— Хорошо, что праздник они проведут вместе. А мне к полудню нужно вернуться в лавку. Завтра будет много гуляющих, наверняка захотят заглянуть к фире Кларис. Нельзя упускать такую выгоду…

Сэлли осуждающе качает головой, но не произносит ни слова.

Я знаю, о чём она думает. В последнее время я слишком загружаю себя работой. Но работа всегда была моим способом сбегать от реальности.

— Это лето слишком жаркое, — Сэлли, зевая подходит к окну, и толкает раму, чтобы впустить на чердак больше свежего воздуха.

С улицы слышится протяжный вой.

Сэл отскакивает от окна и бледнеет, как призрак.

Задуваю свечу. Поднимаюсь и подхожу к окну. Запираю его и задёргиваю занавеску.

— Не бойся, Сэл, не по наши души, — беру её за руку и в темноте довожу до постели. — Ложись спать и не думай о звере, уж мы-то ему точно не нужны.

Следующим утром нас ждёт традиционный праздничный завтрак, а после трапезы мы вручаем детям подарки.

— Мама, мама! Смотли! — прыгают вокруг нас Мэси и Катур, размахивая ушастыми зайцами.

Муж Ании расплывается в улыбке и это первый раз, когда я вижу его улыбающимся.

— Ну всё-всё, если хотим увидеть наисвятейшего архиепископа Варрлаты и получить его благословение, то нужно прийти на площадь заранее!

Ания оказывается права. Площадь быстро наполняется людьми, которые выстраиваются вокруг храма в два живых кольца, между которыми сохраняется широкий проход. За проходом тщательно следят стражи, которые угрожают ударами плетей каждому, кто посмеет преступить очерченные мелом линии.

Желающих увидеть архиепископа так много, что мы едва пристраиваемся в третьем ряду. И это притом, что до начала праздника ещё остаётся более двух часов.

— А вы слышали вой этой ночью? — за моей спиной раздаются слова, которые тут же подхватывают другие.

— Зверь вышел на охоту за нашими душами!

— Это Боги Варрлаты посылают за грешниками!

— Нас спасёт благословение наисвятейшего архиепископа!

— Я должен был сегодня отправиться на работу, но услышал зверя! Будто сами Боги предупредили меня!

— И меня…

— Я тоже сегодня должна была работать…

— Мы все должны исповедоваться и принесу храму пожертвования!

— Только бы сегодня удалось добыть хоть один глоток наисвятейшей воды!…

Этот шёпот не умолкает всё то время, что мы ожидаем появления архиепископа. Детям быстро наскучивает стоять, и они начинают капризничать.

Чтобы отвлечь их, я разыгрываю басню про трудолюбивого муравья и стрекозу, которая “лето красное пропела и оглянуться не успела”. Только у нас вместо муравья и стрекозы два игрушечных зайца, которых дети не захотели оставлять дома.

— Потому сто нельзя бездельнисять! — делает вывод Катур.

И Мэси вторит ему согласным кивком.

— Смотрите-смотрите! — по толпе разносится возбуждённый гомон, и все вытягивают шеи.

В проходе между толпы появляется фигура в белом, она медленно приближается, являя собой наисвятейшего архиепископа Варрлаты.

Тучный немолодой мужчина одет в сутану из белоснежного шёлка с золотой перевязью. Он важно ступает по белым шелковым подушкам, которые под каждый его шаг раскладывают служки в серых рясах. Архиепископ делает руками пассы, словно поглаживает вокруг себя воздух.

Люди падают ниц.

— Это что такое? — шёпотом спрашиваю Ани. — Зачем эти подушки?

— Что ты?! Это же наисвятейший архиепископ! Его ноги не могут касаться грешной земли! Он настолько свят, что боится даже случайно наступить на жука!

Серьёзно?

Ещё раз вглядываюсь в образ архиепископа, пытаясь прочувствовать его святость, но замечаю лишь взгляд, сочащийся самодовольством.

— Эти движения рук, я так понимаю, то самое обещанное благословение? — слова вырываются с усмешкой, хотя я честно стараюсь оставаться серьёзной.

— Тише, Лори! Тише! Склонись! — испуганный голос Ани, заставляет последовать примеру остальных, но в моей душе появляется неприятный осадок.

Наверное, во мне действительно мало праведности.

Когда архиепископ, сделав большой круг, возвращается к дверям храма, толпа поднимается и медленно тянется за ним, чтобы прослушать наставления из наисвятейших конов Варрлаты.

Нас с Сэл оттесняют, и мы оказываемся возле стены, умудрившись разминуться с Ани и её семьёй.

Внутри храм кажется ещё больше, чем снаружи. Огромные статуи из чёрного камня, высокие стрельчатые окна, тянущиеся, казалось бы, к самому небу, и звуки песнопений, от которых вибрируют внутренности. В такой обстановке начинаешь ощущать себя лишь жалкой песчинкой.

Над головами прихожан простирается, отделанный золотом, балкон. Там восседают король с королевой. Вокруг них стоит стража и несколько десятков лордов и леди.

Простолюдинам бы смотреть на епископов, но они то и дело косятся в сторону аристократов, жадно рассматривают их и обсуждают тихим шёпотом:

— А вот эта леди, которая третья справа, она в прошлом году…

— Вон тот лорд, видишь? У него горничной работает моя сестра и она говорила…

— Как же хороша королева Паула…

— Тебе не кажется, что король сегодня выглядит хмурым?…

— Жена лорда Орнуа такая красавица…

Впиваюсь взглядом в ряды аристократов, нахожу знакомый каскад белокурых волос. Анриетта держит под руку Рэйнхарта и с неизменной широкой улыбкой взирает сверху на толпу. Лица самого лорда мне отсюда не видно, но его спину я ни с кем не перепутаю.

— Вы уверены, что лорд Орнуа женат? — уточняю у пухленькой фиры с ямочками на щеках.

— Да-да, это точно! — оживляется, почувствовав мой интерес. — Я лично доставляла кремовые пирожные на все дни празднования их венчания! И до сих пор частенько заказы получаю от самой леди! Очень уж у меня пирожные хороши! Дорогие, что правда, но уж поверьте того стоят…

Она продолжает что-то говорить, но я не слышу. Гул голосов, песнопение и речи епископов сливаются в удушающий звон. В храме становится нечем дышать.

— Госпожа, вам плохо? — далёкий голос Сэлли.

Чувствую поддерживающие руки, пытаюсь проморгаться, но перед глазами всё плывёт. Сэл тянет меня за собой, пробиваясь сквозь толпу, пока мы не оказываемся на улице.

— Вот. Облокотитесь о стену… что с вами?

— В храме было слишком душно и, наверное, у меня упало давление… раньше у меня часто падало давление…

— Что упало?

Боги, что я несу? Едва ли здесь кто-то знает, что такое кровяное давление. Прикрываю глаза и прислоняю лоб к прохладному камню.

Он не для тебя… и ты знала это с самого начала…

Она подходит ему гораздо больше…

Она та, кто понравится королеве и приблизит Орнуа к королю…

Та, которую можно с гордостью предъявить обществу…

Идеальная белокурая фея…

Я же понимала, что так будет…

Странно было бы ожидать иного исхода…

Тогда в чём проблема?

Выкинь его из головы и улыбайся, Ева. Просто переверни очередную страницу своей жизни, чтобы идти дальше…

Давай…

Ты же так хорошо умеешь переворачивать страницы…

Чувствую горячие дорожки на собственных щеках. Они жгутся.

Со злостью вытираю влагу тыльной стороной ладони и с широкой улыбкой оборачиваюсь к перепуганной Сэлли:

— Всё просто отлично, Сэл! Всё отлично! Думаю, мне пора идти в лавку, сегодня ещё должны доставить новое зеркало.

— Д-да… да-да, конечно, но я лучше провожу вас. Можно?

— Можно. Как хорошо, что ты рядом, Сэл! Как же хорошо, что ты рядом…

Ева

Месяц спустя

В конце весны мы с фирой Кларис посадили белые цветы. Эти цветы не любят яркое солнце, но прекрасно цветут в тени. Часть из них разместились в деревянных ящиках, вывешенных из окон второго этажа, а ещё часть были посажены в отдельные небольшие горшки.

Эти горшки я каждое утро выставляла на крыльцо и вешала в кашпо у входа, а на ночь прятала внутрь, чтобы не оставлять без присмотра.