…это будет долгая ночь…

///

— Напоминает игру кошки с мышкой… — пробормотал лежащий на кровати человек, — … и казалось бы, что наоборот…?

Но нет. Агрессивная напористая «мышка» кидается в сумасшедшую прямолинейную атаку, а хладнокровно бегавшая от неё «кошка» мастерски переводит этот порыв в сокрушительное поражение с одного удара. Раз и всё. У «мышки» не было ни единого шанса хотя бы изобразить то, что она была должна.

Шин лишь хмыкнул, в очередной раз наблюдая, как молодая дура бездарно выбрасывает собственную жизнь на ветер. Бабы… бесполезны. Энтузиазм, вера в себя, решительность. Всё это одноразовые игрушки. Сама вызвалась, сама отыграла, но… дура. Не продумала ни черта, зато засветилась, судя по наблюдающим за решетками арены, перед всеми, кем только можно.

Хорошие солдаты получаются только из мужиков.

— Когда планируете направить к нашему Кирью людей, Соцуюки-сан? — откинувшийся на подушки Спящий Лис, выглядящий куда лучше, чем раньше, ровно и глубоко дышал, гипервентилируя новые легкие.

— Завтра, после школы, — коротко бросил комиссар.

— Лучше у дома его друга, Коджимы, Соцуюки-сан… и только одного человека. Женщину… если они еще у вас остались.

— Причины? — холодно осведомился комиссар. Ему очень не нравились рекомендации от этого человека.

— Ему хватило двадцать две секунды, чтобы просчитать совершенно непрогнозируемую заранее ситуацию, прийти к верным выводам и выработать наиболее выгодную стратегию, — отрезал Хаттори, зайдясь после этого в кашле. Прокашлявшись, он посмотрел на ладонь, покрытую брызгами крови, недовольно покосился на запищавший аппарат, к которому был подключен, и продолжил, глядя на комиссара, — Всё просто, Соцуюки-сан, девочка сыграла слишком топорно, Кирью насторожился. Он будет ждать гостей от вас. Почему именно от вас — мне нужно объяснять? Если их не будет, он начнет искать меня, а если они будут чересчур грубы — то начнет искать вас.

— Да, — коротко кивнув, комиссар устремился на выход. Разбираться с местными врачами ему не хотелось, уж больно высоко могут залететь их докладные. Так-то понятно, кто именно был в палате выздоравливающего детектива, но одно дело домыслы, а другое явное участие.

Схема, которую выдал Спящий Лис, едва выйдя из-под наркоза, заставила Шина отложить все свои планы по Аракаве. Там, если честно, и планов особо не было. Комиссара просто злил тихий район посреди утопающего в преступности Токио, на который постоянно ссылаются министры перед премьером. Да, тема уже завязла на зубах, возможный конфликт в Аракаве потерял свои перспективы, но его лично бесила эта пастораль. Даже, можно сказать, оскорбляла.

Однако, дело прежде всего. Неизвестно каким образом ставший «звездой» Ямикена Кирью не совсем понимает, что сейчас вокруг него творится, что играет им на руку. Парень, «рекламируя» себя перед Темным миром в столь превосходной манере, скоро станет весьма востребован теми, кто пытается заигрывать со Снадобьем. По словам Спящего Лиса — он идеальный подопытный образец для тех, кто пытается создать сверхчеловека.

А значит, скоро его захотят использовать… и вот тут перед ним, Шином, откроется куда больше перспектив, чем в случае закисшей ситуации с Аракавой. Правда, придётся подбросить немного углей в эту топку.

Пришла пора для операции «Испуганный енот»

Шин мрачно ухмыльнулся, поднимаясь на лифте.

Асуми страдала, Асуми скрипела, Асуми шаталась, то и дело хватаясь за мой локоть, но всё равно шла в школу. Как и когда вольный дух дочери двух закоренелых бузотёров-преступников смог пропитаться неистовой любовью японцев к дисциплине — вопрос, на который мой разум отказывался искать ответ.

— Как же мне хреново… — бухтела синеглазая, страдальчески морщась, — Какая же я… не своя… Акира, негодяй, почему ты такой… живой⁈

— Потому что я контролировал процесс и лучше ощущал изменения до и после резонанса, — отвечал я, — Последствия ощущаю, как и ты. Кажется, что иду на ходулях, а вестибулярный аппарат сходит с ума.

— А я себя чувствую громадиной, которую запихали в карлика. И внутри всё ноет! — страдала хафу, — Знаешь, почему ноет? Знаешь, кто виноват⁈

— Знаю.

Вопрос был риторическим.

— А если я забеременела? — неожиданно задалась вопросом Асуми.

— Шансы минимальны, — поспешил её успокоить я по действительно важному вопросу, — У меня была не обычная эрекция, предэякулята не выделялось.

— Почему-то мне от этих слов еще хуже стало, — тут же пожаловалась девушка, — Они слишком умные?

— Просто медитацию нельзя сравнить со сном. Отметься у старосты, да спи себе в медкабинете. Неприятные ощущения пройдут, а вот польза останется.

— Польза… была бы она… — проворчали мне в ответ, — Пока я лишь чувствую, что медитировала всю ночь, сидя на чьем-то колу, из-за чего у меня всё растянулось. А еще кто-то сожрал кучу еды, и у нас нет бенто…

— Польза есть.

Встав перед спутницей, я протянул к ней ладонь. Закрыв глаза, сосредоточился на несколько секунд…

— Это как…? — зачарованно пробормотала Асуми, вовсю пялясь на дрожащий над моей ладонью воздух, — Ты на ходу обратился к Ки?!!

Последнее она заорала на всю улицу, тут же захлопнув себе рот руками.

— Нет, — качнул головой я, — Просто, в отличие от тебя, я еще не вышел из медитации.

Эксперимент оказался успешным. Во время нашей экзотической медитации я, посредством кропотливого контроля, смог смешать два изначально разных по многим параметрам потока эфира, а затем напрямую создать их смешение прямо при генерации в наших источниках. Излишки, бурно выделяемые неспокойной Хиракавой, я тут же пускал на слабое целительное заклятие, воздействующее комплексно на мое тело, совершенно непривычное к более «жесткой» и насыщенной энергии девушки.

Затем, когда наш тандем полностью стабилизировался, я разделил потоки, вынуждая их резонировать между собой. В результате, как я был уже уверен, мы сумели «научить» Асуми поддерживать идеальный для неё баланс эфира в теле, попутно подняв энергоёмкость моего. А вот что касалось окончания процесса… я его решил попросту не заканчивать, поэтому завтракал, стоял в душе, одевался и шёл в школу с открытым источником, исторгающим из себя эфир, излишки которого я просто испарял через эту самую ладонь, пытаясь научиться «сгущать» свою собственную энергию, не задевая большинства каналов, простимулированных с помощью хафу.

— Как только я начинаю думать, что ты полностью поехавший, но абсолютно гениальный абрикос, ты сразу делаешь что-то такое… — пробормотала Асуми, закрывая глаза и затыкая себе уши руками, — Всё! Идём в школу! Ничего не хочу знать! Мне нужен отпуск! Всей мне нужен отпуск!

Так мы и дошли почти до ворот учебного заведения, и уже видели ожидающих нас друзей, как Хиракава, неожиданно замерев на месте, пробормотала себе под нос какую-то нелепицу вроде «а что будет, если к одной девчонке подключить три мужика⁈», затем дико и с ужасом взглянула на меня, взвизгнула, и немного неуклюже, но очень быстро побежала к воротам. Видимо, отмечаться и спать. Или учиться…? Нет, вряд ли.

— Что это с ней? — недоуменно пробормотал Рио, глядя вслед резво улепетывающей хафу.

— Не с той ноги встала, — равнодушно уронил я, — Всем привет.

Школа была… школой. Тут никто ничего не знал о подпольных турнирах, боях насмерть, о комиссарах, играющих в грязные политические игры и о бедствующих кланах якудза. Зато сегодня буквально все перешептывались о трех третьекурсниках, срочно переведшихся в другую школу. Слухи ходили о том, что сторож Сэвада застукал Нозоти, Сугияму и Ямигучи поспешно выбегающих из школы аж в пять утра, принесенная старику какой-то доброй (женской) душой якисоба внезапно дополнила этот странный момент не менее странной подробностью — вся троица была очень небрежно одета. Носительницей этой самой доброй женской души и якисобы была некая Фумигаса, девушка Сугиямы, которая сразу поняла, что к чему. Проще говоря, троицу парней окружающие хором записали в любители групповой однополой любви и теперь дружно напрягали память, сладостно вспоминая — а были ли звоночки раньше?