…и это на фоне того, что Акира Кирью, честный и благородный человек, ни разу не украл с помощью своих хакерских навыков эти самые йены.

Заходили какие-то люди, куда-то вызывали нервного старшего инспектора, затем, внезапно, мы с Тануки оказались в присутствии Шираиши Айки, которая в приказном порядке забрала меня (и его до кучи), увезя к себе в ведомство. Сделала она это не просто так, а потому, что по мою душу уже выехали какие-то аффилированные с СК люди, которым было поручено забрать меня в неизвестном направлении. Как коротко обмолвилась руководитель токийского отдела по делам несовершеннолетних: «у кого-то сдали нервы». В конечном итоге меня так никому и не выдали, а вот Тануки Ойю Айка выгнала, сказав напоследок, что тот своих целей добился. Каких — уточнено не было.

Вечером Шираиши Айка забрала меня, подбросив до собственного дома.

— Приглашать не буду, это не было запланировано. Впрочем, можешь зайти к Мане, — выйдя из машины, проговорила она, — Твоя авантюра увенчалась успехом, но мне непонятен её смысл. Зачем?

— Уточните ваш вопрос.

— Ты прошёл по очень тонкой грани, Акира, — не колеблясь, назвала она меня по имени, — Популяризуя себя, ты одновременно рискнул привлечь нежелательное внимание к турниру, и вызвал неудовольствие Специального Комитета. Я прогнозирую увеличение интенсивности всех уличных боев. Это травмы, инвалидность, «сломанные». С другой стороны, ты смог резко снизить свою ценность для… любых группировок и объединений, в том числе и популяризацией себя самого. Этот шаг был обдуманным действием или вынужденным поступком?

— Вынужденным, Шираиши-сан.

Сделав пару шагов, женщина встала вплотную ко мне, задрав голову. Посмотрев глаза в глаза почти минуту, она медленно кивнула.

— Я понимаю твою мотивацию и одобряю полученные результаты, но не могу понять, как ты просчитал моё участие в происходящем? Без моего вмешательства, ты бы сейчас сидел в камере.

— У меня был план «Б», Шираиши-сан. Могу только сказать, что рад, что не пришлось к нему прибегнуть. Инспектору Сакаки он бы не понравился.

— Старшему инспектору, Акира, — поправила меня бесстрастная женщина, не думающая отходить в сторону, — Постарайся больше не привлекать к себе внимание… подобным образом. Я, со своей стороны, предприму определенные меры, чтобы ты оставался… безынтересным. Но моя помощь будет иметь цену.

— Какую?

— Ты поставишь меня в известность, если вы с Маной займетесь незащищенным сексом, — спокойно кивнула японка, — Я предпочитаю планировать все серьезное в жизни загодя.

— Хорошо, Шираиши-сан.

— Можешь звать меня Айкой, когда мы наедине или в присутствие моей дочери.

— Хорошо, Айка.

Хм, если бы меня спросили, кого бы я хотел увидеть на месте своей жены, то я бы ответил, что именно эту бесстрастную, беспринципную, прагматичную женщину. Она вызывает у меня неподдельную симпатию. Жаль, что я ей нужен в совершенно ином качестве. Впрочем, это не исключает партнерские и взаимовыгодные соглашения.

///

Мана шла домой, тихо радуясь тому, что вокруг темно и редкие прохожие не видят того, насколько у неё горят щеки. А те горели! Да и не только они! После такого вечера еще удивительно, что она может на своих ногах идти и даже в нужном направлении!

Всё началось довольно безобидно, просто к ней на перемене подошла Асуми и сказала, что они вдвоем идут к русской в гости. Болтать… ну, о том, о чем нельзя разговаривать в присутствии маленькой Эны (хотя какая она маленькая уже…). Тут бы Мане отказаться (уже научилась как!), но сегодня в школе не было Акиры, Рио и Хайсо сидели грустные и ни над кем не подшучивали, поэтому Мана, слегка поколебавшись, дала согласие.

И они пошли.

Речь, конечно, завели об Акире, о ком же еще. Шираиши уже знала, что они с Асуми занимаются непристойностями, но относилась к этому спокойно. Почему — и сама не знала. Ну, знала, конечно, то, что он её не бросит, и этого ей было достаточно. Ну, по крайней мере так она сказала этим двоим, ни за что не собираясь признаваться в том, что у её спокойного отношения совершенно другие причины. А именно уверенность в том, что Акира никогда в жизни не станет Асуми хватать, говорить той ужасные грубые вещи, угрожать грязными словами, и… делать прочее.

Ну… прочее. То, что…

Щеки торопящейся домой девушки вспыхнули еще сильнее, так, что она попыталась вжать подбородок в грудь как можно глубже, закрывая волосами свое лицо.

В общем, её сначала пытались убедить в том, что она должна ревновать, а потом в том, что ревновать не стоит, потому что «надевшие черное»…

…и вот на этом месте Шираиши Мана начала превращаться в багровую лампочку, потому что Хиракава Асуми принялась рассказывать им двоим о том, как среди других, таких же как она, обстоят дела с этим.

А знала она об этом много!! Слишком много! Ужас как много!!

Когда хафу рассказала, что в Огасаваре, куда они ездили, есть несколько пустых домов, куда заселяются не только пациенты, но и приезжающие ради «этого самого» девушки-бойцы, Мана еще крепилась, но, когда синеглазая начала со вкусом рассказывать, что в Токио есть целые общежития, куда в соседние комнаты заселяются жаждущие любви… всё! Щеки воспылали, а голова пошла кругом!

Это же надо… так!

Нет, Мана, если не брать её личных внутренних демонов, которых она еще никому не показывала (кроме всей Японии, о чем она, вообще-то, не помнила), была очень хорошей и правильно воспитанной девочкой. Конечно, она многим интересовалась, когда находилась в безопасности и тишине своей комнаты, но это умозрительное любопытство было очень аккуратным, осторожным и робким. А тут на неё как начали вываливать правду о тех, с кем она связалась! Сексуальные маньяки, да и только!

К своему несчастью, Шираиши вспомнила о том, как случайно перепутала комнаты и всю ночь проспала в обнимку с Акирой, от чего ей прямо там поплохело, что привлекло внимание этих двух хищниц, со вкусом и восторгом обсуждающих эти извращения! Более того, русская зачем-то обнимала её, Ману, за талию, и норовила прислониться щекой к груди. Вот те самые объятия (довольно приятные, кстати говоря) неожиданно превратились в стальной капкан, а две прозорливые негодяйки принялись вытрясать из бордовой девушки причины её бордовости!

И вот… она убежала.

Если бы еще можно было бы убежать от своих мыслей! Тех, которые к ней приходили чаще всего в её комнате, но, вот незадача, из-за этих двух озабоченных негодяек посетившие её и сейчас! И не желающие отвязываться!

В обычной ситуации Мана бы никогда не допустила того, чтобы влепиться на ходу носом в грудь совсем незнакомому человеку, да и подавляющее большинство этих человеков она бы заметила с высоты своего роста, но вот этот, в грудь которого она так внезапно ткнулась, был чересчур невовремя! Да еще и темно! Тихо пискнув что-то невнятное, Шираиши попыталась отскочить назад, поклониться, извиниться и стремглав улететь… но ей этого не дали.

Незнакомец схватил её за плечи. Сильно, точно и крепко, как кошка хватает зазевавшегося воробья. Мана охнула, белый свет тут же сжался в овчинку, перед глазами промелькнули тысячи ужасных образов, среди которых (за долю секунды!) в ней разгорелась решимость закричать (и тут же утухла), желание ударить и убежать (да ни в жизни!), хотя бы вырваться и отпрыгнуть (а вот это можно!), но реальность оказалась слишком жестока к бедной девушке.

— Мана? — спросила её крепко сжимающая реальность очень знакомым ровным голосом, — Ты куда так торопишься? Тебя преследуют?

Ноги у девушки стали ватные, а затем она, вдохнув как следует знакомый запах, исходящий от неизвестного (уже почти известного, но увы, время, шок, обстоятельства!) обнимателя, решительно потеряла сознание.

Привычка — страшная сила. Человек не осознает, как много в его жизни подчинено привычкам. Его разум фильтрует реальность, принимая искусственные нагромождения цивилизации как данность, как неоспоримость, как законы природы. Сначала смертный создает среду обитания, а затем она создает его детей, которые, в свою очередь, слегка меняют этот искусственный мир, приспосабливая его к своим нуждам, создавая изменения уже для своих детей. Это разумно, логично… близоруко.