Прямо на песке, под единственным работающим тут фонарем.
Быстро сойдя с причала, мужчина замер на секунду, напряженно оглядываясь по сторонам, во тьму. Его тело было изукрашено ссадинами, сечками и припухлостями, на ребрах и плечах наливались черным синяки, а лицо было распухшим, создавая впечатление, что по нему били снова и снова. Тем не менее, мужчина не был похож на избитого, скорее наоборот. Сбитые и кровящие костяшки его кулаков могли служить доказательством, что на удары он отвечал ударами.
Убедившись, что вокруг ни души, мужчина быстрым шагом преодолел расстояние до сумки и дипломата, сиротливо лежащих под столбом. Раскрыв молнию на сумке, он скупо улыбнулся при виде пары белоснежных кроссовок, вынул их и…
Звучный хлопок сопровождает сноп искр и шрапнели, разрывающий в клочья сумку, кроссовки и прошивающий всю верхнюю часть склонившегося мужчины. Мина не так уж и сильна, дымящийся труп просто как подрубленное дерево падает на клочья синтетической ткани. Не видно ни судорог, ни агонии. Моментальная смерть.
Ивао молча продолжает смотреть на монитор, где демонстрируется картина жестокой и совершенно несправедливой расправы. Его лицо не выражает никаких эмоций, даже системы жизнеобеспечения не пищат, сигнализируя о том, что детектив возмущен. Однако, это есть. Стоящий у него за спиной человек это тоже знает.
— Рейтинг «Ями-три», Хаттори, — грубый и холодный голос Шина Соцуюки великолепно подходит к мрачному зрелищу, — Мы не могли отпустить этого человека.
«Ями-три», — тут же возникает справка в разуме знаменитого детектива, — «Полное неприятие авторитетов, одиночка, эгоцентрик, криминальное прошлое, психопатия. Подтвержденные или нет эпизоды насилия, деструктивного поведения, нарушения общественной морали. Проще говоря, он не годится»
— Проще говоря, он не годится… — протянул Спящий Лис, — Уже ни для чего, да? Парень сделал грязную работу, больше ему делать нечего. Смерть крысиному королю.
— Именно так, — спокойно кивнул ему комиссар «расстрельных бригад», — К моему очень небольшому, но сожалению, чаще всего выживают самые… неподходящие. Впрочем, горевать тут не стоит. Дисциплины у этих ваших «надевших черное» — нет в принципе. Вот посмотрите сюда.
На другом мониторе демонстрировалось помещение в подземном бункере. Троица молодых людей, практически подростков, давилась военными рационами, найденными ими в этой комнате. Они буквально пожирали пищу, не обращая внимания ни на что, кроме еды, что быстро привело к печальным последствиям — ворвавшаяся в комнату другая тройка напала на ужинающих, действуя куда согласованнее. Одержав победу в рукопашной схватке, вновь прибывшие выразили свою злость по отношению к удачливым побежденным, неслабо избив их дополнительно.
Взрослые синхронно поморщились, глядя на это.
— Все шестеро — условно годны, по меркам наших «экспертов», — желчно пробормотал комиссар, — Но я бы их поставил к стенке. По крайней мере, этот поток.
«Поток…». Соцуюки, при всем своем имидже холодного и безжалостного палача, таковым отнюдь не был, как прекрасно знал Ивао, но лишь по отношению к «нормальным» японцам. Темный мир комиссар отвергал с холодной яростью человека, неоднократно ставившего жизнь на кон в борьбе за закон. На его руках было немало крови «надевших черное», и в них Шин видел прямое ущемление законов страны. Бесполезные отбросы, годные лишь на то, чтобы произвести здоровых детей, так он говорил.
Впрочем, каждый в «потоках», что подросток, принявший искусственное Снадобье, что взрослый, преступивший законы страны, все они сдавали семя в крио-банки. Много, по три захода за рекуперативную неделю, в течение которой их готовили к…
Утилизации. Иначе не скажешь.
Спящий Лис напрягся, вытаскивая своё тело из кресла. Наблюдать за «королевскими битвами» он больше не видел смысла, его это зрелище угнетало. Видеть, как десятки здоровых детей избивают друг друга, пока аналитики разбирают видео со скрытых камер, чтобы вынести вердикт о том, что в дальнейшем будет с тем или иным человеком, — это фрустрировало инвалида.
— Вы по-прежнему утверждаете, что ваш козырь может проигнорировать такое зрелище? — с сомнением в голосе комиссар повторил вопрос, который задавал несколько часов назад.
— Вынужден заметить, что вы очень недооцениваете силу современных цифровых технологий, Соцуюки-сан, — тут же откликнулся детектив, — Даже если бы моего… «козыря» взволновало бы подобное зрелище, он бы от этого стал только опаснее. Вы не хуже меня знаете, что некоторых людей невозможно сломать или изменить. Ваш «ями-три» был живым примером.
— Мой опыт говорит о том, что «гениев» сломать даже легче, чем обычных людей! — упрямо набычился комиссар, чьи планы совсем недавно оказались если не сломаны в труху, то как минимум нуждались в срочном поиске квалифицированного исполнителя.
— Гении бывают разными, Соцуюки-сан. Я бы не назвал так человека, который просто хорош в чем-то. И давайте оставим эту тему.
— Тц… Хорошо, идемте, Хаттори-сан. У меня сегодня еще много дел.
Путь им предстоял вниз. Несмотря на то, что оба японца уже находились метров на тридцать ниже поверхности земли, им предстояло опуститься еще глубже. Кабина лифта, похожая на банковский сейф, медленно и торжественно опустит обоих еще на полсотни метров, в закрытую от глаз мира сверхсекретную лабораторию, куда, кстати, попадала одна треть от всех сделанных «надевшими черное» пожертвований семенного материала.
Причин, почему этот самый материал просто не выкупают у вечно голодных уличных бойцов, было немного, но вот их важность… Правительство сочло, что подобный шаг так сильно ударит по самолюбию обычных граждан, что те потеряют веру в родную страну. Что, в принципе, вполне могло быть правдой, всё-таки обычный смертный в подметки не годился «надевшему», но зато он содержал своих детей, воспитывая из них новых налогоплательщиков.
«Нет в этой жизни ничего простого», — вздохнул Ивао, ковыляя за комиссаром. Они шли по лаборатории, в которой вовсю шла работа над тем, что было запрещено Дополнительным Протоколом к конвенции о защите прав человека… речь шла о клонировании. Детектив и комиссар проходили по коридору с прозрачными стенами, через которые видны были баки, содержащие человеческие тела, либо их части, а также ученые, сосредоточенно работающие за компьютерами, либо наблюдающие за показателями дисплеев. То и дело можно было заметить, как кто-то из этих обряженных в белое людей изымал тот или иной орган или конечность, складывая их в большие металлические баки с надписью «утилизировать». Иронично, но в этом подземном комплекса утилизируют по-разному, подумал Ивао.
А сегодня в нем утилизируют и его.
Ну, какую-то часть.
Соцуюки передал детектива из рук в руки команде хирургов, уже приготовившихся к операции. Здесь, в «предбаннике», Ивао Хаттори разделся, обнажая своё худое увечное тело, закованное в роботизированный экзоскелет, а комиссар, пройдя авторизирующие процедуры у машины, управляющей этим механизмом, получил на руки основной блок памяти протеза. Он останется у него, если операция пройдет неудачно, и Спящий Лис покинет этот свет.
— Комиссар, — окликнул уходящего Ивао, лежащий на носилках и еле дышащий от непривычных усилий.
— Да? — суровый японец обернулся.
— Прошу вас, не пытайтесь вскрыть или скопировать блок до моей смерти. Это очень плохо кончится.
— Я приму ваши слова к сведению.
Ивао расслабился, стараясь выровнять собственное дыхание. Шин Соцуюки — человек, находящийся на своем месте, выполняющий (причем очень хорошо!) порученные ему задачи. Только при всем этом он изыскивает дополнительные возможности, чтобы воспользоваться своим влиянием. Сугубо в интересах государства, конечно… но это тот случай, когда влияния у человека гораздо больше, чем ума, чтобы его использовать. Зато он предсказуем.
Ивао закатили в операционную, он даже успел кинуть взгляд на поджидающие своего часа держаки, на которых в прозрачных пакетах лежали органы. Почки, печень, сердце, вены синим склизким мотком… много крови. Литров тридцать, не меньше? Да, где-то так.
