Ещё раз.

И ещё раз.

Чувствую, как набирают обороты удары сердца, как ускоряется кровь, всё больше разгоняя туман.

В голове появляется более менее осознанная картина происходящего.

— Не терпится попробовать тебя, малышка. Жаль, что ты плохо понимаешь важность момента… — его руки сжимают мою талию и опускаются ниже, будто оценивая реальные формы под слоями ткани. — Может, я подожду, когда ты немного придёшь в себя… хочется оставить эту ночь в твоей памяти… хочу, чтобы ты меня помнила… Как ты относишься к верёвкам? М? Или лучше шелковый платок… — дыхание Эмильтона становится тяжёлым. — Да, для твоих нежных запястий больше подойдёт шелковый платок…

Осознание повышает уровень стресса, пульс болезненно отдаёт в виски.

Мужская рука уже медленно задирает мои юбки

Сжимаю и разжимаю пальцы, пытаясь усилить чувствительность и совладать с собственными мышцами.

Мне хватает сил стиснуть брошь в кулаке.

Сосредотачиваюсь, насколько это возможно, и бью иглой в шею Эмильена Эмильтона. Резко сдвигаю её так, чтобы стержень иглы доставил максимально болезненные ощущения.

Доли секунды.

Он не ожидает такого.

Вскрикивает, хватаясь рукой за шею.

Выпускает меня из своих рук.

Дёргаюсь к ручке двери, надавливаю собственным весом и на ходу вываливаюсь из кареты.

Мгновение острой боли.

Ощущение скольжения куда-то вниз.

Меня обволакивает тьма и холодная слякоть.

Что происходит?

Почти ничего не видно.

— Тормози, я сказал! — доносится откуда-то сверху. — Давай скорее, она где-то там!

Коленом ударяюсь о невидимый в темноте камень. Сжимаю зубы, чтобы не взвыть. Чувствую, как слёзы брызжут из глаз. Мои руки вязнут в тёмной жиже.

Пахнет затхлой болотной водой и землёй.

— Видишь её?

— Нет, милорд! Слишком темно! Здесь овраг, русло пересохшего ручья! — слышится негромкий голос кучера.

— Так спустись!

— Нет ни ступеней, ни спуска!

— Найди способ и достань девчонку! — раздраженно. — Привяжи верёвку к дереву, в конце концов!

Лихорадочно думаю, что лучше. Попытаться уползти или не шевелиться, чтобы не привлечь внимания.

Выбираю второе. Переворачиваюсь на живот и замираю. В моём состоянии я едва ли далеко уползу, а так, может, и сойду за часть ландшафта.

Наверху слышится какая-то возня.

— Давай скорее! — голос Эмильена Эмильтона.

Стараюсь дышать как можно тише и считаю про себя, чтобы успокоить разогнавшееся сердце. Но страх и холод не позволяют расслабиться.

Прислушиваюсь.

В отдалении слышны голоса и звук марширующих шагов.

— Городской патруль, милорд!

— Да чтоб тебя… давай вылезай и увози меня отсюда.

— А девка?

— Плевать на неё. Дело сделано.

Ева

В страхе я жду ещё какое-то время после того, как стук копыт растворяется в промозглости ночи.

Вместе с этими звуками затихают и звуки марширующего где-то в отдалении отряда.

Жаль… если бы они прошли рядом, возможно, я бы смогла дозваться их и попросить помощи.

Глаза закрываются от слабости, и меньше всего на свете мне хочется шевелиться… но холодная жижа уже пробралась под моё новое платье и кусает кожу… заставляет тело биться в крупной дрожи, а зубы стучать.

Собираю остатки сил и ползу туда, где склон кажется более пологим.

Я всё ещё боюсь, что наверху ждёт ловушка, поэтому несколько раз останавливаюсь и прислушиваюсь.

Нащупываю мелкие корешки и редкие кустики травы, сжимаю их немеющими от холода пальцами. Пытаюсь вылезти.

Надсадно дышу.

Сползаю обратно, оцарапав щиколотку.

Очень хочется расплакаться от обиды и боли, но я лишь шиплю и неприлично ругаюсь.

Даю себе несколько минут отдышаться.

Стискиваю зубы и начинаю сначала.

Получается с пятой попытки.

Выбираюсь наверх и переворачиваюсь на спину, чтобы отдышаться. Надо мной сплетаются голые ветки деревьев. Они держат на себе тяжёлое безлунное небо.

Глаза закрываются.

Нельзя, Ева…

Так можно и не проснуться…

Медленно поднимаюсь на четвереньки и постепенно встаю. Меня шатает. Ноги всё ещё ощущаются непослушными и ватными, но я иду.

Внутри новых ботинок противно хлюпает холодная влага.

Приходится постоянно останавливаться и давать себе отдых. Иногда я просто придерживаюсь за стволы деревьев. Иногда обессиленно опускаюсь и сижу, уговаривая себя встать и продолжить путь.

Время от вермени рядом слышатся шорохи, от которых внутренности сковывает липким страхом.

Мне кажется, что кто-то следит за мной из темноты.

Не знаю, сколько времени я блуждаю по ночному парку, но когда выбредаю к безлюдным городским улочкам, где-то вдали уже начинает брезжить тонкая полоска рассвета.

Придерживаюсь за стену и, еле перебирая ногами, плутаю по незнакомым улочкам. Тяжёлая от влаги и грязи одежда облепляет ноги, затрудняя и без того непростую задачу.

Пару раз мимо проносятся кареты, но ни одна из них не останавливается, когда я машу рукой.

Когда выхожу к знакомым улочкам, на тротуарах уже появляются первые прохожие. Они идут мимо, брезгливо обходя меня стороной.

Не хочу представлять, что они обо мне думают…

Сосредотачиваюсь на цели. Ещё немного и я смогу отдохнуть. Просто упаду на постель, зароюсь в мягкое одеяло и не буду шевелиться…

Хотя нет… сначала поговорю с темноглазым лордом и расскажу, что случилось.

Надеюсь, ублюдок Эмильен Эмильтон отправится в тюремные казематы королевского дворца… или что тут полагается за отравление, похищение и попытку изнасилования?

Когда вижу впереди очертания особняка Орнуа, в небе слышится раскат грома.

Как хорошо, что я почти пришла.

Шаг.

Ещё шаг…

— Госпожа!

Откуда-то неожиданно выбегает Сэлли, но увидев меня, растерянно замирает и округляет свои большие заплаканные глаза.

— Госпожа… что с вами случилось? — нервным шёпотом.

— М-меня пытались п-похитить прямо из д-дворца. Н-но я сбежала. В-выпрыгнула н-находу из карет-ты… — зубы стучат так, что я не могу нормально произнести слова. — П-поч-чему ты здес-сь Сэлли?

Сэлли прикрывает рот дрожащими пальцами. Из её глаз катятся крупные слёзы.

— С-сэлли? Чт-то случ-чилос-сь? — обнимаю себя руками, в очередной бесполезной попытке немного согреться.

— Меня выгнали из особняка, — всхлипывает. — Они так ругались, госпожа, так ругались! Вещи ваши прямо в лу-ужу-у выкинули! — новый всхлип. — Я отобрать пыталась, но меня оттолкнули! Их же больше было!!

— Ког-го б-было б-больше?

— Слуг этих! Слуг, которые только старшую леди слушаются! — обиженно шмыгает. — Новые-то вещи зачем портить было? Их и поносить-то не успели! — всхлип. — Я всё собрала и под деревом сложила, — всхлипывает и показывает пальцем на кучку тряпок, в которых угадывается наша одежда.

Какой-то бред.

— А д-документы? С-сэлли, где д-документы?

— Бумаги-то? Их я спрятать успела! Под передником тихенько и вынесла. И ваш кошель с монетами тоже…

Незаметно выдыхаю.

— Умниц-ца, С-сэлли, — пытаюсь улыбнуться. — З-значит, лед-ди Орнуа выставила теб-бя… а, с-соответственно, и м-меня из особняка?

Сэлли горько кивает.

— М-мне нужно с-срочно пог-говорить м-милордом! — внутренне вскипаю.

— Милорда нет, госпожа.

— Ув-верена?

— Да, — кивает. — Я не спала, всё в окно смотрела, вас ждала. Видела, как гонец королевский прискакал, а уж следом за гонцом и сам милорд куда-то отбыл.

Опять государственные дела? Как не вовремя! Именно тогда, когда он мне так сильно нужен!

Подхожу к воротам и прошу, чтобы меня впустили.

Мне, отказывают.

— П-передайте лед-ди Орнуа, что я х-хочу перег-говорить с ней лич-чно! По д-делу!

В конце концов, я изначально приехала сюда с деловым предложением, а не набиваться в невесты. Уверена, как только ехидна узнает о землях, она заговорит по-другому!