Сначала конкурсы, задания, соревнования по бегу, затем… упражнения с холодным оружием. Ничто так не придает в себе уверенность, как возможность учинить над кем-либо насилие. Не думаю, что знание о будущем поможет этой чуть ли не мурчащей от удовольствия девушке, так что сохраним мои планы в качестве приятного (или не очень) сюрприза.

— Вы… с Асуми… спите?

Вот он, волшебный вкус победы и лакомства. Очень быстрый и яркий эффект. Необыкновенно смелый вопрос.

— Теперь да, — спокойно киваю я, — Наверное. Что ты по этому поводу чувствуешь?

Мана опускает взгляд, но мне уже известно, что это не только застенчивость, ей так легче думается.

— Боюсь, что ты бросишь со мной вози… бросишь меня, — говорит почти внятно. Тоже прогресс.

— Когда-то, — подумав, отвечаю я, — хозяйка борделя сказала мне, что для обычной девушки постоянная сексуальная связь с «надевшим черное» — это пытка. Возможности не соответствуют потребностям. Целибат для таких как я или Асуми весьма мучителен и вреден. Так что отнесись к этому проще. Лет до сорока, сорока пяти, я буду вынужден заводить любовниц и отвлекаться на случайные связи. Мне не нравится терять время таким образом, но деваться некуда.

— А… а если у меня тоже… п-п-п-потреб-ности?

Наверное, это какая-то волшебная дыня, либо я — гениальный педагог, натренировавшийся на деревенских уличных бойцах, сам того не заметив. Или же чуть-чуть дрожащая от напряжения девушка, сидящая на моей скамейке, идёт ва-банк.

— Твои потребности меня не волнуют, — прямо отвечаю я, — пока. Взгляни правде в глаза, Мана. Ты и твоя мать предлагаете мне тебя в жены, потому что ты хочешь и подчиняться, и жить. Но предлагаете… как полезную вещь. Я могу относиться к тебе как к вещи, и ты будешь счастлива, а мне будет удобно. Тем не менее, я этого не делаю, а пытаюсь помочь тебе социализироваться, найти баланс в жизни. Без этого баланса из тебя никогда не получится хорошая мать — только преданная собака, ждущая своего хозяина на коленях и с плетью в зубах. Может быть, даже нагишом. С включенным вибратором в заднице. Не обращающая внимание на присутствие этих самых гипотетических детей. Думаешь, я нахожу подобное привлекательным?

Отповедь резкая и предельно откровенная, но я уже знаю, что Мана, несмотря на все свои минусы, умная девушка, умеющая анализировать чужие слова и себя. Бордовый румянец, покрывающий её лицо, шею, чуть ли не плечи — это не только зашкаливающий уровень стыда, но и определенное возбуждение от услышанного.

Вздохнув, тянусь к спрятанному заранее пакету, откуда достаю еще половинку дыни. Режу мякоть на кубические кусочки, которые кладу в уже пустую чашку, из которой ела девушка. Сверху поливаю это всё каким-то темным «гречишным» мёдом, которым со мной поделилась Киберсойка, заявляющая, что мы в своих япониях о настоящем мёде никогда даже не слышали. Пахнет очень приятно, возможно, она даже не преувеличила.

Поставить чашку перед девушкой, спрятавшей лицо в руках, а затем выйти из комнаты. Ей определенно нужно побыть одной, подумать… ну или хотя бы успокоиться.

Теперь зайти к себе в комнату, достать из еще одного пакета порцию копченых ребер и три банки хорошего пива для отца, а также вынуть из шкафа огромный, чуть ли не в половину моего роста пакет с попкорном для брата. Затем идти угощать тех, кто чувствует себя обделенным при виде женского праздника живота. Легким движением мысли призы за «твистер» превращаются во взятку, а сама история с «твистером» становится целиком и полностью фальсифицированной, особенно насчет условий проигрыша, но кому нужна горькая правда, когда есть вкусная и сытная ложь?

На повестке следующего дня у меня был разговор с Хиракавой, визит к деду по поводу Хито-Хито, и общение по телефону с Мотосубой, но одного взгляда, брошенного на синеглазую, хватило, чтобы вычеркнуть Горо Кирью из своего расписания вместе с таинственным бойцом. На меня смотрели как Шираиши на дыню в меду. Этот вопрос желательно было закрыть вне школы и без моральных травм, причиняемых окружающим.

Что-то подобное и получилось. На предложение «сделать домашнюю работу вместе», Хиракава ответила утробным скрипучим ворчанием. Да и пробежка до её квартиры вполне походила на забег на скорость. Что было позже, напоминало больше драку, чем что-либо другое, а под конец Асуми еще и вырубилась с блаженной улыбкой идиотки, оставив меня удовлетворенным физически, но раздосадованным в остальных аспектах. Ну что же, еще многое можно успеть. Тем более, что мне нужно узнать у деда о «соперниках покруче», о которых говорил Кабакири. Так что направлюсь в додзё Джигокукен.

Убедившись, что с Хиракавой всё более чем хорошо, я принял душ, оделся, а затем закрыл её дверь ключом, который потом пропустил внутрь квартиры через щель для почты.

Женщины… они отнимают массу времени.

Как оказалось — не только они, но еще и киборги, которые вас ждут возле черного автомобиля, остановившегося прямо напротив входа в Джигокукен.

— В тот день, когда я передал вам ваш глаз, Хаттори-сан, — произнес я, остановившись перед ожидающим меня человеком, — то надеялся, что никогда больше вас не увижу. Надежда оказалась пуста.

— Не спеши огорчаться, Кирью-кун, — слабо улыбнулся человек в плаще, под которым скрывалось множество поддерживающих его механизмов, — тебе это не идет. Рад видеть тебя живым и здоровым.

— Давайте обойдемся без прелюдий, в них нет необходимости.

— Тогда идём. Нас ждёт Кирью-доно. Нужно поговорить.

Действительно, я поспешил огорчиться. Нежеланная встреча — это такая мелочь по сравнению с попыткой пра-прадеда буквально продать тебя мутному киборгу-детективу. А слова про то общее благо, нужду родины, надежду…

— Вы тратите моё время, — отрезал я, устав слушать агитационные речи от обоих, — Подытожу — в Токио будет проведен большой подпольный турнир, на котором, возможно, будут бои со смертельным исходом. Раз. Вы предлагаете мне принять участие, попутно выполняя роль вашего агента, что включает не только шпионаж, но и расстановку «жучков», сбор данных, аналитику. Поиск возможных источников синтетического Снадобья. Так?

— С вероятностью, близкой к ста процентам, существует подпольная лаборатория, производящая различные вариации Снадобья, как бы дико это не звучало, — спокойно кивнул Хаттори, — с той же вероятностью мы предполагаем, что турнир лишь прикрытие для масштабного тестирования этих образцов. Об организаторах турнира мало что известно, но, скорее всего, служба безопасности там будет очень квалифицированной. Речь идёт о национальной безопасности, Кирью-кун. Верхняя планка возраста на Турнир Ямикен составляет двадцать лет.

— Поэтому нужен ты, — хмуро проговорил дед, — Ты молод, очень умен, не боишься… убивать. Идеально подходишь для турнира.

— Ты всерьез думаешь, что я подставлю семью под риск ради той ерунды, о которой вы сейчас говорили? — наклонил голову я, глядя на Горо. Тот отвёл взгляд.

— На турнире можно будет носить маски, — повторил Спящий Лис, — Идентификация бойцов проводится по крови. Вам на руку наденут специальный неснимаемый браслет на все время турнира…

— По которому каждого и будут отслеживать, — заключил я, — Не делайте из меня дурака, Хаттори-сан. Будь я один, не имей родственников, на подобную авантюру мог бы согласиться за двести… может быть триста миллионов йен, плюс имея, как минимум с десяток человек поддержки, что пойдут впереди меня. В данном же случае? Нет.

— Кирью-кун… — вздохнул безуспешно пытающийся скрыть удивление после оглашенной мной суммы детектив

— Я знаю о существовании людей, способных проникнуть куда угодно и вызнать всё, что потребуется, причем безо всяких Снадобий и надеваний черного, — Не заставляйте меня думать о вас двоих хуже того, что вы заслуживаете.

— Внук, — аккуратно начал дед, — Ты себя очень неразумно… ставишь.

— Не имеет значения, как я ставлю себя, куда важнее то, как я могу поставить всех остальных, — грубо вывалил я свой козырь, — Хаттори-сан знает, о чем идёт речь. А ты, дед, хотя бы раз бы воспользовался своими древними мозгами по назначению. Кого бы не представлял уважаемый Спящий Лис-сан — те люди, раз посчитав тебя активом, больше никогда не отступят от своего мнения. Учитывая непродуманность предложения, которое только что сделал мне твой уважаемый гость, я с вероятностью в сто процентов могу утверждать, что делал он его по приказу, не по своей воле.