Это она на что намекает? Сладко улыбаюсь, делая вид, что не заметила оскорбления:

— Благодарю за заботу, дорогая леди Орнуа. Но мне не в чем исповедаться. Мои помыслы чисты, как утренняя роса в садах Энхелии.

— Ну разумеется, деточка, разумеется… — язвит ехидна.

Открываю рот, чтобы ответить, но Анриетта опережает меня:

— Леди Маноли, расскажите нам о новостях двора? Как себя чувствует молодая королева?

— О, поговаривают, что королева Паула имеет всё больше влияния на нашего короля. Он проводит с юной женой много времени и даже отослал со двора своих бывших фавориток!

— Отослал фавориток? — Анриетта бледнеет и быстро переглядывается с матерью.

— Представьте себе, им даже запрещено появляться на балах!!

От этих слов блондинка окончательно киснет, но быстро опомнившись, растягивает на лице привычную улыбку.

Мм… интересно, это что-то значит или у меня слишком богатая фантазия?

На столик перед нами ставится большое блюдо с угощениями.

Дядюшка говорил, что на столичных вечерних приёмах не принято ужинать за столом. Вместо этого слуги разносят лёгкие закуски, предлагая их гостям.

Тянусь за крохотной тарталеткой и с удовольствием закидываю её себе в рот.

Ммм… вкусно.

Отмечаю непривычную тишину. Поднимаю глаза и ловлю на себе скрещенные взгляды всех леди.

Что опять не так?

Анриетта подносит к губам ладошку с явным стремлением спрятать улыбку. Леди Орнуа довольно скалится, а остальные быстро переглядываются, будто ведут немой диалог.

С трудом проглатываю всё, что положила в рот, выпрямляюсь и чинно складываю ладони на коленях.

Во рту сохраняется приятный привкус закуски со сливочно-ореховым кремом.

Хочется ещё.

Леди обсуждают последние сплетни и смеются каким-то только им понятным шуткам… размышляю о том, что их смех отдалённо напоминает кудахтанье.

К закускам так никто и не притрагивается.

И в чём их проблема? Для чего тогда ставить блюдо перед самым носом гостей?

Внимание привлекает мужской смех. Вот они явно не отказывают себе в возможности насладиться угощениями. Взгляд сам собой цепляется за спину брюнета и скользит по его широким плечам…

— Дорогая леди Милс, вас я также жду завтра на ужине в своём доме, — возвращает моё внимание чопорный голос пожилой леди Маноли.

А отказаться можно? Две "вечеринки" подряд для меня перебор.

— Ммм… нужно уточнить у лорда Орнуа по поводу завтрашнего вечера… полагаю, я буду занята.

— Разумеется, мы принимаем приглашение, — раздаётся спокойный хрипловатый голос.

Вот только же стоял у окна! И стоял бы дальше…

Орнуа останавливается прямо за мной. Слишком близко. Настолько, что я чувствую жар его тела. В голове проносится шальная мысль, что он мог бы незаметно коснуться моей спины своими горячими пальцами.

Вздрагиваю от собственной фантазии и поднимаю взгляд на леди, надеясь, что никто не заметил моей реакции… но дамы не смотрят на меня.

Они как по команде растягивают свои самые сахарные улыбки, адресуя их хозяину дома.

Все. Даже пожилая леди Маноли и замужняя Одетта Вайлер.

Ощущаю волну раздражения.

Ева

Утром меня будит Сэлли и сообщает, что лорд Орнуа направил ко мне модисток, которые помогут “обновить гардероб”.

Такая щедрость смущает, потому что делает меня в некотором роде обязанной. Быть должницей мне не хочется, значит, нужно заранее обсудить условия.

— Могу я переговорить с милордом? — уточняю у служанки.

— Говорят, что его нет в особняке. Уехал рано утром по государственным делам.

Хм. Ладно… поговорим позже.

До полудня мы обсуждаем мой гардероб. Довольно стандартный набор тёмной и скромной одежды, соответсвующей строгим Конам Варрлаты, но из очень хороших тканей.

Как жаль, что к сегодняшнему вечеру ничего из этого ещё не будет готово.

А "в гости" идти придётся.

Вчера я поняла, что все эти собрания аристократов — обязательная часть общественной жизни, и если я хочу остаться в столице, то нужно принимать правила игры столичной аристократии.

После обеда приходится снова наряжаться в арлекинский наряд. Сэлли долго расчёсывает мои непослушные жёсткие кудри, а потом, заплетает их в тугую косу, крепко перевязав атласной лентой с монограммой рода Милс.

Надеюсь, так они хотя бы не будут пушиться.

Лорд Орнуа возвращается в особняк в самый последний момент, когда я уже чинно сижу в холле в ожидании выезда. На нём кожаные штаны, которые обтягивают мускулистые ноги, простой жакет и длинный плащ, из-под которого торчат ножны клинка.

Замечает меня. Приостанавливается и удивлённо вскидывает брови:

— Вы снова вовремя? — бросает вместо приветствия, разворачивается и без объяснения направляется к одной из боковых арок.

Может, приходить вовремя моветон? Но в книге по этикету ни о чём подобном не написано.

Пожимаю плечами и задумчиво рассматриваю удаляющуюся спину лорда. Успеваю заметить, что он едва заметно прихрамывает.

Мне и вчера показалось, что лорду как будто тяжело идти. Или нет? Не помню.

Рэйнхарт Орнуа возвращается уже переодетым в парадный камзол. Подходит ко мне, нависая своим внушительным ростом, и протягивает маленькую коробочку.

Когда забираю её из его пальцев, замечаю на мужском запястье тонкий свежий порез. Лорд прослеживает мой взгляд и молча одёргивает шелковые манжеты.

— Ну же, Лоривьева, открывайте, — нетерпеливо.

Внутри обтянутой шелком коробочки обнаруживаются серьги. Красивые… с тёмными, мерцающими в свете свечей камнями.

— Чёрные сапфиры, — поясняет лорд.

— Что?

— Я говорю про камни — это чёрные звездчатые сапфиры. Хочу, чтобы эти серьги принадлежали вам.

— Мне очень нравится… — восхищаюсь изяществом украшений. — Но я не могу принять столь ценный подарок.

Поднимаю на него взгляд, пытаясь по лицу разгадать его истинные намерения.

— Я хочу, чтобы вы их приняли, Лоривьева. Вас этот подарок ни к чему не обязывает. Пожалуйста, не оскорбляйте меня отказом.

И как это понимать? Хотя о чём это я… серьги не сравнятся по ценности с тридцатью девятью сонитами земли. Лорд надеется меня подкупить?

Вдеваю украшения в мочки ушей.

То ли от их холодящей тяжести, то ли оттого, что лорд всё ещё стоит ко мне слишком близко, но я начинаю ощущать приятное волнение… пугающе приятное волнение.

— Я учту их стоимость, если наша сделка состоится… — говорю тихо, опасаясь посторонних ушей.

Графичные брови лорда сильнее сходятся на переносице. Он будто застывает, нависнув надо мной каменным изваянием, и снова медленно препарирует своим антрацитовым взглядом.

А что мне надо было сделать? Растечься перед ним лужицей и восторженно щебетать как Анриетта? А дальше что?

Согласиться на фиктивный брак?

Я и так чувствую себя не в своей тарелке из-за того, что оказалась фальшивой невестой. И ещё не известно, как мне из этого выбираться.

— Буду вам очень благодарна, милорд, если вы всё же прекратите меня так пристально рассматривать, — произношу едва слышно.

Он ничего не отвечает, но отходит и останавливается перед картиной, на которой изображен горный пейзаж с маленькой одинокой хижиной, подёрнутой пеленой тумана.

Становится неуютно и в груди начинает грызть червячок сомнения.

— Милорд?

Молча поворачивается и поднимает бровь, ожидая продолжения.

— Спасибо, — смотрю ему прямо в глаза. — Мне никогда не делали таких изысканных подарков.

Ни в той… ни в этой жизни. И похоже, я просто не умею их принимать.

Орнуа кивает, обозначив, что принял благодарность и возвращается к созерцанию картины.

Он так и продолжает стоять до самого появления леди Ехидны. Поэтому когда старшая Орнуа, наконец, выплывает в холл, я ощущаю крайнюю степень нервозности.

Натянуто приветствуем друг друга и направляемся к ожидающей у ступеней особняка карете.