Я чувствую, как в груди разгорается огонь. Желание быть частью этой борьбы перекрывает усталость, заменяя её тревожным возбуждением.

Но как?

Тяжёлые шаги в коридоре вырывают из мыслей. Они звучат иначе, чем обычно: резкие, неуверенные, будто человек волочит ноги.

Подхожу к двери и открываю её.

Кайра стоит в коридоре, опираясь на стену. Её лицо скрыто тенью, но я вижу, как она дышит прерывисто, словно только что поднялась на сотый этаж.

– Кайра? – зову я.

Она поворачивается, и тусклый свет лампы в коридоре освещает её лицо.

Замираю.

Под левым глазом расползается огромный кровоподтёк, губа разбита, из уголка рта медленно стекает капля крови. Её волосы растрёпаны, а на щеке видны следы грязи, будто кто-то ударил её, заставив упасть.

– Что с тобой случилось? – спрашиваю, подбегая к ней.

Она не отвечает, только мотает головой. Обхватываю её плечо и помогаю дойти до комнаты.

Её комната такая же, как моя: голые стены, узкая кровать, стол с парой свечей. Но в отличие от моей, здесь на столе лежат бинты и маленькие бутылочки с зелёной жидкостью, которыми Кайра пользуется для лечения.

Усаживаю подругу на кровать, потом достаю со стола бинты и мокрую тряпку.

– Кто это сделал? – спрашиваю, осторожно протирая её лицо.

Кайра морщится, но терпит. Глаза пустые, уставшие.

– Солдаты, – шепчет она наконец.

Мои пальцы замирают.

– Им не понравилось, что я дартлогийка, – продолжает она, с трудом подбирая слова. – Один из них сказал, что предпочёл бы умереть, чем позволить «грязной дикарке» его лечить.

Гнев вспыхивает внутри меня.

– Они… Они просто избили тебя?

Кайра горько усмехается.

– Сначала просто кричали. Потом один из них ударил. Другие решили, что это хорошая идея.

Смотрю на её лицо, и сердце сжимается.

– Ты должна была сказать кому-то… пожаловаться…

Она качает головой.

– Элин, кому? – её голос звучит горько. – Империи наплевать. Им всё равно, умрём ли мы на их работе или от их рук.

Опускаю тряпку и кладу на стол. Мои пальцы липкие от крови, а на бинтах уже проступили первые пятна.

– Империи наплевать, – повторяет Кайра. Её голос дрожит, но не от страха, а от усталости. Она смотрит куда-то сквозь меня, словно пытается отгородиться от всего, что произошло.

Её одежда мокрая и грязная. На рукаве куртки нашивка виталиса, потемневшая от грязи и крови. Швы на куртке разошлись, а на локтях виднеются дыры, которые Кайра пыталась зашить нитками.

– Сними это, – говорю я, кивая на её куртку. – Я посмотрю, что с плечом.

Кайра медленно расстёгивает пуговицы. Руки девушки дрожат, и я помогаю ей снять куртку. Под ней простая серая рубашка с выцветшими пятнами пота на воротнике. На плече вижу кровоподтёк, который уже начал расползаться, переходя в багрово-синий оттенок.

– Больно? – спрашиваю, касаясь его пальцами.

Кайра морщится, но кивает.

– Ничего, привыкну.

Молча перевязываю её плечо. Воздух вокруг кажется густым, тяжёлым от запаха крови, сырости и слабого аромата зелёной жидкости, которой она лечит других.

Когда я заканчиваю, Кайра прислоняется к стене. Её лицо всё ещё напряжено, но она выглядит немного спокойнее.

– Это не просто ненависть, Элин, – тихо говорит она, глядя на свечу. – Они боятся нас.

Смотрю на неё, не понимая.

– Боятся? Ты серьёзно? Они сильнее нас. У них всё: оружие, магия, власть.

Кайра качает головой.

– Боятся, потому что знают, что мы ненавидим их. Каждый из нас. Мы живём, как тени, но они знают: если дать нам шанс, мы сделаем всё, чтобы его использовать.

Её слова звучат как истина, но вместо надежды я чувствую только ярость. Смотрю на лицо Кайры, на синяк, который она получила за то, что просто выполняла свою работу.

– Это несправедливо, – говорю я, чувствуя, как горло сжимается.

Кайра усмехается, но в её улыбке нет радости.

– Конечно, нет. Но это наш мир.

Когда Кайра засыпает, я убираю бинты обратно на её стол. Комната тихая, если не считать прерывистого дыхания девушки.

Возвращаюсь к себе, закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной.

Моя комната пахнет не лучше: смесь плесени и старого пота. Свеча на столе уже почти догорела, бросая короткие вспышки света на стены.

Я снова думаю о словах женщины с завода. Подполье.

Если оно существует, то зачем мы всё ещё терпим это?

Мой взгляд падает на серую нашивку пустышки на куртке. Они думают, что я пустышка. Они думают, что я не представляю угрозы.

Но это ложь.

Поднимаю куртку и прижимаю к лицу, вдыхая затхлый запах. Внутри всё кипит, и я знаю, что не могу просто лечь спать, забыв обо всём.

Я найду их. Даже если это убьёт меня.

В утреннем воздухе висит запах дыма и масла, когда я снова поднимаюсь по металлическим ступеням завода. Пальцы сжаты в кулак, а в голове всё ещё звучат слова Кайры: «Если дать нам шанс, мы сделаем всё, чтобы его использовать».

На заводе всё идёт своим чередом: гул машин, крики надсмотрщиков, грохот инструментов. Но я вижу больше, чем раньше. Каждый взгляд дартлогийцев кажется мне скрытым обвинением. Кто-то прячет глаза, кто-то упрямо смотрит вперёд, а кто-то, как я, держит в себе огонь, который рано или поздно вырвется наружу.

На третьем этаже, где мы собираем магические двигатели, уже пахнет перегревшимся металлом. Смена только началась, а надсмотрщики уже кричат.

– Быстрее! – рычит один из них, проходя вдоль конвейера. Его взгляд падает на молодую девушку в конце линии. – Ты, дартлогийка! Почему так медленно?

Она съёживается, но не отвечает. Её пальцы дрожат, пока она вставляет магическое ядро в корпус двигателя. Отворачиваюсь, прежде чем надсмотрщик посмотрит в мою сторону.

Слишком рано.

После смены, когда мы выходим из завода, я слышу тихие разговоры.

– Снова рейд на окраинах…

– Говорят, кто-то взорвал склад…

– Инквизиты ищут зачинщиков!

Смотрю на женщину впереди. Она шепчется с соседом, бросая взгляды вокруг, чтобы убедиться, что никто не слышит.

«Подполье,» – думаю я.

Когда возвращаюсь, гетто выглядит ещё грязнее, чем утром. На перекрёстке стоит патруль Инквизитов. Их синяя форма блестит под тусклым светом, а лица неподвижны. Один из них останавливает пожилого мужчину с тележкой.

– Ты откуда? – спрашивает он, глядя на нашивку старика.

– С завода, господин, – отвечает тот, опуская глаза.

Инквизит кивает, но тележку переворачивает ногой, разбросав содержимое. Мужчина поспешно опускается на колени, собирая вещи обратно, но никто не помогает.

Прохожу мимо, стараясь не привлекать внимания, но внутри всё кипит. Когда захожу в свою комнату, дверь захлопывается с глухим стуком.

Первая мысль – лечь и закрыть глаза. Но вместо этого слышу стук в дверь. Резко разворачиваюсь, сердце колотится. Кто мог прийти? Здесь никто не стучится просто так.

Открываю дверь, стараясь держать лицо безразличным. На пороге стоит незнакомец. Он высокий, худощавый, с тёмными волосами, чуть растрёпанными, как будто он только что сбежал от погони. Его серые глаза смотрят на меня пристально, словно изучают.

– Ты Элин Нордергард? – его голос низкий, спокойный, но в нём слышится напряжение.

– Кто вы?

Мужчина оглядывается через плечо, прежде чем шагнуть внутрь. Я едва успеваю отойти в сторону.

– Тот, кто может помочь тебе найти ответы, – отвечает он, закрывая за собой дверь.

– Откуда вы знаете моё имя? – спрашиваю, чувствуя, как внутри поднимается тревога.

– У меня свои источники, – он кивает на стул. – Садись, мы поговорим.

Остаюсь стоять.

– Если это шутка, то она плохая.

– Это не шутка, – он наклоняется вперёд, смотрит на меня серьёзно. – Ты хочешь изменить свою жизнь или нет?

Его слова застревают в воздухе, словно удары молота.

– Ты ведь уже слышала о нас, – продолжает он. – Мы подполье. И если ты хочешь, ты можешь стать частью этого.