Благо, что без меня ничего реализовать не выйдет.
Пускай думают.
Зарегистрироваться на турнир оказалось проще пареной репы. Один кислый взгляд от Кабакири Норио, пара выцеженных им через губу фраз, пакет с пятью банками пива, умиротворяющий этого вечного «судью» подросткового мордобоя с необходимостью куда-то тащиться с таким типом как я — и вот, заполняю бумаги во вполне приличном офисе, светя своим лицом среди присутствующих. Правда, нюанс в том, что офис открыт в здании, принадлежащем якудза. Но это мелочи.
— Эй, а я тебя знаю! — говорит один из местных парней, явно имеющий татуировку на спине, — Это же ты в Киото разгромил контору у Санабако-гуми! Один!
Клерк, ждущий, пока я заполню бумаги, ёжится, со страхом на меня поглядывая.
— Что, правда? — лениво интересуется коллега городского бандита, — Прям в одну харю?
— Ага! — возбуждается первый, — Нормально так всё расхерачил! А че было-то?
Вопрос уже адресован мне.
— Они меня похитили, — скупо отвечаю, — Обиделся.
В следующем кабинете, где проходит медосмотр, стоит массивная машина, напоминающее некий гибрид офисной и медицинской техники. После того, как врач проводит несколько нехитрых манипуляций, меня просят сунуть руку в специально для этого предназначенное прорезиненное отверстие. Выполняю просьбу, напрягаясь лишь в самом конце — укол для забора крови я ожидал, но не гибкий черный браслет, плотно обхвативший запястье.
— Убедительная просьба не повреждать браслет, — сухо предупреждает меня врач, — Он служит вашим идентификатором в турнире.
— А если он будет поврежден во время боя? — интересуюсь я.
— В таком случае, мы его заменим, — лаконичный ответ, — но это касается лишь турнирных боев. В ином случае, повторюсь — избегайте любых повреждений браслета. Он крепок, но не неуязвим.
Напряжения это не умаляет. В моем понимании подпольные турниры и такая техника — не совместимы. Никак. С другой стороны, я и иду на него не так чтобы добровольно. Не просто иду. Теперь я еще по вечерам ищу в сети любые следы Спящего Лиса. На всякий случай.
— Закрыть я браслет могу? Чем-нибудь другим?
— Можете, — кивает доктор, — Это не возбраняется.
Какая отличная новость.
Затратив еще три часа времени беготни по городу, возвращаюсь домой с обновкой в виде плотного кожаного браслета, закрывающего турнирный. Это не просто кусок кожи с заклепками, я его «слегка» модифицировал с помощью дополнительных прокладок, а также нескольких слоев свинцового напыления. Оно и снаружи, и внутри, тщательно изолированное от кожи дополнительными материалами. То, что на меня надели на медосмотре осмотрено и ощупано, осторожно и тщательно. Просто гибкая крепкая лента, никаких микросхем, устройств, либо чего-то подобного не обнаружено, но это ничего не значит. В мире есть вещи, о которых я не имею ни малейшего понятия. Глаз Спящего Лиса, возможности Онивабаши…
Дома праздник. Очередная годовщина того самого дня, как судьба свела моего отца и мать, один из наиболее ярко празднующихся дней в году. Таких годовщин у нас, вроде бы, четыре, но этот самый-самый. «Вроде бы» — потому что с нашими родителями можно ожидать всего, чего угодно. Сегодня, например, весь дом был украшен гирляндами на зависть любому любящему рождество американцу, в духовке томилась чудовищных размеров индейка, неизвестно как раздобытая в Японии, а всей семье предписывалось загримироваться под пиратов. Костюмы почему-то были в наличии.
В целом, у меня получилось даже немного повеселиться, когда надел на каждый глаз по черной повязке, встав у стенки и сделав вид, что сплю, но в остальном, когда праведное возмущение излилось в виде нескольких комичных сцен, праздником продолжила рулить Ацуко Кирью. Это было весело, сумбурно, под громкую музыку и даже с танцами. Вот когда начались они, тогда родители внезапно прозрели, увидев с собой в комнате не одного меня с двумя детьми, а уже целых трех подростков, каждый из которых уже был размерами с них, а то и крупнее.
— Я сейчас умру, — пожаловалась одетая лихим пиратом Ацуко мужу, — У нашей младшей дочери сиськи больше моих!
— Дорогая! — слегка подвыпивший отец попытался принять сконфуженный вид, заломив треуголку на затылок.
— Ничего не знаю, — взмахнула родительница индюшачьей костью, — Пираты говорят то, что у них на уме!
— Мне еще расти и расти! — довольно гыгыкнула Эна, выскакивая из-за стола и начиная лихо отплясывать что-то на редкость мракобесное. Этого хватило, чтобы Такао впал в челодлань, позволив отцу стащить у себя с тарелки креветки.
Как индейка сочетается с креветками? Это Япония, это Кирью.
— Можешь сделать себе пластическую операцию. На груди.
Эти мои слова породили взрыв тишины за столом. Рты раскрыли все, за исключением продолжающего качать головой Такао. У отца даже креветка изо рта назад на тарелку упала. Поневоле я себя почувствовал одновременно и демоном, и пророком среди людей. Видимо, атмосфера праздника заразительна.
— Дорогой… — хрипло прошептала Ацуко, медленно вставая со стула, — Нам нужно серьезно поговорить! И срочно!
— Да… — зачарованно пробубнил Харуо, занимаясь тем же самым, — Дети… мы скоро будем. Можете кушать всё, что захотите!
Никто, конечно же, скоро обратно не вернулся, что позволило трем потомкам славной семьи провести остаток вечера в тишине и спокойствии, в результате чего Эна объелась и болела желудком на следующий день, а Такао, проигравший большую часть вечера и ночи в видеоигры, напоминал панду кругами вокруг глаз. У родителей же на следующий день были очень вдохновленные лица, прямо как у летчиков «божественного ветра», идущих на свой Перл-Харбор.
С утра, после пробежки, мать отозвала пришедшую к нам Шираиши в сторону, а там, взяв обоими руками за бока, принялась её легко покручивать из стороны в сторону, о чем-то спрашивая. Кажется, её интересовало не сколько то, что девушка мямлит в ответ, сколько физика груди у Маны. Тактико-технические характеристики, да? Хотя, если мать себе сделает такую же, то перемещаться ей придется крайне осторожно. Ну и хорошо, дома будет спокойнее…
После школы мы с Маной отправились в Огасавару, где нас ждали неприятные новости в виде Суичиро Огавазы, лежащего на больничной койке и под капельницами. Пока дочь сидела с отцом, я, давая им время, отловил одного из докторов в этой маленькой, но чрезвычайно хорошо обеспеченной клинике.
— Что с этим придурком? — мрачно спросил я у курящего сигарету человека в белом халате.
— Отсутствие мозгов, — не менее мрачно ответили мне, — С рождения. Идиот под два десятка таблеток в день должен принимать, так решил, что ему пара токкури сакэ по вечерам не повредят. Тут у нас, парень, полно идиотов, которым и канистра не повредит, но где они и где этот доходяга?
— Какие прогнозы?
— Прогноз… — врач медленно и тщательно раздавил недокуренную сигарету о наличник на двери, лишь потом взглянув мне в глаза, — Я даю прогноз, что с этой койки он уже не встанет, парень. А возможно, даже не проживет и неделю. Даже до воскресенья. Ты же и по ним приезжаешь, да? С этой красавицей?
Чуть позже, найдя знакомую бабушку, как-то раз показывавшую Мане деревню, я уговорил её вновь взять на себя девчонку, а сам отправился на разговор с Огавазой. Тот, лежа на койке, уставился на меня с вызывающим видом. Смерив его взглядом, я неторопливо уселся, а затем, достав из кармана яблоко и взятый в аренду у той же бабушки перочинный нож, принялся молча творить японский ритуал по очистке плода. Этого хватило, чтобы Суичиро через пару минут начал дёргать глазом, а через еще какое-то время выдохнул:
— Ну давай! Скажи, что думаешь!
— Я думаю, что ты прав, сенсей, — спокойно отозвался я, продолжая издеваться над фруктом, — В каком-то смысле.
— Поясни, — нахмурился тот, явно не ожидавший подобного.
— Судьба дала тебе возможность взглянуть на дочь здоровым взглядом, позаботиться о ней, поговорить, — начал мерно перечислять я, — На равных общаться с людьми. Воспитать ученика… в какой-то мере. Но разве это жизнь? Нет. Это обязанности. А жить тебе, как мы знаем, оставалось совсем недолго. Так почему бы напоследок не получить немного удовольствия, да?
