Леон держался за мотоцикл до последнего, будто думал, что это может спасти его. И когда они вдвоем намотались вокруг дерева, услышал, как рвутся кожа и джинсы, как через них проходит обломок кости.

И после этого он не потерял сознание. Чувствовал, как намокает штанина от горячей крови, как криво бьется сердце, вот-вот готовое остановиться. Дышать уже не получалось: он хватал ртом воздух, но в легкие ничего не попадало. Он все это чувствовал и помнил.

А потом услышал голос. Голос звучал не где-то рядом, а будто внутри него. Голос причинял боль, разрывал голову на части.

– Ты хочешь жить?

Он хотел! Больше всего на свете в тот момент он хотел жить! Наверное, это желание появляется у каждого в его последние секунды. Даже те, кто заканчивает жизнь самостоятельно, в последние мгновения понимают, что натворили. Хотят все изменить, но уже не могут.

Леон хотел жить так сильно, что готов был на все.

Голос предложил ему вариант.

И Леон согласился.

Позже, не раз вспоминая об этом, он думал, что надо было отказаться. Надо было отказаться и просто умереть. Получить по заслугам. Такие, как он, молодые и безбашенные, должны умирать, отвечая за свои ошибки.

Но он согласился.

И с тех пор тьма поселилась в нем. С тех пор он стал тьмой.

Его нашли через несколько часов, отвезли в больницу. И он снова помнил каждое мгновение до тех пор, пока анестезиолог – дородная женщина пенсионного возраста, похожая скорее на вредного директора школы, чем на доброго ангела из рая, – не вырубила его.

Он уже не знал и не помнил, как Антон собирал его по частям. Как зашивал то, что было разорвано, как сопоставлял то, что было переломано. Он проснулся в больнице неделю спустя, уже другой, новый. Темный. И оказалось, что его физические травмы – ничто по сравнению с тем, какие ему предстояли травмы психологические.

Он долго не мог принять себя. Ушел из больницы, недолечившись, только бы родители не знали, в какой день его выпишут, не пришли его встречать, не забрали домой. Не было у него больше дома. Не могло быть.

Он бы наложил на себя руки, но тот, кто оставил ему жизнь, не позволил. Он подарил ему жизнь, когда Леон должен был умереть, и теперь хотел получить награду.

Леон пытался забыться. Разными способами, их он нашел много. Несколько лет скитался по таким местам, куда людям лучше не заходить. Ему почти удалось забыть, кто он, пока однажды его не нашел Антон. Нашел случайно, можно сказать. Искал другого, а нашел его. Привел домой, снова превратил в подобие человека.

У Антона были связи. Антон имел золотые руки и не имел принципов, поэтому связями оброс обширными, влиятельными. Антон хотел использовать дар Леона, а Леону было все равно.

Сначала Антон впихнул его в одну известную телепередачу, но Леон быстро оттуда вылетел. Ему было неинтересно. Более того, ему было противно. Большая часть тех людей, что в ней участвовали, не умели ничего. Кричали громко, конечно, но экстрасенсами от этого не стали. Леон мог бы легко пройти все испытания, но не делал этого сознательно. Потом Антон предложил ему помочь одному влиятельному человечку. Леон не стал бы, но ночью к нему пришел тот, что подарил жизнь, и напомнил о долге.

С помощью другим в жизнь Леона пришло еще больше тьмы. Она наполняла его до краев, рвала на части. Тогда Антон привел Кристину. Кристина помогала. Леону казалось, что Кристина даже была влюблена в него. Сам Леон, конечно, ничего такого к ней не чувствовал. В ту ночь он разучился любить. Твари вроде него не умеют любить, это участь человека. Твари вроде него могут лишь притворяться.

С тех пор количество влиятельных людей вокруг Леона росло в геометрической прогрессии. А вместе с ними росло и его состояние. Ему без проблем удалось добиться разрешения на строительство дома в заповедном месте, нанять штат людей. Антон, конечно, ушел из больницы, стал теперь его личным врачом, оборудовал для себя клинику прямо внутри Волчьего логова. Он тоже тайно принимал влиятельных людей.

Антон хотел переехать в Москву, ведь в столице крутились совсем другие деньги, но Леон стоял намертво: он не покинет Волчье логово. Спустя несколько лет после той ночи, когда он перестал быть человеком, он сам мог выдвигать условия. Теперь Антон зависел от него. И они остались.

Леон брал с влиятельных людей огромные деньги, но все они ради своих желаний готовы были платить и не такие суммы. Что им деньги, когда Леон брал у них гораздо больше! Каждый из них знал, что отдает. Каждому было все равно.

Бедным Леон помогал бесплатно. Ничего не брал, и от этого тьма бесилась сильнее. Но не помогать им Леон не мог. Только это еще делало его человеком. Пусть плохим, но человеком. Потому что лучше быть самым отвратительным человеком, чем не быть им вовсе.

Время шло, но в квартире ничего не происходило. Картины мирно висели на стенах, тихонько жужжал на кухне холодильник, в детской тикали часы. Влад написал, что у Алексиных тоже все тихо, все легли спать, он остался дежурить. Краткую информацию дали и девушки. Как Леон и подозревал, с домом должно быть все нормально. Слишком много ему лет, чтобы что-то необычное началось только сейчас. Обычно аномалии проявляют себя намного раньше. Интересной Леону показалась разве что информация об умершей в этой квартире старухе, но и с момента ее смерти прошло почти тридцать лет. И все эти годы Алексины жили в квартире спокойно. Не стоило, конечно, исключать вероятности, что призрак активизировался после того, как слегла Людмила Алексина. Леон встречал в своей практике похожие вещи: сильная энергетика нового хозяина дома не позволяла своевольничать призракам. А когда хозяин умирал или уезжал, тогда сдерживать аномалии было некому. Людмила еще не умерла, но сильно ослабела.

С другой стороны, разве сейчас, когда Людмилу увезли, не должен призрак совсем ошалеть? Может быть, ему просто нужно время, и к утру он поймет, что теперь он хозяин в квартире?

Или же дело не в призраке. Софи собрала информацию об Алексиных, и все рассказы Анны подтвердились. В последнее время на их семью обрушилось много несчастий: умер муж, слегла мать, Анне пришлось перейти на низкооплачиваемую работу, хотя до декрета она считалась неплохим специалистом. Наверное, у нее были другие варианты, но властная и деспотичная мать не научила ее справляться с трудностями, загнала самооценку под плинтус. Анна не привыкла ничего добиваться, зато в совершенстве овладела навыками смиряться с несправедливостью и принимать удары судьбы, подставляя не только обе щеки, но и все тело. Софи выяснила, что Анну всю жизнь считали тряпкой. Кто-то жалел, зная ее мать, кто-то считал, что она сама виновата. Как и всегда в обществе. Старшую дочку нещадно травили в школе, но заступиться за нее было некому. Младшего в саду тоже обижали, но он в силу возраста еще многого не понимал. По сути, каждый из Алексиных мог стать целью полтергейста. Каждый из них был идеальной мишенью.

И все же Леону не давала покоя история о том, что Людмилу Алексину считали ведьмой. Софи собрала сведения: так считали все, кто был знаком с женщиной. Она имела дурной глаз, ее не приглашали в гости и в коллективе тоже сторонились. Леон знал таких людей. Они не умели ничего сверхъестественного, ничего такого, что умел он, но обладали настолько сильной энергетикой, что могли влиять на других людей. Имея хороший характер и вместилище большее, чем душа, они могли стать целителями. Плохой же характер делал из них тех, кого в обществе и называют ведьмой. Они легко могли «сглазить» ребенка, навести порчу на соседку, чаще всего неумышленно, просто позавидовав, проклясть одним неосторожным словом. И если Людмила Алексина как раз из таких людей, то, потеряв возможность владеть собой и контролировать свои мысли и слова, она легко могла призвать злобного духа.

Размышляя подобным образом, Леон ненадолго задремал. Предыдущая ночь не позволила хорошо выспаться, поэтому он даже не заметил, как провалился в сон. Разбудил его телефонный звонок. Леон подскочил, чувствуя, как сильно забилось сердце. Телефонные звонки он не любил, предпочитал мессенджеры. И все его подчиненные это знали, при необходимости писали. Звонили лишь в крайнем случае. Очевидно, случай был именно таким.