Найти одно из самых высоких зданий в округе не составило особого труда. Явным лидером выделялся один из местных офисных центров. Он выглядел так, словно бы сам вот-вот должен был отправиться познавать вершины профессии. Гладковыбритый и опрятный. С манжетами и хорошо причёсанный. В нём скрывалось больше двадцати этажей, и Софи намеревалась занять одни из верхних. Ведь чем выше для них, тем сложнее для снайпера. Чем шире комнаты, тем больше возможностей для побега. Но всё то лишь при условии, что до них в нём никто не поселился.

Согнув колени так, чтобы голова не показывалась в окнах, Софи пробралась к одной из дверей и сразу заметила то, как та была небрежно приоткрыта. Недостаточно сильно, чтобы вызвать подозрения, но и чересчур незначительно, чтобы можно было поверить, что кто-то просто забыл её закрыть. Софи была уверена в двух вещах: покидали офисы в спешке и случилось это достаточно давно, чтобы дождь сумел затечь внутрь. Разводы на подсохшей белёсой плитке не были ни стёрты, ни оставлены в таком виде намеренно. Затхлость бродила по комнатам, а посаженная одиночеством пыль слонялась по коридорам. Пустота и унылость. Как раз то, что им было нужно.

Аккуратно переступив порог, Софи помогла Деми сделать то же самое – природный барьер должен был казаться невредимым. Проводив его до второго этажа, она разместила вещи в одном из кабинетов, что ещё не потерял свой ключ. Рюкзаки припали к грязному полу, а велосипеды встали в углу. Между шкафами и парой столов пространство казалось чересчур тесным, но его было достаточно для того, чтобы уместить ещё и Деми.

– Ты совсем мне не доверяешь? – спросил он, наблюдая за тем, как Софи собирается уйти. На её месте ему пришлось бы поступить точно так же, но это ни капли его не успокаивало.

– Я доверяю тебе настолько, что оставляю при тебе всю свою еду, – едва слышно проговорила Софи, указывая куда-то вверх. Пока Деми уповал на решения звёзд, она надеялась лишь на то, что сверху никого не окажется. Ни в небе, ни на этажах. – Для меня это знак того, что я в чём-то уверена.

– И в чём же?

– В том, что ты не сбежишь. Потому что ты не предатель и не лжец. Ты всего лишь боишься оставаться один, и для этого есть множество причин.

– Тебе тоже страшно.

– Нам обоим. – Софи в последний раз посмотрела на его полное тревоги лицо. Её взгляд был твёрже самого ядра Ньюэры. Зрачки блестели чёрной расплавленной массой, а глаза налились голубыми водами всех притоков Кали. В них были и её, и чужие слёзы, но она не могла дать им волю. «Чтобы дойти до Центра, нужно терпеть. Нужно. Всегда было нужно».

Софи вышла, дав Деми задачу пустить её лишь тогда, когда услышит череду стуков и тишины в определённой последовательности. Он запер дверь изнутри. Замок щёлкнул, и Софи с тяжёлой помесью мыслей пошла вдоль узких стен. Она знала, что Деми никуда не денется. Если понадобится, то ей удастся выбить дверь, а у него не выйдет покинуть кабинет через окно. Деми не рискнул бы бежать, хотя Софи давала ему сотню возможностей это сделать. «Возможно, когда-нибудь он наберётся смелости».

Первый этаж она трогать не стала. Он должен был сохранить ту первозданную форму, в которой её оставил кто-то другой. С остальными же дела обстояли иначе. Сначала Софи тихо поднялась по главной лестнице до двадцатого этажа и с вниманием заглянула в каждый из протяжных коридоров. До того старательно она напрягала слух, что в голове застучало. Глухая пульсация забилась между ушей и пронеслась между лбом и затылком. Непривычно и странно, словно мигрень без боли, укол без иглы и температура без ломоты в теле. Даже если бы в неё выстрелили, Софи бы то не заметила. То было незнакомо и неестественно. Шло вразрез с законами Матери-Природы и её собственными принципами. Потому что всякий раз, как боль пронзает разум, она наконец вспоминает, что может быть как-то иначе. «Бывает и лучше. Намного лучше, только теперь мне этого не понять». Как не может существовать теплое солнце без холода и горечь утраты без сладкого.

Здесь и правда никого не было. Ни единой души не осталось в мрачном и высокорослом здании. Но этого было недостаточно для того, чтобы позволить себе успокоиться. Софи ещё боязливо выглядывала из окон и мягким шагом обходила пустые комнаты. Если отсюда ушли, значит на то есть причина. Раз в удобной обители не остались ни больные, ни здоровые, значит кто-то этому помешал.

Проверяя один из верхних шкафчиков в первом офисе третьего этажа, Софи подняла руки над головой. От того свежие бинты на её плече заскрипели. Она уже почти перестала придавать им значение. Казалось, они были с ней всегда. В первые разы, когда Деми обрабатывал её ожог, Софи хотелось думать, что он что-то в этом понимает. Она не могла перестать искать причины оставить его при себе.

Когда Деми в последний раз занимался раной Софи, то заметил, как та начала превращаться в шрам. Его методы отлично работали, и это было ужасно. Потому что им всё нужен был повод, чтобы оставаться друг с другом. «И я не поверила бы, что причиной всему было одиночество, но в амбаре он всё подтвердил. Он тоже это чувствует. Что нам обоим недоставало чужого присутствия».

Цветы завяли, а мебель потускнела. Будто всё окружение точно знало, что без человека в нём пропала всякая надобность. Опущенные жалюзи, плотно закрытые окна и приставленные к ним табуреты выдавали, что однажды здесь кто-то скрывался. Софи выглядывала на улицу в каждом месте, где когда-то держали пост. Каждое окно за занавесками скрывало виды на жилые дома и супермаркеты. Если когда-то в них и было всё необходимое, то теперь ничего не осталось. Даже отсюда Софи могла разглядеть пустые витрины и вставшие у стен полки. Хотя вакцинация и происходила вечером, когда многие магазины закрывались, ни на одном не были опущены стальные ставни. «Значит, их кто-то открыл».

Всё началось после шести вечера. Конец всего старого и начало кошмара, что не мог перестать сниться Софи. Время работы некоторых лавочек заканчивалось за час до этого, но и они оказались не заперты. Никто из хозяев не стал бы возвращаться в них затем, чтобы достать деньги из кассы, ведь они больше не имели цены. Но кто-то нарочно расчистил крохотные помещения так, что в них всё было видно. А затем он заколотил двери. Все доски снаружи. Внутри человеку было не спрятаться. «Двери заперты, а разбитое окно было бы заметно любому. Внутрь не пробраться незамеченным. И офис открыт лишь для того, чтобы тот, кто хочет спрятаться от других, пришёл именно сюда. Вот в чём всё дело. Они просто не хотели тратить лишнее время на поиски. Совсем скоро нас могут навестить владельцы офисов».

Припасы заканчивались, а офис был до того прилежно вычищен, что это могло быть сделано только намеренно. Софи не попалось ни намёка на что-то съестное, но в единственном открытом ящике, в той комнате, где было меньше всего пыли, нашлась вакцина. Собрав на себе последние крупицы света, подсматривающие в редкие проёмы в окнах. Тонкий, длинной с половину ладони металлический флакон лежал в открытом ящике так, будто в нём ещё был какой-то толк. «PG-32» – гласила надпись, обрамлённая полупрозрачной паутиной из букв «NC». Вживую Софи видела их не чаще раза в год, но была точно уверена, что такими кривыми они быть не должны. Словно печать сдвинулась на несколько миллиметров. Этот экземпляр точно не стоил тех денег, что за него однажды отдали. «Делают ли за брак скидку?» – вдруг возникла в голове Софи мысль. «Если да, то пользовались ли ею мама с папой?».

«PG-32» – шифр, разгадку которого знали лишь Беннеты и их приближённые. «NC» – имя организации, занимавшейся первой доступной народу вакцинацией. Она запомнилась всем тем, что её опробовал на себе каждый. Тех, кто не хотел прислушиваться к мнению специалистов, к тому принудили. Но никто и не пытался рьяно сопротивляться, ведь та самая вакцинация была единственной, осуществлённой за счёт той самой организации. Дальнейшие траты ложились на плечи простых людей. «Единственный налог, пропустить оплату которого не получится. Налог на жизнь, что теперь лежит в кучке мусора», – Софи вновь почти улыбнулась. Точно так же, как и все разы до этого. Где-то у себя в уме, да так, чтобы собственные губы её не выдали. Чтобы тот, кто вечно на неё смотрит, не думал, что она хоть на миг о нём забывает. Всё тот же невидимый зритель.