Но отвлекаться на это не было сил.

Изредка сверяясь с голографической картой, я упрямо вела группу вперед, вслушивалась в ритм шагов и тихие стоны Гаррета, повисшего на моем плече. Постоянная тряска плохо сказывались на контуженном шейдере. Манн держался молодцом, но по рваному дыханию, дрожи в мышцах и поджатым побелевшим губам я чувствовала, что его головная боль с каждым шагом усиливалась. Несколько раз Гаррет терял сознание, и приходилось вытаскивать его на ближайшее сухое место и аккуратно хлопать по щекам, приводя в чувство. Мысли о том, что манн может не очнуться после очередного обморока, я старательно гнала прочь.

Наконец мучения закончились. Шон, вернувшийся из очередной вылазки, передал, что путь свободен. В нескольких десятках метров отыскался открытый люк, выходящий на территорию склада, где должны были ждать Кессели и Никс. Еще немного…

Наверху послышались шорох и треск, смутно напоминавший выстрелы. Все мгновенно притихли. Шон, Хорхе, Ракель и я вскинули винтовки.

Люк заскрипел, открываясь.

– Свои! – донесся из зева утилизатора голос Никс.

Но мне уже не нужны были слова. Только один шейдер на всем Абиссе вызывал в моем теле такой яркий гормональный шторм.

Кессель!

От острого голода второй сущности закружилась голова. Каждая клеточка во мне зазвенела от напряжения, от неудержимого, нестерпимого желания броситься вперед, сокращая расстояние между нами в ноль. Дотронуться. Вжаться в его мускулистое тело, кожа к коже, шейд к шейду. Сплестись и не отрываться, пока не угаснет этот невыносимый голод.

Пока мой шейд, мой организм, мы не насытимся им.

Моим Кесселем.

Хлопок пониже спины застал меня врасплох, вырывая из дурманящих объятий Кесселя в серую реальность.

– Не то чтобы я вот прямо получаю удовольствие от того, что прерываю вас, – подмигнула мне Никс, протискиваясь к Хавьеру, – но литиане висят у нас на хвосте. Нужно торопиться.

Я поспешно разжала руки, отпуская Кесселя. Мгновение Хавьер вслушивался в тишину шахты утилизатора. А потом коротко приказал:

– Двигаемся дальше. Пересечем границу районов и уйдем в пятнадцатый. Он вне зоны оцепления.

– Пятнадцатый? – ошарашенно переспросил Хорхе. – Но там же…

– «Хирурги». Которые, если кто забыл, ненавидят всех.

– Литиан они ненавидят больше.

– Это Рохас-то?

– Рохас? – встрепенулся Анхель, последним спрыгнувший в коллектор и плотно задраивший за собой люк. При виде Ракель он оживился, но, видимо, тема с «Хирургами» занимала его не меньше, чем воссоединение с бывшей барменшей «Логова», тем более что фемма не спешила к зеленоволосому в объятия. – Мы переходим к Рохасу? Хави, скажи, что ты не серьезно! Он же… шиссов псих!

– Не больше некоторых других, – еле слышно пробурчал Хорхе, явно раздраженный неуместным выплеском младшего Кесселя.

Но Анхель, разумеется, услышал и не подумал сдержаться.

– Не больше?! – взвился он. – Да что ты, чтоб тебе шиссы прямую кишку чистили, понимаешь?! Рохас – псих со скальпелем. Хави, ты же помнишь, он обещал так порезать любого из наших, кто забредет на его территорию, что потом никакой медик не соберет. И… он может.

– Тихо! – рявкнул Хавьер, обводя внимательным взглядом каждого из полутора десятков шейдеров, окруживших его. – Это не обсуждается. Все, кто не хочет уходить в пятнадцатый, могут остаться здесь.

– Ну уж нет!

Вспомнив о принятом перед выходом вызове и жутком беловолосом шейдере, я, улучив момент, потянулась к Кесселю.

– Хави, – шепнула я. – Рохас… Этот манн пытался связаться с тобой.

– Хорошо, – так же тихо откликнулся Хавьер. – Больше шансов, что нас не перестреляют на подходе.

А потом, поймав мой взгляд, наклонился ближе. В темных глазах заплясали смешливые искорки.

– Неужели боишься, Солана Диаз?

Вопрос прозвучал достаточно громко, чтобы его услышали все.

На мгновение я оказалась в центре внимания. Манны затихли, словно бы ожидая моего ответа.

И я вдруг поняла – Кессель сделал это специально. Спросил меня, новенькую, медичку, еще недавно бывшую обыкновенной цивилизованной Шей с легальной работой, блокиратором и миллионом навязанных литианами страхов и предрассудков. Спросил, нутром зная, что я поддержу его план, каким бы безумным он ни казался.

Потому что верю в него.

– Нет. – Я выпрямилась, расправила плечи. – Мне надоело бояться. Это наш шанс уйти от литиан. И, раз все так боятся «Хирургов», может, и Ли Эббот не рискнет к ним сунуться. Он только к косметологу регулярно ходит.

Наверху раздался взрыв – литиане были уже совсем близко.

– Выдвигаемся, – заключил Хавьер.

– Быстрее! Быстрее!

Слаженный топот трех десятков ног эхом отражался от низких сводов тоннеля. Бежали группой, плотно сбившись плечами друг к другу, чтобы защитить раненых, Химика и Никс. Самые сильные бойцы держались по краям, а Кессель возглавлял процессию, уводя нас за собой все глубже и глубже в темноту.

Вшух-х, вшух-х…

Гибкие шипастые щупальца подземных тварей вспарывали воздух, норовя то обвить плечо, то вцепиться в ногу, но шейдеры оказывались быстрее. Резкое движение, звук разрываемой плоти – и очередной склизкий отросток оставался позади, втоптанный в мусорный поток подошвами тяжелых ботинок. Тоннель содрогался от рева раненого шисса.

И с каждой секундой он становился все громче, все ближе.

Что-то просвистело под ногами в считанных сантиметрах от лодыжки. Я инстинктивно отпрянула, и щупальце, прошуршав по конвейерной ленте, втянулось назад, увлекая за собой приличную кучу мусора.

Из темноты сверкнули светлые глаза – Хавьер обернулся, проверяя, все ли в порядке. Я коротко кивнула, не замедляя бега. Железобетонная уверенность Кесселя наполняла тело гибкой пружинистой силой. За ним я готова была пойти хоть к шиссу в пасть – с твердым намерением выйти с противоположной стороны. В конце концов, однажды он чуть было не проделал подобный фокус. И все получилось.

Разве сейчас могло быть иначе?

Наконец, тоннель начал расширяться. Мусорная река же, напротив, мелела – кое-где даже обнажилась пролегавшая по дну конвейерная лента. Все чаще попадались пересохшие потоки, уходящие в темноту боковых галерей.

Неудивительно, что шисс терял одно щупальце за другим, но все равно упорно продолжал тянуться в тоннель. А что ему оставалось делать? Ползти выше? Дальше? Или, что еще хуже, выходить на поверхность в поисках пищи?

Меня передернуло. Литиане методично перекрывали пятому району доступ к утилизаторам и, казалось, совершенно не осознавали последствий.

Когтистая красная лапа Анхеля оттолкнула отросток шисса, вынырнувший из темноты в опасной близости от моего плеча. Зеленоволосый шейдер был с ног до головы покрыт едкой слизью и вид имел зверский. Остальные выглядели не лучше. А щупалец при этом меньше не становилось.

– Шиссова яма! – прокричала Никс, отслеживавшая наше перемещение по интерактивной карте. – Прямо, двести тридцать метров!

Я бросила взгляд вперед и… ничего не увидела. Лишь темноту – густую, подвижную, прячущую от взглядов сотни извивающихся щупалец и несколько рядов острых как бритва зубов, способных раздробить металл, пластик и камень… не говоря уже о костях и плоти.

Шисс!

Ноги сбились с ритма. Я оступилась, и шейдер, следовавший за мной, невольно толкнул меня плечом, обгоняя. В голове промелькнули воспоминания о сужавшихся сводах пещеры, из которой мы с Хавьером успели выпрыгнуть лишь в самый последний момент. Повторять опыт не хотелось.

Но Кессель упорно вел нас прямо шиссу в пасть.

– Девяносто метров!

– В конце тоннеля должна быть гермодверь, – услышала я голос Кесселя. – Никс, сможешь закрыть ее за нами?

За? То есть… внутри ямы?

– Если буду у пульта, да.

– Анхель.

– Сделаю.

Зеленоволосый шейдер метнулся в центр группы и выхватил хакершу, одним движением забросив ее себе на спину. Никс, нисколько не смущенная новым способом передвижения, вцепилась в мощную шею.