Ана поняла, что дрожит, только когда кроме ее мыслей в голове ничего не осталось. Она забралась обратно в комнату. В чрезмерно просторном платье это оказалось не так-то просто: ноги путались в подоле, длинные рукава мешали зацепиться. Ее ранили мысли Джеймса, он так быстро к ней переменился.

На лбу выступила испарина, сердце колотилось, как безумное. Ана налила себе воды и залпом выпила. Ей надо было успокоиться. Наконец она осознала, что по-настоящему опасна. С самого появления в ней Тьмы она наивно полагала, что все же сможет управлять ей. Ее мучитель заслужил, Кеннет был слишком подозрительным, Лиззи, так может это и не она вовсе. Ана тяжело опустилась на кровать. «Хватит себя обманывать, все это сделала ты. И ты ничего не контролировала».

Тьма не была ни новым чувством, которое можно осмыслить, ни конечностью, которая бы двигалась согласно велению разума. Она была чем-то отдельным, влезшим внутрь и затаившимся. Ана теперь принадлежала не себе, а непредсказуемому разрушению, оберегающему ее и берущему за это высокую плату. Какое действие вызовет Тьму? Какая мысль?

«Кеннет. Ты же обещал… обещал помочь».

Беспокойный сон то приходил вместе с кошмарами, то уходил, оставляя Ану наедине с собственными мыслями, которые тревожили только сильнее. Платье измялось, в развороченной кровати было жарко и душно. Ана проснулась еще до наступления рассвета. Она лежала с открытыми глазами и смотрела в стену. Ей было ненавистно находиться наедине с собой, каждая ее частичка стала чужой. Она мечтала не думать и не чувствовать, потому что вина камнем лежала на сердце, давила все сильнее и сильнее, и ей никто не мог помочь. Зазвучали колокола, призывая прихожан на утреннюю проповедь. Раздался щелчок – в замок вставили ключ и повернули. Хельга принесла завтрак ровно в семь, как и всегда. Ана в ужасе вскочила, подбежала к уже открывающейся двери и прижала ее всем весом.

– Хельга! Не входите ко мне, пожалуйста! – с паникой в голосе взмолилась она.

Ручка двери вернулась на прежнее место, и Хельга встревоженно спросила:

– Птенчик, ты чего? Как же завтрак?

– Пожалуйста… – Ана шмыгнула носом, по щекам опять покатились непрошеные слезы. – Позовите Кеннета, он мне нужен…

– Хорошо-хорошо, только дверь открой, дай хоть посмотреть на тебя, ты в порядке?

– Кеннет был прав, ко мне нельзя… меня надо изолировать, я слишком опасна.

– Ох, батюшки мои, деточка, что ж это такое, – запричитала Хельга, – я позову мастера, как только он вернется.

– Спасибо…

– Я оставлю еду под дверью, ты уж поешь.

Ана услышала удаляющиеся шаги и облегченно вздохнула, ей повезло, что Хельга легко согласилась.

Время шло, Ана все сидела в постели, окутанная густой пеленой мрака. Шторы, запершие ее в темнице собственных терзаний, оставались задернутыми. Остывший завтрак стоял под дверью нетронутый, словно гость, визита которого никто не ждал. Время шло. Колокола пробили обедню.

«Почему так долго? – вонзилась мучительная мысль. – Где же он? Что мне делать, если он не придет?»

С каждой минутой тлеющий огонек надежды в душе Аны гас, оставляя после себя пепел отчаяния.

У тебя есть только ты – таков закон жизни. «Если Кеннет так и не появится, то можно будет найти кого-нибудь из стражей и сдаться. И если повезет, то Тьмой по пути я никого не зацеплю».

Время шло, Ана задремала. И вдруг раздался стук в дверь.

– Я войду? – Кеннет не стал ждать разрешения.

Следом за ним в комнату ворвался свежий ветер, разбавив душный воздух. Ана резко вскочила с кровати: «Наконец-то!» Даже после того как она смирилась с необходимостью действовать в одиночку, при виде темной фигуры Кеннета по ее телу разлилась волна облегчения.

– Соскучилась? – он игриво склонил голову набок и едва заметно улыбнулся.

– Н-нет, не в этом дело… – Ана смущенно потупилась в пол, представляя, как сейчас выглядит: волосы, превратившиеся в воронье гнездо, мятое, перекошенное платье, опухшее лицо.

«Проклятый меня забери, не до волнений о внешности сейчас!» – одернула она себя и уже увереннее заговорила:

– Вы были правы, я себя не контролирую.

– Да, Хельга мне рассказала о твоем состоянии. – Кеннет смотрел на нее внимательно, казалось, полумрак ему совсем не мешал. – И кто же твои жертвы? – У Аны внутри все на мгновение замерло от его слов.

– Джеймс и, наверное, Лиззи. – Ана постаралась как можно подробнее рассказать, что случилось.

– Я должен был прийти раньше. Нет, не надо было тебя вообще одну оставлять. – Кеннет сосредоточенно тер переносицу. – Подождешь меня еще немного? Я проверю, как там те невезучие, что с тобой пообщались.

Он вышел из комнаты. Как ни странно, Ане полегчало даже от столь краткого визита. Кеннет ее немного успокоил: он будто бы не видел проблемы в ее срывах, хотя сам и стремился изолировать Ану. Совсем скоро он вернулся.

– Они в порядке, ни следа Тьмы, ты чисто работаешь, – Кеннет усмехнулся и сел на кровать рядом с Аной.

Она облегченно выдохнула и спросила:

– Вы можете научить меня контролировать Тьму?

– Всему свое время, – он ответил расплывчато, – сейчас нам надо поговорить.

– У меня как раз много вопросов накопилось.

Ана даже не знала, с чего начать: ее ищут? Зачем она Кеннету? Как ей удалось не повредить Тьмой разумы слуг? Но спросила:

– Почему вы так долго не приходили?

– Из-за тебя, Ана, из-за тебя… – Кеннет посмотрел ей в глаза. – Натворила ты дел, девочка.

Он говорил с ней свысока, и Ана почувствовала себя никчемным котенком, который разодрал любимое кресло хозяина.

Кеннет продолжал:

– Когда я тебя вытаскивал, то не ожидал, что ты за собой сорок трупов оставишь. Хельга тебе газеты не приносила?

– Что? Нет… – Ана недоуменно нахмурилась.

– Берегла твои чувства значит, милая Хельга. «Крупнейшее массовое самоубийство в Каритасе!», «Культ поклонения Тьме принес себя в жертву!» – видела бы ты эти заголовки! Это я идеи подавал, как замести все под ковер, – Кеннет говорил, будто речь шла о забавных сплетнях.

Его тон вводил Ану в ступор. Она не понимала, какое отношение имеет к этому. Она ждала новостей о разливе Тьмы, о гибели дворянина.

– Ана, ты убила их всех. Заставила совершить самоубийство. Целый зал людей, пришедших на аукцион рабов. Разгребать эту кашу мне еще долго, но пока что – спасибо. Ты сделала этот мир немного чище. – Кеннет взял Ану за руку, ласково пожав, и широко улыбнулся.

Вокруг посветлело. Ана замерла, пытаясь осмыслить сказанное.

– Сорок человек? – ее голос предательски дрожал.

– Да.

– Я убила сорок человек… – собственные слова пронзили ее тысячами игл. Чудовище, проклятая – вот, кем она стала.

– Они не заслужили зваться людьми. – Кеннет сильнее сжал ее руку.

Чего он ожидал? Что она порадуется вместе с ним? Один всплеск эмоций – и вот зал наполнен трупами, а она даже не заметила. Еще недавно Ана думала, что хуже быть не может. Но ошибалась. Внутренности пылали огнем, сдерживая рвущийся наружу крик. Дикий, первобытный ужас и чувство вины разрывали ее. Воздух вокруг задрожал, а мир начал сыпаться на осколки. Ана сидела неподвижно, только по щекам текли горькие слезы, которых, как ей казалось, уже не осталось. Вибрация усиливалась. Ана чувствовала, что скоро все кончится.

– Все хорошо, ты все сделала правильно. – Кеннет успокаивающе погладил ее по спине.

«Правильно?! Это… это правильно?!» – из груди Аны вырвался стон, полный боли и отчаяния. Она оплакивала себя, девочку, желавшую жить по-своему. Воздух в комнате сгустился, делая каждый вдох невыносимым.

Кеннет притянул Ану к себе и крепко обнял. Она уткнулась лицом в его грудь и прижалась. Неважно, что он чужой, неважно, что их объятия нарушают все правила приличия. Ане нужно было только одно: чтобы агония, выжигающая ее изнутри, прекратилась. И Кеннет, спокойный, не обвиняющий ее ни в чем, просто находящийся рядом, был ее лекарством. Она рыдала на его плече, вжимаясь все крепче. Все вокруг залило ярким светом, Ана зажмурилась. Она увидела себя, свой силуэт, растворяющийся во мраке. Силуэт девочки, которая только начинала жить.