— Трупы прятать сами будем или позвоним Комову, чтобы он этим занялся? — поинтересовался я у «жертвы сексуального насилия».

— Не… Все живы. Только вряд ли даже самоудовлетворяться в ближайшее время смогут.

— Все пальчики на ручках переломала, а потом и сами ручки? — спросила Верка.

— На фига так заморачиваться? Просто оправдала свою фамилию Яйцева.

— Жестоко… — поморщился я, вспоминая, как Ведьма может бить. Мне хоть и не в полную силу прилетало, но долго отходил, баюкая мошонку.

— Отнюдь. С такими только так и надо. Эти укуренные великосветские мажорчики сегодня просто насильно трахнуть хотят, а завтра, очумев от вседозволенности, по кускам свои жертвы резать начнут. Теперь, когда через месяцок-другой оклемаются, сто раз подумают, прежде чем чрезмерный мачизм показывать. Я им, можно сказать, одолжение сделала, направив на путь истинный.

— Месяцок-другой? Судя по машине, мальчики одарённые, поэтому восстановятся…

— Не восстановятся быстро, — перебила она, понимая, о чём я хочу сказать. — Место травмировано нежное, энергетически сложное. А там такое месиво, что даже рассказывать не буду, чтобы психику одного «молодожёна» сберечь.

Короче, повеселилась этой ночью исключительно Ведьма. Мы же с Веркой, как и было задумано, больше находились в тени нашей спутницы. Обсудив планы завтрашнего убивания времени во Владимире, разошлись по своим номерам.

Палкина опять попыталась примириться, но я, сбросив маску счастливого супруга, решил помариновать Верунчика ещё один день. Пущай ночку помучается, а утром соблаговолю «оттаять».

Примирение оказалось не таким, на какое рассчитывал. Около пяти утра проснулся от лёгкого сушняка после ночных возлияний в баре, с удивлением обнаружив, что Вера спит, плотно прижавшись ко мне. Ещё и головушку на моё плечо положила. Такая доверчивая, безмятежная. Без той лёгкой напряжённости на лице, какая бывает у неё во время бодрствования, девушка выглядела изумительно. Спит маленькая, улыбается. Видимо, хорошие сны снятся.

Свободной рукой машинально погладил её по головушке. Почувствовав прикосновение, Вера моментально открыла глаза и уставилась на меня. А дальше… Это просто наваждение какое-то случилось, когда наши взгляды встретились. Потянувшись друг к другу, стали целоваться. Очень жарко и всё сильнее и сильнее прижимаясь друг к другу. Слышу треск разрываемой материи и краем сознания отмечаю, что это я помогаю Вере освободиться от тоненькой ночнушки.

Чья-то рука стягивает мои трусы, но я занят тем же с трусиками Веры, одновременно целуя упругий, налившийся от желания девичий сосочек. Ещё немного и…

— Нет! — отталкивая меня, вскакивает с кровати Вера и кричит: — Нельзя! Данила! Прости!

В этот момент наваждение отпускает и меня. Чёрт! Ещё бы пару мгновений, и я бы подписал себе смертный приговор, наплевав на императора и занявшись любовью с его внучкой. Для такого даже Печатям Смерти стараться не надо, так как и без них хочу эту девушку настолько сильно, что…

— Дань, не обижайся, — прервала мои размышления Вера, неправильно поняв моё выражение лица. — Нам правда нельзя. Тебе с суккубом и то безопаснее в постели кувыркаться, чем со мной. И поверь, что будь немного иные расклады, о которых говорить не вправе, то давно бы устроила с тобой такой секс-марафон, что даже порно актёры позавидовали бы.

Явно находясь не в лучшем расположении духа, она с грустным видом присела на край кровати, целомудренно прикрыв обнажённое тело простыней.

— Понимаю, — кивнул я. — Извини, что полез.

— Не извиняйся. Сама виновата. Я же помню, как проснулась, чуть ли не оседлав тебя. И знаешь, какие в этот момент неприличные сны снились? Ужас! Честно говоря, ты мне с первой встречи понравился, ещё в школе спасателей.

— Ага! — хмыкнул я в ответ. — Так понравился, что гнобила больше всех?

— Гнобила, Данила. Такой приказ был: всех претендентов через мясорубку пропускать. Но даже не в нём дело. Ты как появился, то сразу же стал вызывать во мне сильное желание. Злилась из-за этого и на себя, и, естественно, на тебя. Решила, что если сломаю, если увижу тебя в состоянии ничтожества, то тут же и отпустит.

Но ты разрушил все мои планы. Кровью умывался, но смотрел нагло, улыбаясь разбитыми губами. От этого заводилась ещё больше… Не как третьекурсница, а как девчонка, всё больше и больше хотевшая одного парня. Как собака с сеном, право слово: и сожрать не могу, и отдавать другим жалко.

И ещё очень обидно было, что ты меня игнорировал. Третьекурсницу! Даже опускал так, что плакать хотелось. До сих пор помню все неприглядные эпитеты в мою сторону. Столько ненависти и презрения ни от кого ни разу в жизни не получала.

— Да не ненавидел я тебя. Вообще никаких тогда чувств не испытывал, — признался я. — Сама знаешь, какая житуха у претендентов в спасатели. Из эмоций только одно: побыстрее бы сдохнуть.

— «Тогда» не испытывал? — ухватилась за важное для себя девушка.

— Тогда, — не стал я кривить душой. — Да и потом тоже не особо. Но… Вот помнишь, как ты чуть не замёрзла во время моего лечения табора?

— Забудешь, пожалуй! Мечтала, чтобы не успела оттаять и ты меня, беспомощную, трахнул.

— Верка, ты дура! — искренне возмутился я. — Нашла тоже насильника!

— Извини… Я сейчас говорю не о твоих действиях, а о своих желаниях.

— Понятно. Извинения излишни, — примирительно улыбнулся я. — Но в тот момент я понял, что другие красотки меня не интересуют. Гнал, конечно, от себя эти мысли, только всё равно… Что ты там про свои эротические сны говорила?

— То, что они были с твоим участием.

— Мои с твоим были не лучше. Раньше разных девушек во сне видел, а после твоей заморозки как отрубило.

— Приятно, — с улыбкой произнесла Вера. — Странное у нас с тобой утро откровений. Но, Данила, мне хоть и было важно поговорить с тобой, только всё равно должна предупредить в очередной раз. У нас ничего не получится. Не спрашивай почему…

— Я и не спрашиваю, хотя вижу, как сильно хочешь раскрыть передо мной свою страшную тайну. Расслабься. Мне плевать, чья ты внучка.

После этих слов Палкина замерла и вдруг, вырастив из своей ладони боевой серп, кинулась в атаку. Я был к этому готов и, создав Пояс Хаоса заранее, переместился ей за спину. После этого, по старой доброй традиции приставил к нежной девичьей шее свой серп.

— Тихо ты, дурная. Весь отель разбудишь. И убивать меня не за что, так как сам дедуля рассказал мне о своей родственнице.

— Ещё один надсмотрщик… — убрав оружие, чуть ли не простонала Вера. — Я ведь поверила тебе…

— И правильно сделала, — начал пояснения я, спрятав свой серп тоже. — То, кто ты такая, узнал совсем недавно. Честно говоря, расстроился.