас «белый дом»). Уходя, фашисты заминировали даже кладбище своих солдат на территории нынешнего парка имени Ленина. Может, хотели так отомстить за свое поражение или защитить останки товарищей…

Тамара пришла в городской комитет комсомола. Он размещался в подвале на улице Карла Маркса. Секретарь горкома Тася Белогай предложила Тамаре пойти в добровольческий отряд по разминированию. И девчонка согласилась с радостью: наконец, дело хорошее дали, тем более, отец у комсомолки минер, пусть и флотский, подскажет, если что.

Тамара собрала своих друзей, одноклассников, подруг. Их обучили на специальных курсах, присвоили звания и дали задания. Возглавила отряд Тамара.

– Было голодно, – вспоминает она. – Мы были тощенькие, бледные, но горели желанием быстрее очистить от мин город, чтобы по его улицам можно было ходить без опаски. Одеты были кое-как, техники никакой, десятки километров ходили пешком: рюкзак за плечами, а в руке щуп – палка с гвоздем на конце. Шли врастяжку, на расстоянии вытянутой руки. Нащупаешь мину гвоздем, кошкой подцепишь и тянешь…

Натаскивали целую кучу, потом подрывали. Очищали Раевскую, Абрау-Дюрсо, Цемдолину, разминировали колхозные поля в Глебовке, Борисовке, Натухаевке. Председатель колхоза, может, молочка, маслица даст – мы рады, а пайка хлеба в 400 граммов нам полагалась. Столько исходить пришлось, теперь вот ноги совсем не ходят…

Однажды дали приказ: разминировать территорию военно-морской части. Пришли. А тут появляются наши офицеры – веселые, хлопают насмешливо по плечу девчонку-командира: кого это нам тут прислали? Тамара твердо отвела руку офицера и повела своих ребят вперед.

Весь район был утыкан минами и снарядами, просто ступить некуда. В той операции погибла от взрыва звеньевая, парню разворотило живот… Но отряд не ушел, пока не очистил территорию части полностью.