«Нет, это не рационально, все равно кто-то останется, да те же „коллеги“ по лагерю, что продолжают болтаться по лесу, видели меня в компании членов сопротивления. Будет очень странно, если из нескольких сотен человек выживёт, только трое. Эдак у следователей только прибавится неудобных вопросов».

На ночь как обычно устроился поближе к краю лагеря, сделав вид, что не заметил, как в нескольких метрах от меня устроился один из пограничников, причём я реально его сначала не заметил и только поток направленного на меня внимания его выдал.

«Нужно больше, практиковаться в менталистике, теперь когда я слаб как сельский колдун, любой плюсик может оказаться решающим».

Тем не менее ночь я потратил не на ментальные упражнения, а на уничтожение полицаев в деревне, где была расстреляна фуражная группа Сержанта. Сам он выбрался из братской могилы, едва стемнело и сейчас лежал в кустах на окраине, ожидая подхода пятёрки Солдат и наблюдая за деревней.

Под испуганный лай собак шесть темных фигур проникли в деревню и слаженно двигаясь словно единый организм направились к дому старосты. За время пока Сержант обживал кусты, я через его глаза успел отследить место проживания старшего полицая, оказавшегося ещё и старостой, назначенный на эту должность оккупационной администрацией. Здоровеного злобного кобеля, рвущегося с цепи и совершенно не испугавшегося немёртвых гостей, убил Сержант, удавив его голыми руками. Огромная зверюга с угрожающим рыком бросилась на близко подошедшего умертвие, что бы через мгновение взвизгнуть и сдавлено захрипеть, бешенно извиваясь в попытках вырваться из железной хватки немёртвого. Через секунду, шея пса хрустнула и Сержант равнодушно уронил тело животного на землю.

«Жаль, по тихому не получилось».

Я был уверен, что хозяин уже не спит, всё таки лай собаки, а потом её предсмертный хрип, было трудно не услышать.

Первым пошёл Солдат номер пять, как самый крупный из всех. Мощный удар ногой буквально расколол дверное полотно пополам, несмотря на толстенные доски и выбил засов вместе с креплениями.

Длинная очередь из пистолет-пулемета сухо протрещав, перечеркнула немёртвого, даже на мгновение не задержав его, в отличии от ружья. Ослепительный сноп пламени разорвал темноту, оглушительно грохнув в замкнутом пространстве. Выстрел дуплетом, крупной дробью, сбил Солдата с ног отшвырнув на бегущего сзади Солдата номер два, Сержант ловко перепрыгнул образовавшийся затор из тел, змеёй ввинтившись в низкую дверь и через

мгновение его пальцы уже стискивали горло старшего полицая, лихорадочно перезпряжающего пистолет-пулемет. Меньше четверти мгновения понадобилось моему неживому слуге, что бы раздавить гортань мужчине и оттолкнув его грузную тушу с дороги, проскочить в темную кухню, где молодой полицай, возился с перезарядкой ружья, но из за темноты, всё ни как не мог вынуть стреляные гильзы из стволов. Быстро, буквально походя, сломав шею, второму полицаю, Сержант отбросил мёртвое тело в сторону, словно сырую тряпку и рванул в спальню, откуда раздавался детский испуганный плач и успокаивающие женское бормотание.

Пока Солдат и Сержант потрошили хозяйское добро, четвёрка Умертвий с двумя пулемётами устроили засаду, ожидая, что на выстрелы сбегутся остальные полицаи, но шло время, а деревня делала вид, что ничего не происходит. Не в одном окне, так и не затеплилась лучина, хотя я был точно уверен, что никто не спит.

«Похоже староста особой любовью у сельчан не пользовался, впрочем как и у соратников-коллаборационистов».

После обыска дома и некоторых хозяйственных построек, я существенно разбогател. Кроме всего прочего не плохо пополнил арсенал, два МП-38 с боезапасом в количестве полведра. Причём именно полведра, патроны Сержант нашёл в погребе и почему то в ведре. Взял и охотничье ружье молодого полицая с полусотней снаряженных картечью и дробью патронов, как и пустых гильз к нему, порох, саму дробь, и прочее, всё так же было упаковано в мешки. Обрез трехлинейки с десятком патронов и пара неплохих охотничьих ножей завершили арсенал старосты. Дальше пошёл откровенный грабёж, вроде нескольких массивных серебряных ложек, найденных в сундуке в спальне и георгиевский крест на выцветшей от времени ленточке.

«Неожиданно».

Нашлись у покойного и различные деньги, причём как советских рублей так и немецких марок.

«Уверен, что если хорошенько поискать, то и золотые червонцы найдутся».

Времени вскрывать пол, и рыть ямы в погребе не было, поэтому остальные мешки были забиты найденными нехитрыми деревенскими продуктами. Уже в последний момент приказал Солдату прихватить керосиновую лампу и здоровенный стеклянный бутыль с керосином, найденный в одной из пристроек. Тело старосты тоже тоже было реквизировано, хотя изначально я планировал обойтись телами бойцов в овраге, но полицай показал себя как опытный солдат с неплохими навыками.

«Георгиевский крест, кому попало не дают. И над именем голову ломать не надо, будет Старостой».

По пути обратно свернули к братской могиле, выбрали два самых целых тела и больше не останавливаясь шли до стоянки в паре километров от нашего лагеря живых.

В третьем часу ночи мои неутомимые слуги уже были на месте, причём, я тоже не собирался прохлаждаться.

«Чем больше у меня умертвий, тем больше шансов, что я выберусь из этой передряги живым».

Подбодрив себя этой мыслью, приказал тихо подтянуть тело Старосты поближе к краю лагеря, так что бы, я мог комфортно с ним работать.

Как опытному некроманту, для поднятия низшего умертвия, мне не требовалось находится рядом с телом, даже моего нынешнего уровня сил хватало, что бы я мог поднять немертвого, подобного Солдатам, более чем в полусотне метров от себя. Конечно расстояние замедлит поднятие, но не существенно. Уложив труп в кустах в паре десятков метрах от места моей лежки, умертвия тихо отступили, так как начавший меня раздражать следопыт, их услышал и словно ящерица, неиздав ни звука уполз в кусты, на этот раз в руке он сжимал нож с закопченным лезвием.

Я же притворяясь спящим, принялся работать с телом Старосты, через пять минут следопыт нашёл труп и похоже был сильно удивлён, так как ещё вечером, когда он с напарником обходил окрестности лагеря никакого тела не было.

«Утром, когда тело исчезнет, удивишься ещё больше».

Вернувшись в лагерь, всё ещё безымянный для меня пограничник, побежал к начальству с докладом. Комисара он будить не решился поэтому пошёл к Ведерникову. Тот естественно сразу понял, откуда появился труп, но по понятным причинам сказать не мог. Прихватив фонарик, сходили к телу, вместе, но ничего нового не узнали.

Зато я услышал, часть тихого разговора, проходящих мимо Ведерникова с пограничником.

— Что бы не случилось, ты Семён не удивляйся.

«Кажется капитан решил ввести в наш тесный кружок еще одного посвящённого».

Я был, только за, так как и сам подумывал, что такие умелые слуги как следопыты будут очень полезны.

Интерлюдия.

Альбрехту Дюреру не смотря на позднее время не спалось, что впрочем было и неудивительно. После того, что ему пришлось увидеть собственными глазами его картина мира буквально раскололась и теперь убеждённый материалист и атеист Дюрер, пытался встроить в свою картину бытия, все эти жуткие вещи, что раньше проходили по разряду «мифы, легенды и бабские россказни».

«Мой бог! Самый настоящий живой мертвец».

Дюрер сидевший за столом скосил глаза на длинный снарядный ящик обмотанный цепью. Словно дожидаясь этого момента в крышку ящика кто-то заколотился, Альбрехт вздрогнул и едва удержал руку чтобы не перекрестится.

— Ы-ы-ы-ы.

От приглушного, жуткого завывания у боевого офицера, на теле волосы поднялись дыбом.

«Скорее бы самолёт. Пусть эту тварь забирают в Берлин и кто нибудь другой отвечает за её сохранность».

Захват «живым» живого мертвеца стоил Альбрехту четверых солдат, монстр казавшийся медлительным и неуклюжим, на деле оказался на диво проворным и просто чудовищно силён. К счастью с помощью жердей и маскировочной сети, удалось запутать, а после и связать туповатую тварь. Самое смешное, это когда Альбрехт звонил своему начальству с докладом о поимке живого покойника, то успел наслушаться о себе всякого. Причём своим упорством довёл штабных до бешенства, полковник Найгель не поленился и лично приехал в расположение его роты, что бы устроить ему головомойку за идиотские шутки. Обратно уезжал тихим и слегка бледноватым.