Между тем приготовления к царскому ужину на верхней палубе юта «Марии-Магдалины» заканчивались. Лакеи расставляли на столах приборы, блюда с холодными закусками и вазы с цветами между ними. Екатерина Алексеевна собиралась угощать сегодня по меньшей мере три десятка человек. «Восточный» эскорт являлся лишь красочным, экзотическим дополнением сего пафосного мероприятия.

Командир линейного корабля капитан 1-го ранга Вениамин Тиздель, одетый в парадный белый кафтан с зелеными воротником, отворотами и обшлагами, встретил восточных воинов у трапа. Честно говоря, он не слишком доверял им. Во-первых, неизвестно, на каком языке объяснять им правила поведения людей на морском судне. Во-вторых, также неизвестно, будут ли выполнять эти правила вольные сыны степей, никаким законам Божеским не подчиняющиеся.

Но здесь опасения капитана не оправдались.

Все татары свободно изъяснялись по-русски и выказывали хорошее знание военной дисциплины. Выслушав англичанина, они отвечали ему: «Так точно, ваше высокоблагородие!» – и прикладывали правую руку к чалме. Успокоенный Вениамин Тиздель указал им на места, для эскорта предназначенные, и отправился решать другие проблемы. Сама царица еще не прибыла, но послы Великобритании и Франции уже шатались по его кораблю и норовили без сопровождения попасть то в пороховой погреб, то в парусную кладовую в носовой надстройке, то в интрюм, где работали помпы.

Вскоре появился Потемкин. Придирчивым взором он окинул верхнюю палубу юта, столы, их сервировку, лакеев в ливреях, «восточный» эскорт, выстроившийся вдоль борта. Аржанову он увидел не сразу. Из-за своего малого роста она очутилась в конце строя, на левом его фланге. светлейший князь подошел к ней и тихо сказал:

– Выглядите, как всегда, отлично.

– Рады стараться, ваше высокопревосходительство, – ответила она.

– Задача у вас простая.

– Слушаю, ваше высокопревосходительство.

– Когда начнется ужин, послы сядут вот здесь. Вы же станете сюда и будете слушать их разговоры между собой.

– А разве они не заметят?

– Сейчас я расположу эскорт полукругом возле стола. Ваше место будет смотреться вполне естественно. Еще ближе придвинем кадки с пальмами. Чтобы отвлечь их внимание….

Хотела Анастасия покаяться и рассказать Григорию Александровичу про свою шутку на французском языке с графом де Сегюром по дороге от Перекопа до Симферополя, да не успела. Боцман и его помощники боцманматы пронзительно засвистели в свои дудки, барабанщики морской пехоты ударили в барабаны, сигнальная пушка на носу корабля дала один за другим три холостых выстрела.

К «Марии-Магдалине» приближался роскошный белый султанский каик. В нем находились императрица Екатерина II и император Иосиф II…

Флотский ужин удался на славу.

На верхней палубе юта, не такой уж большой по площади, толкалась уйма народу: гости, лакеи, матросы, солдаты морской пехоты, восточные воины. Гости то сидели за столом, то прогуливались. Лакеи выносили и приносили блюда. Матросы играли на духовых инструментах. Солдаты зажигали свечи в фонариках и для иллюминации развешивали их вдоль бортов. Восточные воины стояли, как истуканы, сжав в руках обнаженные кривые сабли. Над темной гладью Южной бухты вспыхивали разноцветные огни фейерверков, гремели залпы артиллерийского салюта, звучали крики: «Виват, Екатерина!»

Капитан 1-го ранга Вениамин Тиздель на первых порах занимал сэра Фитц-Герберта и графа де Сегюра светской беседой, разговаривая одновременно на двух языках: английском и французском. Когда заиграл оркестр, это стало затруднительно, и командир линейного корабля ушел. Послы принялись обмениваться впечатлениями. Аржанова, стоя за пальмой, слушала их. Знатные господа убеждали друг друга в том, что мощь России не настоящая, а кажущаяся, и на самом деле эта страна – дикая, бедная, европейским державам не равная.

«Вот идиоты!» – думала курская дворянка, усмехаясь.

Затем последовало традиционное флотское угощение. На завершающем этапе ужина офицеры «Св. Марии Магдалины» поднесли серебряные чарки, весьма глубокие, с коньяком послам Великобритании и Франции и с шутками-прибаутками, при том неплохо говоря по-английски, заставили их выпить эти чарки до дна и одним глотком. Так что Анастасия не зря несла свое дежурство. После коньяка граф де Сегюр заплетающимся языком произнес несколько фраз, которые показались Аржановой очень интересными.

Для того чтобы разгадать их до конца, следовало лишь вспомнить Манифест самодержицы всероссийской, датированный 22 февраля 1784 года:

«Приморские города НАШИ – Севастополь, известный до сего времени под названием Ахт-Яр, одаренный превосходною морскою гаванью, и Феодосию, инако Кафа именуемою, в рассуждении выгодности их повелеваем открыть для всех народов, в дружбе с империей НАШЕЙ пребывающих, в пользу торговли их с верными НАШИМИ подданными. Вследствие чего сим торжественно объявляем, что все помянутые народы на собственных их или на наемных судах под флагом их могут свободно, безопасно и беспрепятственно к тем городам приплывать, или сухим путем приезжать, нагружать суда ихнии и оттуда отплывать или отъезжать по своему произволению…»

Таким образом, французское торговое судно с надписью на корме «Le Crysanteme» – курская дворянка обнаружила пришвартованным к деревянной пристани в Купеческой бухте (ныне – Артиллерийская. – А. Б.). Это была поляка – парусник длиной чуть более 22 метров, с тремя мачтами, первая из которых сильно наклонялась вперед и имела только один косо подвешенный длинный рей для треугольного, «латинского» паруса. Подобную конструкцию Аржанова видела у пиратской шебеки, когда осенью 1782 года плыла на флагманском корабле Азовской флотилии «Хотин» под командой Тимофея Козлянинова из Кафы в Гезлеве.

Поляки служили и транспортными и боевыми кораблями. Их широко применяли в странах Средиземного моря в XVIII столетии. В России, однако, их не строили, а покупали у греков, итальянцев, французов.

Анастасия сначала долго рассматривала «Хризантему» издали, но ничего подозрительного не заметила. На судне шли разгрузочные работы. Из трюма при помощи кабестанов поднимали сорокаведерные бочки. Как потом выяснилось, в них находилось коровье масло, пиво и уксус, закупленные провиантским департаментом комиссариатской экспедиции Черноморского флота. Эти продукты наравне с крупой, горохом, мясом, рыбой и солью составляли ежемесячный рацион моряков: 7 ведер пива, 6 фунтов масла и полкружки – 200 граммов – уксуса каждому рядовому. Уксус в данном случае применялся как дезинфицирующее средство.

Распоряжался на палубе поляки капитан – человек лет сорока, среднего роста, в потертом темно-оливковом кафтане и мятой треуголке. Лицо его показалось Анастасии властным, грубым, но довольно простодушным. От капитана теперь зависело многое. Где-то в его каюте лежало донесение графа де Сегюра, скорее всего – зашифрованное, а не написанное чисто литературным языком, вроде тех заметок, которые он легкомысленно оставлял на столе своей комнаты в ханском дворце в Бахчи-сарае.

Прежде всего Анастасии на ум пришел силовой вариант: войти на парусник с кирасирами, перевернуть там все вверх дном, запугать команду, угрожать капитану. Такое обычно предлагал ей князь Мещерский и сам мастерски исполнял свои предложения. Но период открытых действий сотрудников секретной канцелярии Ее Величества в Крыму закончился. Солнечная Таврида отныне и навсегда – территория России. Ее боевые корабли стоят на рейде Севастополя. Русские солдаты и матросы прокладывают на склонах холма, спускающегося к морю, улицы нового города. Здесь царит закон и порядок.

А что, если ей изобразить француженку, любовницу Луи-Филиппа де Сегюра, которая узнала о его письме и вообразила, будто это – послание ее сопернице во Франции и потому она хочет его прочитать? Пустить в ход женское обаяние и подкрепить его денежным вознаграждением…

Анастасия хорошо подготовилась к своей маленькой секретной операции. Но Жан-Жак Дюран подобной атаки с участием красивой и молодой женщины совсем не ожидал и растерялся.