1914-й год, 1916-й – боже мой, какие лица! Канун войны, канун революции – и какое благородство, простота, спокойствие в этих людях, но и какие судьбы ждут впереди… Дед Ангелины Александровны – железнодорожник, построил два добротных дома в Николаеве для своей большой семьи. Вот она на фотографии – многочисленные дяди и тети, которых и не упомнишь. Один из них был архитектором в Киеве, другого – коммуниста, директора сахарного завода – во время войны немцы казнили. Третьи репрессированы… А это уже сестры пошли: Валентина Александровна Василевская работала авиаконструктором, была репрессирована, умерла от голода…

Маме было 14 лет, когда гимназию, где она училась, посетил государь. Государыня всем девушкам подарила красивые пелерины и медальон на черной ленте. Фотография сохранила от того времени облик светлой, благородной девушки. Мамина сестра, Мария Ефимовна Плахова, – сестра милосердия морского госпиталя в Николаеве, в 1916 году отправила все ценное, что было в доме – четыре лошади и серебро, в Красный Крест. Заболела тифом и умерла в 1921 году.

Корни этой семьи восходят к петровским временам – об этом свидетельствуют уцелевшие реликвии. А сберечь их было ох как нелегко, хранить – и одновременно собирать по крохам останки русского дома. Вот скатерть с кружевом ришелье, серебряный черпачок, пасхальное подарочное яйцо, на котором когда-то сидел золотой жук. Его в трудные годы пришлось продать – на стекле осталась лишь едва заметная волосинка.

– А это церковь и часовня рядом, до сих пор они стоят в Николаеве. Здесь все мои родные крестились, венчались, и маму тут отпевали, – торопится мне рассказать Ангелина Александровна, ведь фотографий еще так много…

Казалось бы, стоит ли мне сейчас второпях повторяться о традициях старого русского дома? Наверное, вы об этом читали. Но тем и удивительна Ангелина Александровна, что не замуровала она под стеклышком ту жизнь, хотя и бережет каждую семейную бумагу строго. И былое наложилось на нынешнюю обыденность странными переплетениями судеб…

Несколько лет назад познакомилась Ангелина Александровна с одним человеком. Звали его Василий Александрович Василенко. Вернулся он из мест заключения, а у нее подрабатывал, помогал строить дом. Был он тихим, неразговорчивым, да и немудрено. Соседи заметили за ним одну странность: в выходные уходил Василий на Косу, строил из гальки небольшую горку и сверху клал розу.

– Утонул у него тут кто, что ли? – спрашивали хозяйку.

Ангелина Александровна осторожно расспросила Василия, и тот поведал историю, в которую трудно было сразу поверить.

Был Василий как-то в заключении с политическими. С разными людьми довелось повстречаться, среди них был один совсем уже древний, но крепкий монах из Ново-Афонского монастыря. Быть бы тому монаху уже давно на том свете, да повезло. Когда везли выселенных монахов морем, по дороге от ужасного питания началась у арестантов дизентерия, стали они умирать. Так и так ждала их смерть, но тут вышел из строя двигатель, а это охранникам уже никак не улыбалось – заболеть могли и они. Вот монаха, знакомца Василия, и спасли тогда его золотые руки. Запустил он двигатель, а за это выпустили его в порту на все четыре стороны, вроде как списали. Правда, потом опять арестовали. Остальных же довезли до Новороссийска и расстреляли, именно на Косе, подальше от города. Но, по всей видимости, свидетели остались, ибо отголоски той истории дошли до наших дней.

На Косе расстреливали и позже. О том, как это делалось, мне рассказал верующий Евгений Федорович К. Его жена в 37-м году еще девочкой видела, как увозили расстреливать заключенных, закапывали трупы под Колдун-горой, в районе радиостанции. Делали это впопыхах, и шакалы рылись потом в человеческих останках, а вездесущие дети видели, как торчали руки, ноги из земли…

Так вот в лагере старый монах и сказал Василию: «Сам я уже не смогу, а ты молодой, выйдешь на волю – езжай в Новороссийск, найди то место». Обещал Василий исполнить волю старика.

И вот, чтобы хоть как-то освятить то трагическое место, стал приходить на Косу, чтобы вновь и вновь возводить странный памятник из гальки и с живой розой…

Не мог не взволновать этот рассказ верующее сердце Ангелины Александровны. Она стала искать свидетельства о тех давних событиях. Завязалась огромная переписка. Трудно даже сказать, кому она только не писала – в течение нескольких лет. В конце концов, вести пришли оттуда, откуда Ангелина Александровна их меньше всего ожидала – из Америки, от ее двоюродного брата, Виктора. Там, в журнале «Православная Русь» (№1, 1983 г.) он нашел публикацию – с фотографией Ново-Афонского монастыря и рассказом о гибели монахов в Новороссийске.

Свой долг русского человека Ангелина Александровна видит теперь в том, чтобы память о мучениках-монахах увековечить знаком.

«Только не ставьте пирамид каких-нибудь, – пишет из Америки Виктор, – знаю я вас. Поставьте что-нибудь в русском традиционном стиле. Может быть, крест?».

И еще прислал брат фотоальбом. Он посвящен храмам, поруганным на Руси. Очень грустное, доложу вам, зрелище. Заросшие чертополохом стены с едва проступающими ликами святых. Не таков ли и сам наш нынешний общий дом – заплеванный, обрушенный, на чем только держится?

Но уберите чертополох, смахните грязь и паутину – и вы увидите, как вспыхнут грозной и неукротимой силой очи на вечных фресках, вы почувствуете, с какой силой и стойкостью держатся за родную землю нерушимые стены. Их можно взорвать, вырыть ямы на святом месте, но все равно обязательно останется кто-то, кто знает и помнит – здесь был храм. Кто сохранит – и храм, и дом, и память.

Новороссийские новости, 3.12.2004

Автор: Соня Ланская

Новороссийскому клубу истории флота исполнилось 15 лет. А инициатором и руководителем клуба стал известный в городе судомоделист Валентин Силантьевич Шикин. Почетный работник Морфлота известен еще и тем, что в прошлом создал музей танкерного флота на основе построенных им и его учениками моделей танкеров разного типа. Это был не просто музей, а настоящая лаборатория технического творчества. Более 180 моделей судов были выполнены им в масштабе 1:100 и напоминали страну лилипутов, где каждый посетитель чувствовал себя Гулливером. Можно было ходить среди моделей и ощущать себя адмиралом целой флотилии. Но перестроечные времена больно ударили по многим, в том числе и по музею. Его закрыли, чтобы сократить расходы пароходства, а модели, что получше, растащили по домам, другие раскидали, куда попало, иные валялись в непотребных местах и их просто пинали, как ненужный, отживший хлам.

Проглотив эту боль. Валентин Силантьевич не расстался со своими затеями, продолжил преподавание в клубе юных мореходов, вновь обучая ребятишек строить суда в миниатюре. И лично сам Валентин Силантьевич начал создавать целую флотилию кораблей, вошедших в историю Новороссийска. Теперь два из них – великолепные парусники «Силистрия» и «Двенадцать апостолов» украшают городской музей-заповедник. И найти Валентина Силантьевича проще всего именно в музее. Он ведет раздел флота, которого здесь явно не хватало, ведь наш город и вся его жизнь всегда были связаны именно с морем, людьми морских профессий. И ныне, заглянув в один из самых дальних уголков музея, можно увидеть изящные парусники, живописные полотна наших новороссийских художников, членов клуба истории флота. А верным хранителем этой коллекции остается руководитель клуба…