У Толи вконец лопнуло терпение, он осторожно и бережно выпустил артистку из своих объятий и нанёс такой сокрушающий силы удар по носу Антона, что она оглушительно вскрикнула. Он вытер кровь хлещущую из носа. Дружки тут же подскочили к нему.

— Антон, хочешь, мы мигом можем разобраться с этими? — спросил один. — Ты только скажи.

— Нет, не здесь, — отмахнулся он. — Тут слишком людно. Не дай Бог, попадёт в газеты. Может узнать отец. Тогда скандала не оберёшься. Отец может лишить меня всех дотаций. Лучше в другой раз в более спокойном, тихом и безлюдном месте.

Вся «тёплая и такая милая компашка» уселась по своим машинам и они, резко взвизгнув тормозами, рванули отсюда прочь. Трава и мелкие камни только так летели у них из под колёс.

— Зачем ты это сделал, Толя? — вхлипывая, испуганно спросила девушка. — Он не стоил того!

— Я всё понимаю, Алиса, — спокойно ответил он. — Но и ты тоже пойми меня правильно. Я не мог спокойно стоять и слушать, как этот мерзавец оскорбляет тебя. Кто бы я был после этого? Каким бы мерзавцем я должен был ощущать себя?

— Вдруг тебе наш продюсер что — нибудь сделает из — за того, что ты посмел ударить его драгоценного сыночка?

— Он ничего мне не сделает, можешь быть уверена. Кучеренко сам не ладит со своим сынком, причём уже довольно давно. Слышала, как Антон боится лишиться дотаций отца? Так что ему самому не выгодно ссориться с ним.

— А что у тебя с рукой, милый? Покажи, пожалуйста.

— Да не беспокойся ты так за меня, моя ненаглядная. Всё у меня будет в порядке.

— Нет, ты всё же покажи. Раз я сказала покажи, всё же покажи.

Звукорежиссёр всё же показал любимой свои сильно сбитые костяшки пальцев.

— Ой, — сразу же запричитала солистка. — Что ж, ты раньше не хотел показывать мне их? Как придём домой, надо будет сразу же помазать их! Я лично буду мазать и дуть на них!

— Договорились, дорогая.

— Надо было сразу показать мне их! — возмущению певицы не было предела.

— Всё в порядке. До свадьбы заживёт.

Но в глубине души звукорежиссёр был доволен: он видел, что она искренне переживает за него. «До свадьбы заживет»… мысленно усмехнулся он. «Какое избитое выражение! С тобой, моя дорогая, вряд ли она мне когда — нибудь светит, но я вовсе не намерен жениться на другой, так что просто придётся мириться с тем, что есть».

— Дорогая, я считаю, что мы с тобой можем не оставаться на поминки. На похоронах мы побывали. Отдали дань памяти Валеры. Теперь нам абсолютно тут нечего делать. Родная, лучше пошли домой ужинать.

— Пошли, дорогой.

Поужинали влюблённые нормально. Посмотрели телевизор, целовались, разговаривали, сидя в обнимку. Всё было в порядке и мужчина радовался тому, что сейчас они счастливы. Он шептал на ухо ласковые слова, но решил, что траур продолжается и дальше они в ту ночь не пошли.

Ночью Алиса внезапно стала кричать, плакать, умолять:

— Василида Афанасьевна, пожалуйста, не трогайте меня. Я всё поняла. Я больше никогда не обижу вашего Валеру. Я совсем — совсем не хотела убивать его. Правда — правда, святая — пресвятая.

Она мелко — мелко начала креститься и стала дрожать. Её крики разбудили молодого человека.

— Спи, моя родная, — прошептал он на ухо ей. — Пожалуйста, не надо переживать. Всё будет хорошо. Никто не обидит мою крошку, мою девочку. Слышишь, милая? Я прогоню от тебя всех призраков и вообще всё зло, которое встанет у нас на пути. Всё будет в порядке.

Толя обнял и крепче прижал артистку к себе. Она проснулась:

— А, милый? Что со мной? Где я?

— Ты тут, здесь, со мной в нашей квартире, — терпеливо, как маленькому, несмышлёному ребёнку стал объяснять звукорежиссёр. — Что тебе приснилось?

— Василида Афанасьевна. Она стояла у нашей кровати, рядом тебя не было, она тянула ко мне руки и хотела задушить.

— Какой кошмар! Бедная ты моя девочка! Ничего страшного! Всё будет в порядке! Всё будет хорошо! А теперь давай, баю — бай, засыпай!

Мужчина стал очень нежно баюкать солистку в своих объятиях и она сразу же уснула после этого. Он ещё потом долго потом не мог уснуть: пережитый стресс на кладбище от нападения безумной матери давал себя знать и он опасался, что это так просто не пройдёт даром для его ненаглядной. Но что звукорежиссёр мог поделать? Он мог только надеяться и ждать, что всё как — то утрясётся само собой.

В ту ночь артистка больше не кричала и кошмары не снились ей.

Утром после завтрака молодой человек повёл свою любимую на прогулку. На дворе было начало июля. Погода была очень хорошая. Влюблённые пошли в парк. Какое — то время всё было нормально. Затем певица громко вскрикнула:

— Ай, Толя, смотри, вон там! Там!

— Что там? Там совсем никого нет. Алиса, кого ты там видишь?

— Вон она! Она! Поклонница Валеры! Вон ещё одна! А вон ещё, и ещё, и ещё! Смотри, они прячутся за деревьями и кустами и хотят убить меня!

Толя посмотрел по сторонам: он никого не увидел. Он понял, что у девушки началось сильное нервное расстройство.

— Там никого нет. Я победил всех. Я взял в руки большой и очень острый меч и разрубил всех наших врагов пополам.

— Правда? — по — детски наивно спросила артистка.

— Правда, — спокойным и твёрдым голосом ответил звукорежиссёр.

На время страхи Алисы отступили прочь. Он усадил её к себе на колени, прижал к себе, уткнулся лицом в её волосы и успокаивал как маленькую. Молодому мужчине было глубоко наплевать на то, что на них смотрят, может, даже осуждают за такое поведение. Для него самое главное стало психическое состояние его любимой.

Ночью девушку вновь мучили кошмары и она кричала так отчаянно и с таким надрывом, что у молодого человека разрывалось сердце от горя и жалости. Он гладил её по голове, нежно обнимал, прижимал к себе и шептал нежные слова любви и утешения. Это снова помогло. Певица совсем расслабилась в объятиях Толи и крепко уснула.

С тех пор жизнь превратилась для него в ад. Артистка громко кричала по ночам от страха и ужаса, на прогулках жалась к звукорежиссёру из — за того, что всё боялась, что на неё кто — нибудь нападёт. Но он всё терпеливо сносил, не жаловался, выходил с ней на прогулки, садился рядом или сажал её к себе на колени и начинал успокаивать и нежно баюкать. Бывало, что солистка так прямо и засыпала там же в парке.

Такая мучительная жизнь не могла не сказаться на здоровье мужчины. Под его серыми глазами появились круги, он похудел, лицо осунулось. Иногда молодой человек засыпал прямо на ходу. Все знакомые и соседи стали убеждать его, что нужно обратиться к врачам. Это утверждала даже семья Алисы.

Но Толя просто упорно ничего не хотел слышать.

— Моя любимая обязательно поправится, — в ответ на все предложения упрямо твердил он. — Пожалуйста, не говорите такую чепуху, что она я должен положить её в психушку! Я сам выхожу её и будь что будет!

Звукорежиссёр не хотел обращаться даже в частные клиники, хотя их было полным — полно в Киеве. Ему всё казалось, что певицу признают ненормальной и обязательно разлучат их, положив её в больницу. Молодому человеку не хотелось для неё даже частной больницы. Он всё же считал, что больница есть больница и там не будет такого хорошего ухода за солисткой.

Толя считал, что самый лучший уход может быть только домашний. Он буквально валился с ног от усталости, но всё равно не желал отправлять в больницу Алису.

Звукорежиссёр заметил, что ей становится лучше от просмотра своих же клипов. Он стал включать их ей, находя в интернете или, если их показывали по телевизору. Тогда артистка начинала смотреть вокруг себя осмысленным взглядом и приходить в себя.

Когда его отпуск закончился, молодой человек продал дачу, чтобы нанять сиделку для любимой. Он бы и сам с удовольствием продолжил сидеть с ней, но кому — то надо было зарабатывать деньги. Поэтому мужчина продал свою дачу. Толя чётко решил для себя, что ему абсолютно ни к чему ездить туда одному.