— Сэлли, ты моя спасительница.

— Ой, да будет вам, госпожа! — смеётся и смущённо отмахивается. — Вы как покушаете, зовите меня, помогу платье надеть, — указывает на аккуратную стопку вещей в углу.

— Сэлли, а давай ты тоже будешь обращаться ко мне по имени и на ты? — предлагаю ей уже не в первый раз.

— Боги с вами, госпожа! Не смогу я так! Неправильно это! — окончательно смущается и сбегает.

Внутри приятным теплом растекается благодарность к этой девочке. Не представляю, как бы справилась без неё. Выходит, все эти дни я лежала на старом тюфяке, а Сэлли меняла мне простыни.

Как неудобно перед ней.

Доедаю и переодеваюсь сама. Ещё не хватало отвлекать Сэлли по таким пустякам. Забираю посуду и осторожно спускаюсь с чердака. Вместо обуви на моих ногах толстые носки, поэтому ступаю бесшумно.

— А ты уверена, что вины Лоривьевы в том действительно нет? — из боковой комнаты доносится голос Ании.

— Да что ты такое говоришь! Моя госпожа не какая-то там ветреная особа! Она пять раз всё обдумает, а только потом делает!

— Не сердись, не сердись, Сэл. Я просто спросила. Значит, надобно ей с тем лордом объясниться, иначе ума не приложу, как леди будет среди простолюдинов да без денег выживать.

— Ох, лорд той ночью злой такой был, что я бы к нему и подойти побоялась! Как с таким объясняться?

Злой, значит… вот как…

А не сам ли он приказал вышвырнуть нас как бродяг?

— Неужто вот так сразу в клевету и поверил?

Не хочу подслушивать и показываюсь в дверном проёме. Девушки замечают меня и смущаются.

— Прости, Лоривьева. Не обижайся на наши обсуждения, я просто переживаю, — Ания перекладывает рукоделие со своих колен в корзинку и поднимается. — Рада видеть тебя в добром здравии. Мы как раз воду вскипятили, давай-ка я чаю горячего нам налью?

— Спасибо, Ания. От чаю не откажусь, и я не в обиде, — следую за ней, со своей грязной миской. — Милорд меня замуж звал, да я сама не соглашалась. Видно, задела его отказом, — грустно хмыкаю.

— И это повод подозревать тебя в неправедности? Да как это вообще возможно, объявлять кого-то ниорли без доказательств?!

— О, тут-то как раз всё просто. Я попала в красиво расставленную сеть. По неопытности. Хотя бог знает что нужно было сделать, чтобы этого избежать. Боюсь, такой финал был лишь вопросом времени. Я ещё легко отделалась, потому что смогла сбежать. Выпрыгнула из кареты на ходу, и, как видишь, осталась цела.

— Цела? Да фира Ом Хелия тебя с того света вернула! Если бы не она, кто знает, чем бы всё закончилось! — Ания пыхтит от возмущения и при этом разливает чай в большие глиняные чашки.

Похоже, возвращение с того света входит у меня в привычку.

— И всё же я цела, почти невредима и стою на своих ногах! — пытаюсь улыбаться. — Знаешь, Ания, это уже очень немало.

Подхватываю увесистую чашку, от которой исходит приятный запах трав. Пальцы приятно согреваются.

— И как же ты теперь будешь? Докажешь, что тебя оболгали?

— Боюсь, это бесполезно. Весь этот план сработал лишь потому, что в благородном курятнике леди у меня не нашлось сторонников. Уверена, некоторые догадываются, что меня подставили, но кому какое дело? — пожимаю плечами. — Я просто обеспечила лордам и леди очередное развлечение.

— Вот уж действтельно курятник! — злится и с глухим стуком ставит на пол деревянное ведёрко, из которого только что подлила воды в греющийся котёл. — А как же сам милорд?

Милорд…

Перед глазами появляется резковатый профиль и нос с небольшой горбинкой… он, как обычно, слегка сдвигает к переносице тёмные чёткие брови…

Дыхание учащается. Я почти ощущаю под пальцами мягкость бархата его камзола.

Интересно, мог ли он хотеть в жены именно меня? Не из-за земель или каких-то одному ему известных выгод, а меня саму?

Пытаюсь взглянуть на ситуацию глазами Рэйнхарта. Прокручиваю в голове всю цепочку событий.

Мой отказ от замужества. Оскорбительное для лорда предложение оплатить его подарок. Нелепые, якобы случайные ситуации с Эмильеном Эмильтоном, когда он то присаживался слишком близко на диванчик, то на глазах у всех ловил меня за талию, то возвращал мою, якобы потерянную, ленточку. Даже то, что ехидна пригласила Эмильена в дом Орнуа, пока самого Рэйнхарта не было в городе… сейчас всё это складывается в единую картинку. Картинку, которая работает против меня.

Как там сказала Анриетта?

“… леди Милс объявлена ниорли и теперь её не положено принимать в приличных домах… стоило думать, прежде чем скакать от одного мужчины к другому, позволяя всем себя… тискать… “

Рэйнхарт видел нас с Эмильеном под фонарём, тут к гадалке не ходи. Анриетта с ехидной это подстроили и сами же разнесли сплетню среди других леди, да ещё и бог как приукрасили.

Ох, лорд той ночью злой такой был…

Да уж… неприятненько. Гаденько. Обидненько…

— Знаешь, Ания, ты права. Я поговорю с милордом, но боюсь, что он скорее поверит тем, кто рядом с ним много лет, чем малознакомой девице. Да и главная проблема не в правде, а в том, что моя репутация уже испорчена.

Наверное, можно было бы пойти к повитухе или лекарю, попросить проверить меня на невинность. Но, во-первых, это унизительно, а во-вторых… а собственно, что мне это даст? Рэйнхарт будет на каждом углу рассказывать, что меня оболгали, и женится на мне, чтобы восстановить справедливость?

Да аристократам плевать на оправдания! Они так и будут шушукаться, за глаза называя меня ниорли. Распутной провинциалкой, не вписавшейся в их утончённое столичное общество…

— Лоривьева, — вырывает из мыслей Ания. — Леди не может жить без опекуна, без защиты и без содержания. Ты же понимаешь?

— Я не нищая. У меня есть немного земель, и я начну с того, что попробую их продать, — делаю большой глоток из чашки и улыбаюсь.

Возможно, даже снова предложу их Орнуа.

Всё же мне отчаянно хочется, чтобы он узнал правду. Какая-то детская наивная жажда справедливости. Пусть остальные думают, что хотят, лишь бы Рэйнхарт поверил, что я его не предавала.

*Фир или фира — так в королевстве уважительно обращаются к людям простого сословья.

Ева

Следующим же утром я стою перед величественно-мрачными воротами, отделяющими Туманную аллею от подъездной мощёной дорожки особняка Орнуа.

На мне плащ из дорогой шерсти… фактически подарок Рэйнхарта. Кутаюсь в него, ощущая какой-то особый уют и незримую заботу.

Чтобы не показываться на глаза ехидне и её слугам, накидываю на голову глубокий капюшон и прохаживаюсь туда-сюда вдоль высокого забора.

Жду. Надеюсь увидеть темноглазого хозяина особняка.

Время идёт, и утро постепенно превращается в полдень. Желудок напоминает о том, что мой завтрак был скромен, и было это ещё на рассвете. Тело начинает ломить от усталости.

Злюсь, что приходится ждать, и от этого чувствую себя очень глупо.

Мне оно надо?

Спорю сама с собой, объясняя себе же, почему лучше пообщаться и расставить все точки над i, и зачем обсуждать предложение о продаже земель именно с Рэйнхартом.

Мой дядюшка отзывался об отце Орнуа, как о благородном и достойном человеке, заслуживающим доверия. В младшем Орнуа дядюшка тоже не сомневался, иначе бы не отправил единственную кровиночку, то есть меня, в эту семью…

Так что сцепляю зубы и терпеливо жду, игнорируя накатывающую слабость и мелкий моросящий дождик.

Всё же стоило подождать, пока организм окончательно восстановится после болезни…

А что, если Рэйнхарт сегодня собирается весь день провести дома? А вдруг он снова уехал по каким-то государственным делам и его здесь даже нет?

Идиотская ситуация.

Когда дождик усиливается, не выдерживаю и ухожу.

Добираюсь до дома, едва волоча ноги и с ноющим от голода желудком.

Крохотное жилище Ании встречает детским визгом и приятным запахом варёного картофеля. Сэлли хлопочет у плиты, но оборачивается, когда я появляюсь на пороге.