Свет моргнул, но не пропал, зажегся снова. Аппараты даже не среагировали на этот скачок, продолжали мерно отслеживать какие‑то цифры.

– Что это было? – напряженно спросила Алиса.

– Неполадки в сети? – предположила Софи.

– Только не в Волчьем логове, – покачал головой Влад. – Здесь хорошая, защищенная система.

– Тем более в медчасти, – поддержал его Антон. – Это Леон. Скачки напряжения бывают только при выбросе тьмы.

Алиса вспомнила ночь, когда она впервые убила бездушного. Тогда электричества не было во всем доме.

Четыре пары глаз уставились на спящего Леона. Лицо его казалось спокойным и безмятежным, но кто знает, что сейчас происходит у него в голове? Где он и что видит?

– Он контактирует с тьмой даже во сне? – спросила Софи.

Антон кивнул.

– Это значит, что он наткнулся на какую‑то опасность. Он спит, но не забывайте, что Леон колдун. В таком уязвимом и неконтролируемом состоянии его сила может иногда выплескиваться. Мы видим лишь физическое ее проявление, но не знаем, что происходит из того, что мы не  видим.

Тем временем свет моргнул еще раз, а затем на мониторе начали стремительно расти какие‑то цифры.

– Пульс растет, – прокомментировал Антон.

Цифра миновала сто, затем сто десять, сто двадцать и продолжила расти. Монитор противно запищал. Антон подошел ближе к Леону, внимательно вгляделся в его лицо, но ничего делать не начал.

Сто тридцать, сто сорок, сто пятьдесят…

– Сделай что‑нибудь, – напряженно попросила Софи.

– Я не могу. Точнее, могу, но не знаю, что происходит сейчас у Леона. Я могу помешать ему преодолевать какую‑то опасность, замедлив реакции организма.

Сто шестьдесят, сто семьдесят…

– А если ты ничего не сделаешь, сердце не выдержит, и тогда будет без разницы, с чем он там сражается, – повысила голос Софи.

– Ты не понимаешь, – по‑прежнему спокойно, так, что Алисе хотелось ударить его, повторил Антон. – Если он погибнет там, то мы не сможем вытащить его здесь. Там совсем другой уровень сновидений.

Сто восемьдесят…

На ста девяноста Антон сдался. Быстро набрал в шприц какое‑то лекарство и шагнул к Леону, но в этот момент погас свет, оставив всех в полной темноте. Погасли мониторы, лампочки камер видеонаблюдения. Абсолютно все.

– Этого не может быть! – наконец перешел на эмоции Антон. – Влад, проверь генератор!

Влад рванул к двери, но едва его рука нащупала ручку, как свет снова зажегся. И пульс Леона стремительно покатился вниз, отдаляясь от опасных значений.

Алиса только сейчас почувствовала ледяную руку страха на своем горле, которая наконец разжала пальцы.

Леон смотрел вниз, в пропасть, куда только что с огромным усилием столкнул старуху. Горло все еще саднило от ее пальцев, очертания предметов перед глазами расплывались, а в груди бешено колотилось сердце, готовое вот‑вот остановить неровный ход.

Было бы крайне иронично умереть в кошмаре Алисы.

Леон медленно поднялся на ноги, осмотрелся. Сердцебиение постепенно приходило в норму, но комната перед ним начала раскачиваться, ломаться в пространстве. Сон закончился, и ему следовало выбираться из этой локации, пока она не разрушилась. Падая, она может утянуть его за собой, сбить с пути. Он потеряет время.

Обернувшись вокруг своей оси, Леон попытался найти новую синюю нить или хотя бы дверь, за которую можно выйти, но вокруг ничего не было. Просто бесконечная пустота. Сверху начали падать обломки, и Леон с трудом уворачивался от них. Пол под ногами зашатался, треснул. Трещина расползалась так быстро, что Леон не успевал искать опору под ногами и в конце концов окончательно потерял ее. Рухнул вниз, в последний момент умудрившись зацепиться за что‑то руками. Большой обломок ударил Леона сверху по плечу, но пальцы он не разжал. Собрав все силы, подтянулся, цепляясь руками за острые камни, царапая ногтями что‑то, похожее на песок, и наконец выбрался на грунтовую дорогу.

Пыль забилась в рот и нос, не давая нормально вдохнуть. Леон закашлялся, зажмурился от яркого солнца. Когда смог открыть глаза, увидел, что стоит на загородной дороге. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались поля, лишь на самом краю горизонта темнела полоска леса. Мимо него с криками и визгами пронеслась детвора на велосипедах. Хороший сон, теплый. Жаль, Леону нельзя задержаться в нем подольше. Лишь секунду перевести дух, прислушаться к внутреннему голосу, а затем нащупать в пространстве новую синюю нить, перейти на нее.

Только шестой сон оказался наконец тем, который Леон искал. Это была тесная комната в темных тонах со множеством постеров на стенах, которую Леон каждый день разглядывал на фотографиях, оставленных следователем. Комната принадлежала парню по имени Никита, которого и Леон, и Алиса определили как главного из четверки парней, убивших девушку, а потом и друг друга. Сам Никита сидел за столом и что‑то рисовал в блокноте. На его голове были надеты большие наушники, в которых гремела музыка. К сожалению, Леон слышал эту музыку так отчетливо, будто наушники надеты на нем. Это было что‑то тяжелое, слишком громкое, страшно отвлекало. Музыка мешала сосредоточиться, и Леон пропустил тот момент, когда Никита вдруг обернулся и посмотрел на него. Посмотрел отчетливо, увидел.

Черт!

Леон попытался отступить в тень, но было поздно. Никита не просто его увидел, Никита понял, что именно он тут главный. Леон читал о таком в книгах, которые изучал перед началом своих экспериментов, но пока удачно избегал. Что ж, и на старуху бывает проруха. Видимо, демон‑сноходец кое‑чему обучил своего подопечного.

– Ты кто? – спросил Никита, вставая из‑за стола.

Наушники он не снял, музыку не выключил. Похоже, ему, в отличие от Леона, она не мешала.

Умные книги говорили, что, если объект обнаружил сноходца, лучшее, что может сделать сноходец, – это убраться из сна. Как можно быстрее, не вступая в контакт с объектом. К сожалению, Никита закрыл все выходы, Леон не мог выйти.

Как ему это удалось?

– Послушай, – начал Леон, понимая, что в контакт вступить придется. – Я оказался тут случайно. Позволь мне уйти.

– Нет. – Никита подошел ближе, пристально глядя на него. – Что ты здесь ищешь?

– Ничего.

Еще ближе.

– Врешь.

По пространству прошла рябь, будто помехи. Потом еще одна. Еще. Леон чувствовал, что каждая такая помеха отражается на нем, будто маленький, но очень точный удар под дых. Он не знал, делает Никита это специально или просто такая реакция на присутствие чужака, но на хозяина сна помехи будто не влияли.

– Ладно, ладно, – Леон примирительно поднял руки, стараясь тянуть время, а сам думал, как выкручиваться из этой ситуации. Пространство будто искривлялось, путая его вестибулярный аппарат. – Я ищу одного человека. Он приходит в твои сны. Черный человек. Ты рассказывал о нем матери.

– Врешь, – повторил Никита, но уже не так уверенно. – Никто в мои сны не приходит.

Помехи стали сильнее, шли почти непрерывно, и Леон чувствовал, как кружится голова. Он почти перестал видеть обстановку комнаты, с трудом удерживался на ногах. Мир вокруг закрутился в бешеную воронку, в которую Леона начало утягивать с огромной силой.

– Нет, стой! Стой! – попросил он, пытаясь схватиться за что‑нибудь. – Подожди!

Он хотел ступить вперед, вырваться из воронки, и ему это почти удалось, но Никита шагнул к нему и изо всех сил толкнул. Леон машинально вцепился в его плечи, и в воронку их затянуло вместе. Бешеный вихрь крутил обоих, и единственное, на чем мог сосредоточиться Леон, это на стремлении не разжать пальцы.

– Убирайся из моего сна! – кричал Никита, пытаясь затолкнуть Леона как можно ближе к середине воронки.

– Прекрати! Постой! Нас обоих унесет туда, откуда мы уже не выберемся!