А ты думала, все будет просто, как в кино?

Алиса закрыла глаза, глубоко вдохнула. Прислушалась к себе, к своим ощущениям. Сначала ничего не происходило, а потом вдруг она услышала вдалеке какой‑то звук. Он походил на бренчание железа, будто кто‑то тряс большой цепью. Алиса открыла глаза, вгляделась в темноту. Она еще ничего не видела, но звук явно приближался. Кто‑то бежал к ней на огромной скорости, бренча цепью, и этот звук заставлял Алису сжиматься от ужаса. Ее тело помнило что‑то такое, что пока еще не опознал мозг. Ровно за секунду до того, как она увидела огромного черного волка, она вспомнила, где слышала этот звук.

Волк тоже ее увидел. И без того бешеные глаза налились кровью, из открытой пасти полетели в стороны капли слюны. Не останавливаясь, он бросился на Алису. Та закрылась руками, завизжала и упала назад. Должно быть, это и спасло ее: волк не смог ее достать. Цепь на его шее натянулась, не давая двинуться вперед. Волк поднялся на задние лапы, громко зарычал. Попробовал броситься на Алису еще раз, но цепь снова не позволила.

Алиса приподнялась на локтях, с ужасом глядя на беснующего зверя.

Снова ты. Снова хочешь напасть на меня. Только цепь сейчас короче, ты не можешь.

Алиса медленно поднялась, внимательно следя за волком. Как бы он ни бесился, а дотянуться до нее не мог. Она не впускала в себя тьму, а значит, он не мог причинить ей вреда.

Тьма!

Тьма приведет ее к Леону! Как же она сразу не догадалась? Она видела зверя, когда впустила в себя тьму Леона. Он говорил, что это чудовище – не то пес, не то волк – ее представление о тьме и боли. А значит, благодаря ему она и сможет отыскать Леона в этом лабиринте.

Алиса победно улыбнулась.

– Ну что, песик, приведешь меня к своему хозяину? – шепотом попросила она, чувствуя, как губы дрожат от страха и напряжения.

Песик явно никуда не желал ее приводить. Зарычал сильнее, снова попробовал броситься. Цепь зазвенела, натягиваясь.

– Ну и ладно, – тихо сказала Алиса, поднимаясь на ноги. – Ты не хочешь, так твоя веревка приведет.

Осторожно, следя за тем, чтобы не приблизиться к волку, Алиса медленно двинулась вперед вдоль цепи. Если бы все происходило в реальности, таким образом она дала бы зверю возможность напасть, но они не были в реальности. Она шла вперед, к тому месту, где заканчивалась цепь, а волк оставался рядом, но приблизиться не мог. В конце концов он смирился с ее существованием, только изредка порыкивал, давая понять, что приближаться к нему все еще опасно. Алиса и не приближалась.

Иногда ей казалось, что сбоку что‑то происходит. Краем глаза она замечала движения, слышала чьи‑то голоса, но не прислушивалась. Ей было не до того. Пространство вокруг нее будто сужалось. И хоть Алиса по‑прежнему не могла дотянуться рукой до стен, она чувствовала: то место, где она находится, уменьшается. Дышать становилось тяжелее, по ее спине ручьем тек пот. Футболка прилипла к коже и неприятно холодила ее. В конце концов потолок, которого Алиса не видела и не чувствовала, начал так давить на нее, что пришлось опуститься на четвереньки. Она проползла вперед еще не меньше трехсот метров, когда решила, что дальше продвигаться попросту опасно. Проход стал совсем узким, еще немного – и она застрянет. Алиса остановилась.

– Леон! – позвала негромко.

Если она в пещере, то кричать опасно.

Никто не отозвался.

– Леон!

Впереди послышался шорох, а затем и голос.

– Алиса?

Не обращая внимания на узкий проход, Алиса поползла вперед и вскоре увидела его. Леон лежал на полу и, кажется, был дезориентирован. Однако, увидев Алису, все равно нахмурился.

– Какого черта? Я просил тебя ждать с той стороны!

– В этом доме всем плевать на твои слова, – передразнила его Алиса, подбираясь ближе.

Леон снова положил голову на пол, криво усмехнулся.

– Ты быстро учишься.

– Я же говорила, что у меня хороший учитель.

Его улыбка стала чуть шире.

– Как ты меня нашла?

– Благодаря тьме. – Теперь она была совсем рядом, могла дотронуться до него уже по‑настоящему. – Ты ушел слишком глубоко. Антон не смог разбудить тебя. Поэтому у нас не оставалось выбора.

– Выбор есть всегда, Алиса, – проворчал Леон, с ее помощью медленно садясь. – То есть теперь мы застряли здесь вдвоем?

– Ты  застрял. А я знаю, как выбраться.

– И как же?

Алиса подняла вверх свободную руку.

– Видишь?

Леон прищурился, рассматривая ее руку, и наконец увидел то же, что заметила Алиса еще тогда, когда шла вдоль цепи пса: на кончиках ее пальцев светились и переливались едва различимые серебряные нити.

– Что это? – спросил Леон.

– Это Влад. Или Софи. Или оба вместе.

– Софи? Я думал, вы не ладите.

– Люди меняются. Это во‑первых. А во‑вторых, сейчас речь идет не только обо мне, но и о тебе. Так что хватит разлеживаться, надо выбираться отсюда.

Леон со стоном поднялся. Выпрямиться здесь было невозможно, поэтому обоим придется ползти.

– Веди, – попросил он.

– «Веди нас Сусанин, веди нас, герой. Идите вы на хрен, я сам здесь впервой», – пробормотала Алиса, вспомнив скабрезный стишок из интернатовского детства.

Однако вскоре ей стало не до смеха. Пробираться обратно было так же сложно, как и ползти сюда, только Леон был крупнее нее, и иногда казалось, что он не сможет протиснуться через очередной тесный лаз. К тому моменту, как они выбрались из узкого пространства и смогли встать в полный рост, оба были мокрыми с ног до головы и крайне уставшими. Цепь, как и волк, исчезли, ориентироваться Алисе приходилось исключительно по тонкой ниточке, связывающей ее с друзьями, но она периодически пропадала, и тогда Алиса боялась, что свернула не туда. А вскоре ниточка исчезла полностью.

– Я ее больше не вижу, – с тревогой призналась Алиса, около минуты крутившаяся вокруг своей оси в темноте.

– Было бы слишком просто, если бы мы могли выбраться таким образом, – вздохнул Леон.

Алиса видела, что он вымотан и ищет, к чему бы прислониться, но вокруг них была лишь пустота. Однако чем дольше они стояли на одном месте, тем сильнее менялось пространство вокруг. Рука невидимого художника ткала из темноты неясные образы, меняла их, путала иллюзиями.

– Что‑то не так, – с тревогой заметила Алиса, оглядываясь по сторонам.

– Здесь все не так, – хмуро подтвердил Леон, прислушиваясь к чему‑то.

Пол под ногами вдруг начал казаться мягким, как будто был покрыт тонким слоем песка. Алиса посмотрела вниз и увидела, как из темных углов комнаты начали вытягиваться длинные тени. Они поднимались с пола, словно живые, обретая странные, призрачные очертания.

– Это что еще такое? – прошептала Алиса, отступая назад. Тени приближались медленно, но неуклонно. Они тянулись к ним, словно чувствовали чужое присутствие.

– Заблудшие, – ответил Леон, стараясь закрыть Алису собой, хотя это было бесполезно: тени надвигались со всех сторон. – Люди, потерявшиеся в этом мире. Когда ты застреваешь в снах слишком долго, они забирают у тебя воспоминания, и ты становишься… одним из них.

Чем ближе подступали тени, тем сильнее Алиса чувствовала холод внутри себя. Стало жутко, как будто что‑то тянуло из нее мысли, заставляло вспоминать то, что она давно забыла: детские страхи, обиды, незажившие раны.

– Они пытаются забрать наши воспоминания, – проговорил Леон, вытягивая вперед руку, будто пытаясь удержать заблудших на месте, остановить или хотя бы замедлить.

Одна из теней приблизилась к Алисе так близко, что она смогла разглядеть в ней неясный силуэт – худую фигуру с пустыми глазами. Существо протянуло к ней руку, и Алиса почувствовала, как мысли начинают смазываться. Образы прошлого замелькали перед глазами. Она видела себя ребенком, испуганной девочкой, бегущей по длинному коридору без конца и без начала.

– Алиса! – одернул ее Леон. – Не дай им прикоснуться! Не вспоминай!

Алиса судорожно вздохнула и сделала шаг назад, но тени продолжали наступать, их шепот становился громче. Комната сжалась вокруг нее, шепот стал настойчивее, словно кто‑то пытался заглянуть ей прямо в душу, вытащить наружу все сокровенные страхи.