И вроде бы Багинский согласился отпустить ее… Что, думал, такое — пару дней расставания? Тем более, от всего произошедшего любимая отошла довольно быстро — благо Аслан не успел проделать с ней ничего особо травмирующего, да и быстрое наказание преступников сыграло свою роль в восстановлении душевного баланса. Можно было отпустить Марго повидаться с родственниками и встретиться через несколько дней в Москве, в аэропорту…

И всё же, накануне самого отлета Багинский понял, что не желает оставлять ее без присмотра даже на пару дней. Ну вот ни в какую не желает. Даже ради приличий и спокойствия ее родителей.

Разумеется, сразу свою позицию он озвучивать не стал — гордость не позволяла. И вместо того, чтобы спорить и навязывать ей свое общество, решил поступить по-другому. По-хитрому.

Ночью, убедившись, что Птичка его крепко спит, залез в свой лэптоп и купил с сайта авиазаказов билет на тот же самый рейс, на котором должна была лететь она. Благо, несколько свободных мест еще оставалось.

В Стамбул они ехали вместе — официально его рейс был назначен на завтра, и, проводив Марго, Багинский намеревался провести ночь в отеле. Так, во всяком случае, планировалось, до того, как он решился на совершенно хулиганский поступок.

В аэропорт поехали вместе, не заезжая в его гостиницу — не может же он не проводить любимую девушку? А вот на чекине, крепко обняв свою красавицу, он сделал вид, что ему пришло срочное сообщение от секретарши в Москве. Набрал при Птичкиной ее номер и, в душе извиняясь, изобразил разговор по нетерпящему отлагательств делу.

— Да, получил, Лариса Моисеевна… Да, два отчета по гранту. В чем там проблема, говорите? Нестыковка в бюджете? Ага, проверю, как только буду в отеле… Да вот не знаю, часа через два, наверное…

— Ты едь, едь! — сама начала толкать его от себя Птичкина. — Мне всё равно уже на посадку…

Врать некрасиво, но иногда полезно — убедил он себя, пока целовал ее сладкие губы.

И как только девушка скрылась за воротами, молниеносно оформил свой багаж на тот же самый рейс. После чего устремился в парикмахерскую, расположенную тут же, в аэропорту, где еще вчера заказал очередь.

— Вот такую, — ткнул в стрижку, совсем короткую по бокам и более длинную сверх, изображенную на плакате с мужской моделью. И стянул со своих длинных волос резинку.

Парикмахер открыл рот.

— Вы серьезно? Вот прям всё снимать?

— Всё! — уверенно кивнул Багинский. — И бороду сбрить. Начисто.

Парикмахер обернулся, в растерянности оглядываясь на пожилого барбера, флегматично наблюдающего за происходящим.

— Кризис среднего возраста, — пожал плечами мужчина, уверенный, что клиент на понимает по-турецки.

Багинский хмыкнул в усы, а заодно немного пожевал их, прощаясь. Что ж… Может, и кризис. Всё течет, всё меняется… Но истинная причина столь кардинального изменения, о котором он решил еще вчера, была не в этом.

Стригли и брили его минут пятнадцать — как раз успели к тому времени, когда имя его начнут объявлять на весь аэропорт.

Поднявшись из кресла, Максим Георгиевич удовлетворенно оглядел свое обновленное лицо в зеркало — от слегка припанкованного профессора, которого так легко можно было принять за актера или рок-музыканта, на него смотрел совершенно другой мужчина. Не хуже и не лучше, не моложе и не старше… просто другой. Такого, скорее, можно было принять за преуспевающего бизнесмена, нежели за актера или профессора.

Одно было важно — теперь его не узнает не то, что Птичкина, но даже и родная мать.

Особенно, когда он добавит к своему образу вот этот последний штрих…

Сняв с лица очки, он нацепил другие — с гораздо более темным стеклом и тонкой рамкой. Теперь он не узнавал сам себя. Словно его не постригли, а подвергли за эти пятнадцать минут полноценной пластической операции.

Конечно, он рисковал тем, что Марго не одобрит столь радикальные перемены, но решил, что это послужит еще одной проверкой их отношений — а то что это за любовь такая, если ее можно стрижкой на нет свести? А если через пару лет он облысеет?

В любом случае, возможность присматривать за Птичкиной без ее на то ведома, не позоря ее перед старорежимными тетушками, того стоила.

В самолете он оказался недалеко от Марго — в другом ряду, наискосок — и умудрился даже несколько раз попасться ей на глаза. В первый раз рассеянный взгляд ее скользнул по его лицу, словно по чужому, во второй же она на мгновение зацепилась за его глаза под темными очками, но тут же отвела взгляд, явно смутившись.

Понравился! — возликовал в душе Багинский. Даже в своем новом амплуа он, без сомнения, заинтересовал девушку так, что она слегка порозовела и отвела глаза!

И всё ещё не узнала его. Всё шло именно так, как он и запланировал.

— Мисс, с вами все в порядке? На вас лица нет.

Вырванный из легкого, беспокойного сна, Багинский открыл глаза и уставился на экран монитора, вмонтированный в кресло следующего ряда. Нет. Говорили не оттуда.

Она замотал головой, вытянул шею… и замер. Над креслом Птичкиной, заботливо склонившись, стояла стюардесса, явно обращаясь к ней.

Что уже случилось? Марго плохо? Может, она боится летать?

— Просто… просто съела что-то несвежее, наверное… — слабым голосом отвечала Птичкина.

Багинский нахмурился. Ничего несвежего она сегодня не ела — он ведь завтракал вместе с ней, и если бы они отравились, тоже сейчас бы чувствовал себя не ахти.

— Может, вам принести что-нибудь? Воды? — продолжала заботиться стюардесса.

— Простите! — сдавленно пискнула Марго. По опыту поняв, что происходит, стюардесса быстро отодвинулась, давая девушке выйти, и та скользнула мимо нее в сторону туалета, закрывая рот рукой.

Вот те на! Не позволяя себе паниковать, действуя на автомате, Багинский выдернул себя из кресла и поспешил за ней.

Неужели и в самом деле отравилась?! Может, успела что-то перехватить перед самым вылетом? Какую-нибудь несвежую самосу в индийской лавке?

Да вроде нет — он следил за ней. Ничего она в аэропорту не ела. Да и не стала бы напихиваться мусорной едой — он хорошо успел изучить ее кулинарные привычки.

В любом случае, нужно быть рядом и на подхвате — мало ли что…

Туалет, по счастью, был свободен, и Птичкина мгновенно нырнула в него, не убирая руку ото рта. Остановившись за полметра от туалета, Багинский услышал недвусмысленные звуки из-за тонкой двери — Птичкину на самом деле тошнило. От беспокойства за нее у него защемило в сердце — как же ужасно, что он даже не может подойти и утешить ее, принести водички… Чертова конспирация!

Шагнув ближе, он замер в нерешительности — что дальше делать, было не совсем понятно.

— Уф… — громко выдохнула внутри девушка. И тут же полилась вода — Птичкина явно умывалась.

Поняв, что вроде как все наладилось и вот-вот дверь в туалет откроется, Максим Георгиевич шагнул немного в сторону и спрятал лицо за шторкой, отделяющей коридор вокруг туалета от салона самолета. К его удивлению, выйдя, Марго не вернулась в салон, а прошла дальше — в сторону отделения для стюардов.

— Можно мне воды? — услышал он, как она просит дрожащим от слабости голосом.

— Боже, да вы совсем белая, милочка! — воскликнула по-английски невидимая ему женщина. — А ну-ка, садитесь, я сейчас спрошу, нет ли среди пассажиров врача… И давление надо измерить… Сейчас принесу…

— Стойте! — Марго явно была против. — Не надо врача, мадам… Это просто… просто…

— Да что просто-то? Вы же сейчас в обморок упадете, девушка! Нам не нужны такие проблемы!

— Не упаду… не должна во всяком случае…

— Почему вы так уверены? Может, у вас похмелье? Вы употребляли алкоголь вчера?

— Что вы, я вообще не пью!

— Вы знаете, что с вами?

— Не уверена… Но подозреваю, что это просто… просто токсикоз.

Внимательно прислушивающийся к этому разговору Багинский резко выпрямился под низкой аркой коридорчика — так что стукнулся головой о притолку.