Он замолкает, оставляя меня с мыслями.

Когда закрываю за собой дверь комнаты, внутри бушует хаос.

Но в этом хаосе есть одна чёткая мысль: теперь пути назад нет.

Звон. Металлический, громкий, он будит всех, как всегда. Открываю глаза и лежу несколько мгновений, слушая, как звук отзывается эхом в узких улицах гетто. Этот звон всегда напоминает мне о том, что день начался, и что я всего лишь часть огромного механизма, который никогда не останавливается.

Комната холодная, пахнет сыростью и застоявшимся воздухом. Медленно поднимаюсь с кровати, накидываю куртку, прячу волосы под тёмный платок и поправляю нашивку «Дартлогиец» на рукаве. Она слегка шершавится под пальцами, как вечное напоминание о том, кто я в этом мире.

На улице всё привычно: туман от ночного холода, запах дыма и гнили, доносящийся из подвалов. Люди выходят из своих домов, кутаясь в рваные куртки, их лица хмурые и серые, как камень. Шаги гулко раздаются по мостовой, смешиваясь с кашлем и тихой речью.

На заводе, как всегда, очередь. Рабочие стоят молча, кутаясь в шарфы, кто-то прячет руки в карманы, чтобы согреться. Охранники в форме лениво проверяют пропуска. Их лица равнодушны, но на поясе у каждого дубинка.

Когда моя очередь подходит, охранник берёт пропуск, едва взглянув на меня.

– Нордергард, Элин. Третья группа. Проходи.

Прохожу через ворота, и знакомый запах ударяет в нос: магическое топливо, горячий металл, едва уловимый аромат масла. На третьем этаже, где я работаю, воздух всегда гуще, тяжёлый от жары и дыма.

Руки начинают привычные движения: вставлять магическое ядро в корпус двигателя, проверять, передавать дальше. Грохот машин сливается с криками надсмотрщиков, которые бегают вдоль конвейеров, следя, чтобы никто не замедлялся.

Но сегодня что-то другое. Атмосфера в зале кажется напряжённой. Люди переглядываются, шепчутся, опуская головы, когда надсмотрщик проходит мимо.

Я чувствую это тоже. Внутреннее беспокойство, которое нарастает с каждой минутой.

Внезапно зал сотрясает мощный грохот. Спотыкаюсь, едва удержавшись на ногах. Звук оглушительный, как раскат грома, но гораздо ближе. За ним следует волна жара, обжигающая лицо.

Я оборачиваюсь и вижу, как другой конец этажа охватывает пламя. Крики заполняют воздух. Люди бегут, бросая инструменты, кто-то спотыкается и падает.

Пыль и дым наполняют пространство, запах горелого металла и плоти становится таким густым, что я не могу дышать. Надсмотрщики кричат, но их голоса тонут в хаосе.

– На выход! Все на выход! – раздаётся чей-то крик, и я бегу вместе с толпой, держась за лицо, чтобы не вдохнуть дым.

Мы выбегаем во двор завода, кашляя и отплёвываясь. Горло саднит, и каждый вдох даётся с трудом.

Оборачиваюсь и вижу, как третий этаж завода горит. Огромные клубы чёрного дыма поднимаются в небо, а из окон выбиваются языки пламени.

– Это диверсия! – кричит один из рабочих, хватая другого за руку.

Мимо нас пробегают Инквизиты. Они раздают приказы, пытаясь организовать тушение. Машинный отдел остановлен, конвейеры замерли.

Я стою в толпе, с трудом переводя дыхание. В голове гудит от звуков сирен, криков и запаха гари. Это сделало подполье?

Начинаю оглядываться, запоминая лица, движения, всё, что может быть важным. Локан наверняка захочет знать каждую деталь.

Шум мотора заставляет всех обернуться. Во двор завода въезжает чёрный мобиль, массивный и блестящий. Толпа замолкает, напряжение становится осязаемым.

Дверь мобиля открывается, и из него выходят Чёрные Стражи. Их чёрная форма безупречна, эмблемы на воротниках сверкают на утреннем свету. Но взгляд всех притягивает один человек.

Он идёт вперёд. Шаги отдаются гулким эхом. Его движения уверенные, властные, и в них нет ни капли сомнения. Чёрная форма сидит на нём идеально, выделяя прямую спину и широкие плечи. Это глава Чёрных Стражей.

Его короткие светлые волосы подчёркивают строгие, почти резкие черты лица, а серо-стальные глаза сверкают холодом. В них нет эмоций, только безразличие и сила, которые заставляют каждого, на кого он смотрит, замиреть в ужасе.

– Все остаются на своих местах! – его голос громкий, чёткий, как удар молота.

Слышу, как звук его слов отзывается в теле дрожью. Грудь сжимается, дыхание сбивается. Лёгкие словно сжаты железной хваткой, и каждый вдох даётся с трудом. Паника поднимается во мне, как волна, растекающаяся по телу.

Руки начинают дрожать. Я пытаюсь прижать их к груди, но это не помогает. Сердце бьётся так сильно, что я чувствую, как оно отдаётся в горле. На лбу выступает холодный пот, а ноги будто налиты свинцом.

Я стараюсь не смотреть на него, но чувствую его присутствие. Его силу. Его власть.

Люди вокруг застыли. Их лица напряжены, глаза опущены. Никто не хочет привлекать к себе внимания. Я знаю, что они боятся его так же, как и я. Но мой страх – это не просто ужас перед властью. Он глубже. Он идёт из моего прошлого.

Закрываю глаза, но это только усугубляет ситуацию. В памяти вспыхивают образы того дня, когда я впервые увидела Чёрных Стражей.

Я была ребёнком. Мне было всего одиннадцать. Помню холодный каменный двор и серое небо над головой. Чёрные Стражи стояли в ряд, их лица безразличные, их глаза холодные. Они читали приговор моим родителям, их голоса звучали так же громко и чётко, как голос этого человека сейчас.

Помню, как моя мать говорила гордо, а отец смотрел на всех с неприкрытой ненавистью и молчал. Помню удар магии. И кровь. Кровь, которая растекалась по платформе, смешиваясь с грязью.

Тогда я впервые почувствовала этот страх. Тот же страх, который сейчас сжимает сердце, превращая меня в дрожащую тень самой себя.

Его взгляд скользит по толпе, задерживаясь на каждом лице. Я чувствую, как он приближается ко мне, хотя он ещё не посмотрел в мою сторону. Спина прижимается к стене, словно я пытаюсь спрятаться.

– Нет… – шепчу себе, стараясь не выдавать свой страх.

Разум кричит, что нужно успокоиться, что нельзя показывать слабость. Но тело не слушается. Ладони влажные, дыхание прерывистое, я чувствую, как ноги начинают дрожать.

Он смотрит в мою сторону, и я вижу, как его глаза блестят холодным светом. Этот взгляд, безразличный и пронизывающий, заставляет меня почувствовать себя ничтожной.

Воздух вокруг становится тяжёлым, обжигающим. Я не могу вдохнуть. Кажется, что стены завода сужаются, сдавливая меня.

– Не сейчас, – шепчу я себе, но внутри всё кричит.

Зрение начинает мутнеть, шум вокруг затихает, оставляя только стук сердца. Это не просто страх. Это чувство, которое я пронесла через все эти годы. Я думала, что стала сильнее. Я думала, что могу справиться.

Но здесь, перед ним я снова становлюсь той девочкой, которая смотрела, как рушится её мир.

Глава Стражей останавливается перед каждым, задаёт вопросы, наблюдает за каждым движением. Когда его взгляд падает на меня, чувствую, как кровь отхлынула от лица.

Инквизит рядом называет моё имя:

– Нордергард, Элин.

Глава Стражей останавливается. Его глаза холодные, пронизывающие.

– Нордергард, – повторяет он.

Я едва держусь на ногах. Ладони вспотели, руки дрожат, и перед глазами всё плывёт.

– Это было громкое дело, – говорит он, не отводя от меня взгляда.

Он знает. Знает мою фамилию. Казнь моих родителей была известна всей Империи. Страж делает шаг ближе, и я чувствую, как ноги становятся ватными.

– Что ты знаешь о взрыве? – спрашивает он, его голос звучит спокойно, но в нём есть сталь.

Открываю рот, но слова застревают. В горле пересохло, дыхание сбивается.

– Ничего, – шепчу, но голос предаёт меня.

Глава Чёрных Стражей смотрит на меня долго, слишком долго. Его холодные серые глаза проникают в самую глубину моей души. Весь мир вокруг замирает, кроме стука сердца, который, кажется, слышен даже ему.

– Почему дрожишь? – спрашивает он. Его голос ледяной, почти равнодушный.