– Я странная, как тебе кажется?

Ана понимала, что давит на нее, но не могла остановиться. Ей нужно было разрешить недопонимания, разобраться, какие слухи бродят о ней по дому.

– Н-нет, госпожа, как я могу…

– Лиззи, знаешь что. – Ана подошла к горничной и взяла ее за руки. – Нам предстоит много времени проводить вместе, поэтому придется выстроить какое-никакое доверие, согласна?

– С-согласна, госпожа.

– Верить мне или нет – это твой выбор, но бояться меня не надо. Мое происхождение не особенно высокое, и я не склонна наказывать слуг. Более того, ты моя первая личная горничная, представляешь? Поэтому все это в новинку и для меня. Можешь говорить со мной свободно, даже если думаешь, что мне это не понравится, – Ана улыбнулась, отпустила Лиззи и сделала шаг назад. – А теперь помоги мне.

– Слушаюсь, госпожа.

Лиззи стала затягивать корсет и больше ничего не говорила. Было совершенно непонятно, возымела ли столь пламенная речь хоть какой-то эффект. Ана подумала, если хотя бы голос Лиззи перестанет дрожать, это уже будет хорошим знаком.

Сменное платье Аны оказалось серым с закрытой горловиной, его украшало только белое кружево по краям рукавов и подолу юбки. Оно не вызывало у Аны восторга, но в нем все еще была утонченность, позволяющая чувствовать себя своей среди изысканных вещей дома Кеннета.

– Лиззи, пойдем в сад. – Ана махнула рукой и направилась к двери.

На самом деле садом звалась внушительного размера площадь перед главным зданием поместья, усеянная пышными кустами цветов. Центральный вход и ворота соединяла широкая дорога. Ана вышла на одну из множества тропинок, вихляющих среди клумб. Сад показался ей обычным, именно таким, каким представляешь сад богатого человека, у которого в поместье много земли, но мало желания с ней что-то делать. Мягкие лепестки гортензий щекотали пальцы, теплый ветерок приятно поглаживал кожу и трепал волосы.

– Госпожа, вы н-не хотели бы устроить пикник? – Внезапно за спиной раздался голос Лиззи.

Ана вздрогнула. Девушка всю дорогу была такой тихой, что она о ней уже позабыла.

– Да, это хорошая идея. – Ана обернулась и кивнула.

– Тогда я м-мигом! – И Лиззи рванула к дому, Ана даже не успела ничего сказать.

Так неожиданно она осталась наедине с собой. Пропитанные вечерним воздухом гортензии пахли удушливо, солнце еще грело, а вокруг не было никого. Ана пнула камушек, попавшийся под ноги, подумав, что стоило пойти с Лиззи, а заодно встретиться и с Хельгой. Она прищурилась: ей ничего не мешало последовать своей мысли!

Ана развернулась и быстрым шагом пошла к дому в ту сторону, куда убежала Лиззи. Будто бы стесняясь, дверь черного входа скрывалась за ветвистыми кустами уже отцветшей сирени, поэтому Ане пришлось осмотреться, прежде чем она ее заметила. По коридору разносился аромат жареного мяса, а по потолку стелился дым.

Ана прошла мимо лестницы в погреб, где хранились овощи, и мимо склада с другими продуктами, который она обнаружила, заглянув за незнакомую дверь в поисках кухни. Впереди коридор поворачивал направо, и, приближаясь к нему, Ана услышала голоса и шум. Она ускорила шаг и уже была готова присоединиться к беседе, но остановилась, прижалась к стене и осторожно выглянула за угол. Оказалось, что коридор оканчивался небольшой кухней, которая не запиралась. В ней было так много людей, что стало понятно, почему ни в саду, ни по дороге Ана никого не встретила. Большая часть слуг собралась здесь. Ана увидела Хельгу, ковыряющуюся в печи, и Лиззи, скромно стоящую сбоку от входа. В шумной болтовне Ана вдруг разобрала свое имя.

Она спряталась за углом, пока ее никто не заметил. Захотелось узнать, о чем судачат слуги, но удавалось расслышать только обрывки фраз: что-то про графа и его отъезд, потом про Веронику. Ана никак не могла уловить суть разговора, потому что потрескивание поленьев в печи, шкворчание мяса на сковороде, общий гам людей, постоянно перебивающих друг друга, смешивались в единую какофонию звуков и мешали разобрать хоть что-то. «Нет, это никуда не годится! Так я ничего не узнаю!» – Ана вновь заглянула за угол.

Слуги столпились вокруг стола, заставленного нарезанными овощами, посудой и остатками еды. Они эмоционально жестикулировали, качали головами и громко спорили.

– Хватит! Не смейте так говорить о леди Веронике! – От неожиданно громкого возгласа Ана вздрогнула и вжалась в стену.

Любопытство разгорелось сильнее. Она с усилием заставила себя сосредоточиться: ей не стоило пользоваться Тьмой, но Ана успокоила себя, напомнив о том, что пока ей хорошо удавалось с ней управляться. «Я осторожно… Да и практиковаться все равно надо». И она стала ворочать в голове нетерпение, желание вписаться в обстановку и узнать побольше о Кеннете, одновременно вслушиваясь в немного усилившийся, но все такой же неразборчивый гам на кухне. Все эти эмоции ей надо было накрутить, вытащить наружу, чтобы Тьма послушно последовала за ними.

И постепенно голоса стали принимать отчетливые очертания.

– Да невеста графа прекрасно понимает, что ей ничего не светит! Только до тебя это еще не дошло.

– Неправда! Граф… г-граф, он просто мужчина! Но он всегда заботится о леди Веронике. Он никогда ее не оставит!

Срывающийся голос принадлежал Лиззи.

– Святая наивность… Хотел бы жениться, уже давно женился бы. С их помолвки сколько прошло, лет десять?

– Да все пятнадцать уж поди. А он привел себе молодуху и в ус не дует. Знает толк в жизни. – Раздался низкий, гогочущий смех.

Ана поежилась от отвращения. Теперь она отчетливо слышала все голоса. Больше не осталось ни звуков за окном, ни из печи, ни звона посуды. Только люди, только беседа. У Аны мурашки побежали по коже, когда она в очередной раз поняла, на что способна и как легко ей это далось.

– И каково тебе прислуживать девчонке, мешающей твоей любимой госпоже? – в голосе слышалась насмешка.

– Не знаю… – раздались всхлипывания, – я ничего не знаю! Надеюсь, Вероника сделает так, чтобы она исчезла!

Ана замерла, в глазах выступили слезы. Она не поняла, почему ей так захотелось плакать, что за щемящее чувство сдавило легкие. Ана утерлась рукавом платья, и вдруг кто-то коснулся ее плеча. Она повернула голову и чуть не вскрикнула: рядом стоял Джеймс. В миг окружающие звуки вернулись в мир Аны, а кухонные сплетни превратились в неразбериху.

– Ты! Подслушиваешь, значит? – полушепотом спросил Джеймс, наклонившись над Аной.

Она попыталась отстраниться, но только сильнее вжалась в стену.

– Нет, я просто… – в полный голос ответила Ана, но он резко зажал ей рот.

– Тише ты.

Ана замерла, смотря в лицо Джеймсу. На его щеке красовалось грязное пятно, золотые кудри спутались, а под глазами залегла синева. Ей захотелось коснуться его лица, прочесать пальцами волосы, уткнуться в широкую грудь. И грусть все еще наполняла ее.

– Эй, ты что, – прошипел Джеймс, – плачешь, что ли?

В его взгляде промелькнула растерянность. Он убрал руку и немного отстранился, но недостаточно, чтобы дать Ане расслабиться.

– И правда, плачу. – Она снова промокнула лицо.

И вдруг догадалась, что это были не ее слезы, не ее чувства и не ее желания. Не она огорчена из-за поддразнивания слуг, не она влюблена в Джеймса. Где-то в сознании Лиззи все еще оставалась Тьма. Ана попыталась разорвать связь, но безуспешно. Самой связи-то она и не чувствовала.

– Расстроилась из-за того, что эти о тебе судачат? – Он кивнул в сторону кухни. – Не обращай внимания, ты странная, конечно, но и они любят чесать языками.

Пока говорил, Джеймс снова приблизился, чтобы его было слышно. Ане было неприятно, что он бесцеремонно зажал ее у стены, от него удушающе пахло потом и землей. Но к ее щекам прилил жар, взгляд помутился – тело продолжало откликаться.

– Отойди. – Она надавила рукой на его грудь. Но Джеймс в ответ только придвинулся ближе. У Аны заскребло в горле, захотелось откашляться.