Задрав голову, с открытым ртом я стояла посреди мощеной дорожки, пока Багинский не утащил меня к одной из скамеечек, на которой можно было удобно разместить голову, чтобы шея не болела.

— Красиво, правда? — задумчиво спросил он спустя целую минуту. — И странно… Мы находим примитивные украшения, созданные людьми, любуемся ими в музеях, продаем их за огромные деньги, изучаем и пишем заумные многотомные труды о них — словно всё это свидетельствует о каких-то запредельных способностях человеческого мозга. Гордимся своими изобретениями, какой-то примитивной утварью, найденной в раскопках… Смотрите, на что был способен человек пятьдесят тысяч лет назад — хвастаемся мы! Но при всех своих умениях человек не смог бы создать ничего даже приблизительно столь прекрасного, что может создать природа… Миллионы лет на изменение и сплав пород, сложнейшие химические процессы, кропотливая работа воды и минералов… и всё это ради того, чтобы группа зевак попялилась в потолок, пожаловалась, что «заболела шея и могли бы придумать лежаки поудобнее», и пошла обедать крабами и покупать местный жемчуг. Здесь даже вход бесплатный, потому что всё это никому не нужно. Ну гроты и гроты… подумаешь…

Признаться, от его речи у меня побежали мурашки. И стало немного стыдно, потому что шея действительно уже ныла, и я тоже обо всём этом только что думала.

— Не знала, что ты у меня философ… — повернув голову, так, чтобы видеть лицо моего мужчины, я улыбнулась.

Он хмыкнул.

— Не знал, что я «у тебя»…

— Ах ты…

Он явно шутил, но я не упустила случая ущипнуть его за бок, как бы показывая — конечно, ты «у меня»! Ты теперь всегда «у меня».

— Мне тебя подарили на День Всех влюбленных, помнишь? — повернувшись на скамье полностью, я оперлась о локоть. — Так что ты теперь мой. Навсегда!

— Тебе подарили Аслана, — резонно заметил он. — И, по-моему, подарили на один вечер, а не «навсегда».

— Так в этом-то всё и дело! Аслана бы я отправила обратно, даже не попользовавшись, а тебя решила купить навсегда. Имею право, потому что… клиент всегда прав!

Он тоже повернулся и оперся на локоть.

— «Навсегда» стоит дорого. А денег у тебя нет, потому что карьера твоя накрылась, Птичкина. Помнишь?

Я сделала вид, что задумалась, оглядывая мерцающий каменьями потолок. Потом кивнула, словно приняла трудное решение.

— Отработаю. Натурой. Меня тоже не на помойке нашли.

Запрокинув голову, Багинский громко рассмеялся, пугая проходящих мимо японских туристов.

— Судя потому, как сверкнули твои глаза при слове «жемчуг», отрабатывать тебе придется не только мое общество… Пойдем, припишем к твоему долгу какое-нибудь миленькое колье или сережки…

— Это… «миленькое» в твоем понимании? Миленькое?! — у меня, в буквальном смысле этого слова, отвисла челюсть.

Я не только никогда в жизни не надевала столь прекрасного украшения, но даже не примеряла ничего подобного в магазине. Да, пусть основу предложенного мне колье составлял выращенный на ферме жемчуг, но это было так — кордебалетом. Примадонной же была дикая, морская жемчужина удивительного, темно-голубого цвета, настолько крупная и величественная, что хотелось надеть это колье не на шею, а не голову — как корону.

Однако, колье всё же надели мне на шею, и несколько минут мы с Багинским в полной тишине обозревали меня в зеркало. Потом я услышала, как он шумно глотнул слюну за моей спиной.

— Ты же понимаешь, — я чуть повернула к нему голову, продолжая держать волосы над шеей, — что придется купить мне платье, чтобы я хоть как-то соответствовала… А то будут думать, что это китайская подделка.

— Я не перенесу такого позора, — ровным голосом отреагировал он, не отрывая от моей шеи глаз. — Придется тебя приодеть, Птичкина. Чтобы хоть как-то… соответствовала.

Если честно, я даже не спрашивала, сколько стоит мое новое украшение, купленное в ювелирном магазине, совмещенном с маленькой фабрикой, на которой обрабатывали местный жемчуг уникального, почти синего цвета. Потому что шутки-шутками, а чувствовать себя содержанкой было не совсем приятно. Даже если все остальные будут считать меня «гражданской женой».

И, конечно же, я не собиралась ею оставаться — невзирая на неприятности с прессой, у меня еще было много опций. Просто сейчас, пока я не уверена даже в том, что мы с Багинским останемся вместе, а он останется на свободе, не хотелось заморачиваться с вопросами собственного статуса и будущей карьеры — всё это казалось не существенным.

Хотелось просто быть рядом с ним. И наслаждаться подарками от любимого мужчины, даже если за них придется расплачиваться «натурой».

— Ну, рассказывай! — развалившись в кресле в ожидании ног королевского краба, Максим смотрел на меня, кривя губы в легкой усмешке. — Считай это твоим первым взносом в счет оплаты долга.

— Что… рассказывать? — оторвавшись от созерцания синейшего моря, начинающегося сразу же за верандой ресторана, я вопросительно взглянула на него.

— Почему ты пустила меня в номер, если подружки устроили тебе каверзу, и ты никого не ждала? Чем именно я тебя взял?

Ах вот о чем он! Я ощутила, как щеки становятся горячее — явный признак того, что я краснею.

— Ну… просто понравился… — буркнула, выглядывая из-за его плеча в ожидании официанта. Еще не хватало рассказывать ему о том, что он — моя давняя эротическая мечта.

— Просто понравился? — его брови поползли наверх. — То есть любой симпатичный парень, появившийся у тебя на горизонте, имеет шанс оказаться у тебя в постели, да еще и подзаработать? Этого мне ожидать?

Оххх… Похоже, меня не так поняли. Хотя… как меня понять, если я толком ничего не говорю? Я глубоко вздохнула. Похоже, не отвертеться…

— Ну, в общем… Ты соответствовал моим представлениям о том, как должен выглядеть… настоящий мужчина, — старательно не глядя на него, я разглаживала на столе салфетку.

— И как же он должен выглядеть? Высокий, в костюме, с хвостиком и ухоженной бородой? Знаешь, сколько таких, как я, в мире? Со всеми спать будешь? — в его голосе уже звучало легкое раздражение, и надо было срочно с этим что-то делать.

Однако, вместо того, чтобы как-то умиротворить его, я тоже начала раздражаться.

— С какой стати я должна перед тобой отчитываться? Я, между прочим, одинокая девушка… была! Имела право на любые развлечения! В чем проблема-то?

— В том, что есть развлечения, а есть распутство! — понизив голос, Багинский подался вперед, сжимая край стол побелевшими пальцами. — Отдать первому встречному свою невинность — это как минимум странно, если во мне не было чего-то большего, чего-то, о чем ты не хочешь гово…

— Было! — зашипела я, пригибаясь ему навстречу. — Было большее, если хочешь знать! И сейчас ты это «большее» растаптываешь и становишься таким же, как все… они! Безмозглым красавчиком с кубиками на животе и прической а-ля «принц из сказки»! Лишаешь себя самого главного, ради чего я на тебя повелась!

Выпалив всё это на одном дыхании, я замолчала и схватила бокал с вином. Хищно отхлебнула, уставившись в его глаза, расширенные от изумления. Что, не ожидали такого отпора, Максим Георгиевич?

Однако, как выяснилось, изумлялся он не моему пылкому ответу. Резко откинувшись на спинку стула, профессор вдруг расплылся в широкой, слегка насмешливой улыбке.

— Ну, здравствуй… мой маленький сапио-сексуал.

Я поперхнулась и даже немного закашлялась.

— Кто?!

— Сапио-сексуал, — полностью успокоившись, Багинский развернул салфетку и уложил ее на колени, одновременно показывая мне глазами на приближающегося с подносом официанта. — Сейчас объясню.

Остолбенев от незнакомого мне эпитета, звучавшего, как венерическая болезнь, я отстраненно наблюдала за тем, как официант с помощником аккуратно разделывают и разрезают для нас огромные крабьи конечности, поливая белоснежное, еще дымящееся мясо соусом из масла и специй.