Державин смотрел на меня очень долго, прежде чем что-то сказать. Думал настолько сильно, что я практически слышала звук его шевелящихся извилин. Оттянув ворот рубашки, он расстегнул пару верхних пуговиц, после чего выдал:

— Жарко, черт возьми. Напугала ты меня, Александра. Ох, — Артём выдохнул, откинулся на спинку стула, наконец, расслабляясь.

Затем этот наглец выхватил у меня кусок блина, закинул себе в рот и продолжил:

— Я ехал сюда с мыслью, что ты передумала терпеть мое занудство, постоянные командировки, да и в целом, наверное, опасался, что что-то изменилось между нами, пока я отсутствовал. Но ты меня поразила. В очередной раз, Саша.

— Чем?

— Собой. Ты удивляешь меня каждый день. Своей мудростью, искренностью, прямотой. Только прямота у тебя открывается в самом конце, родная. Долго терпишь, а это вредно. Знаешь, почему я оставался в стороне все то время, пока беседа разрывалась от сообщений?

— Почему же? — мне было действительно интересно.

— Я полагал, что тебе будет это интересно. Увлекательно и даже в радость. Как и любой девушке, мечтающей о свадьбе. Мне уже давно не 20, уже даже не двадцать лет как не 20. И я уже был женат, как тебе известно. У меня было свое видение, пусть и не самое приятное, но об опыте свадьбы и семейной жизни я имею представление. По-видимому, мне стоило раньше поинтересоваться, а не проводить аналогии и доставлять тебе эти неудобства. Саш, я действительно сожалею, что тебе пришлось пережить все это в одиночестве, и сделать эти поспешные выводы о неравенстве. Я буду только рад, если ты будешь идти вперед и развиваться. И да, ты никогда не будешь моей тенью и «стоять перед фактом», хотя бы потому, что ты в принципе лучше меня. Во всем. Я спрошу тебя сейчас, если еще не поздно?

— Никогда не поздно, Державин. Спрашивай, — милостиво согласилась я.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу бежевое платье, и роспись только вдвоем. В сентября, кстати, а не летом. Да, и вечером улететь на морюшко. Можно так? — выдала то, о чем думала все последнее время.

— Можно, — хохотнул мужчина. — Это все или что-то еще?

— Вроде все, — почесав лоб, кивнула. — А, нет. Еще.

— Что же?

— Очень сильно скучала. Быстрее меня целуй, Державин.

Дважды мужчину просить не требовалось. Все-таки переговоры и понятливость были его лучшими чертами. Повезло мне с будущим мужем, не поспоришь. А всего-то стоило поговорить. Спокойно и без капризов. Ну в принципе, всего-то стоило спросить раньше. Ой, ладно. Обсудили и то хорошо. К общему знаменателю пришли, общий язык нашли.

Мм, кстати о языке. Безумно вкусный. Со вкусом клубничного варенья.

— Артём?

— Мм?

— Ты мой сосок кусаешь?

— Я в курсе. Нельзя?

— Можно, просто бабуля смотрит.

— Где? — опешил, отскочив от меня, как ужаленный.

— Нигде. Шутка. Но в перспективе может быть и не шутка, так что давай отложим плотские утехи на потом. Тебе, кстати, помыться не помешало бы.

— А, да? Ну, извини, торопился настолько, насколько мог. Рубашку некогда было менять. А что, так сильно пахнет?

— Не так уж сильно, морская свинка Марка хуже, если честно. Не знаю, как он это выносит.

— А я говорил.

— А я и не отрицала.

— Люблю тебя, родная.

— И я тебя, Державин. Но помыться все же сходи, — настаивала на своем.

— Куда?

— Там душ на улице, — показала я в окно на сомнительное строение.

— Это который нагревается от солнца?

— Ну да. Зато бодрит.

— На улице 22, что там могло нагреться при такой температуре? — ужаснулся мужчина.

— Закаливание полезно, между прочим. В здоровом теле — здоровый дух, — усмехнулась я злорадно.

— Коварная ты женщина, Державина.

— Пока еще Разумовская, — возразила.

— Это ненадолго.

Державин свое слово сдержал. Это было ненадолго. И во всем остальном тоже сдержал, поддерживая полностью всю мою стратегию на счет нашей свадьбы.

Замуж я вышла 09.09 в бежевом платье-комбинации, в кедах и с маленьким букетом ромашек, который по итогу получил единственный гость — теперь уже наша с Державиным дочь. Счастлива ли я была? Абсолютно.

Довольны ли были другие, что по факту мы зажали праздненство? Не знаю.

Знаю, что Марку было точно все равно. А единственный, кто понял меня — это бабуля. Старушка была просто довольна, что я теперь Державина, а у Лизы будет отец. Ну и, конечно, ее не мог не радовать тот факт, что я теперь не буду «все сама». В целом и общем, она искренне радовалась за нас по телефону, когда мы через час после ЗАГСА садились на самолет, чтобы целый месяц провести отпуск втроем на Бали. Визу можно было получить прямо там, по приезде в Индонезию, если мы не планировали находиться на острове более 60 дней. А мы и не планировали. Нужно уметь как отдыхать, так и работать, у всего есть своя мера. Даже если дело касалось обычного отпуска. Ну или в данном случае, свадебного путешествия.

— Ну что, уже можно называть тебя Державиной? — спросил меня теперь уже муж.

— Теперь уже можно, — разрешила я, поглядывая на свое обручальное кольцо и спящую в соседнем кресле дочь.

— Что, Саша? — понял Артём, что я опять о чем-то задумалась.

— Ничего.

— Ты меня обманываешь. Я же вижу.

— Ты экстрасенс? — улыбнулась.

— Экстрасекс. Что ты там опять придумала?

— А я еще могу передумать на счет смены фамилии? — очень уж хотелось увидеть его реакцию.

На самом деле мне совершенно не хотелось оставлять свою девичью фамилию, но подразнить мужчину было делом принципа, что ли. Откуда у нас это в женщинах заложено — ума ни приложу.

— Ты сейчас серьезно, Саш? — напрягся Державин.

— Ну да.

Мужчина замолчал, потер лоб и очень тягостно вздохнул. До такой степени, что мне его стало жалко. Посмотрел в иллюминатор и озвучил:

— Ты можешь, конечно. Просто потом могут возникнуть некоторые проблемы, когда я буду удочерять Лизу, потому что у нас разные фамилии. Хотя я думаю, что мы решим этот вопрос. Так что…

— Я пошутила, Артём. Успокойся, — прервала я его пламенную речь, хитро поглядывая на мужа из-под ресниц.

— Пошутила? Тебе совсем меня не жалко, жена? У меня, между прочим, сердце! — притворно возмутился он, прижимая ладонь к грудине.

— У меня тоже, — парировала я. — Бьется, хочешь потрогать?

— Хочу. Для меня, надеюсь?

— В том числе, — кивнула. — Но в первую очередь для себя.

— Правильно, — одобрительно.

— Согласна.

— Это ты уже говорила сегодня в ЗАГСе. До последнего, кстати, думал, что ты передумаешь и сольешься в последний момент, — озадачил меня Державин своими домыслами.

— Фу, Артём, ты что, нахватался новомодных словечек у студентов? Откуда вообще такие мрачные мысли в отношении нас?

— Да, кстати. Тоже стал замечать, что в моем лексиконе начал проскакивать ваш молодежный слэнг. Откуда мысли такие? Не знаю, родная. Просто пытаюсь свыкнуться с мыслью, что ты такая независимая, сильная, самостоятельная, бесстрашная и при всем при этом теперь моя. Удивительно, как мне удалось тебя завоевать. И удалось ли в принципе?

— Ты меня не завоевывал, Державин. Я сама приняла решение быть с тобой. И если я сижу здесь с тобой, значит ты принял меня такой сильной и самостоятельной. Так? — расплылась в улыбке.

— Так. Спасибо тебе. Я тебя люблю, Саш.

— А я тебя люблю, Державин. Вот и все.

— Вот и все.

Скучно нам точно не будет — это то, что я знала наверняка. Остальное мне было неведомо, даже несмотря на то, что у меня теперь имелся в наличии целый муж экстрасекс.

4 года спустя

— Хорошо всё-таки здесь. Море, тепло. Правда, Державин?

— Правда, Саш.

— А ты чего такой хмурый?

— Даже не знаю, родная. Возможно, потому что пару минут назад ты обблевала весь унитаз, а сейчас преспокойненько пьешь апельсиновый фреш.

— Это акклиматизация. Я говорила тебе.

— Второй месяц? Серьезно? Я понимаю, когда наша дочь в первую неделю подхватила вирус и пролежала пластом все это время. Я три дня ходил сонный из-за разных часовых поясов, но ты уже второй месяц ничего толком не ешь, испытываешь головокружение, похудела, извергаешь содержимое своего желудка похлеще Везувия. Возможно, нам стоит воспользоваться страховкой и посетить клинику? Обследуем твой желудок?